Половина населения страны середины 1990-х окурки на остановках подбирает, другая половина идёт лечить зубы в Кремлёвскую клинику, чтобы, далеко не отходя, сразу мороженым с кровью заесть.
Иду и думаю: сейчас увижу чудеса стоматологической техники, мировые прорывы, стоматолог будет в костюме космонавта, меня погрузят в глубокий наркоз с мультиками про Белоснежку и семь гномов. Да, тот самый.
Вхожу.
Тот кабинет детства севастопольской районной стоматологии по сравнению с этим прокремлёвским заведением выглядел Храмом Медицины.
Оборудование как вот с помойки насобирали, да ещё не в полном комплекте. Врачихи выглядели больше доярками, воспитанными на сливочном масле, чем стоматологами.
Ну ладно, прошёл, сел.
А вдруг сейчас, как в крутых ужастиках, стена провернётся и мы все окажемся в настоящем кабинете с ультра-современным оборудованием, а у тётки, что уже за сверло схватилась, ветром перемен сдует причёску «Екатерина Великыя только что присоединили Крым, легли и просют».
Хрен там.
Сверло вонзилось в плоть зуба.
В скалу ли ты врубаешься, к станку ли ты склоняешься, — мечта неясная.
Боль разрядом молнии пронзила тело и ушло в пятку. Меня как на электрический кол посадили. Наркоз? Дурак что ли? Чекисты ломались в этом кабинете, вину на себя брали жители Дома на набережной, матери от детей отказывались, а тут ты стонешь, пи́нгвин.
— Так вот, Светик, я не договорила, — обратилась моя Зубная Фея к женщине в белом халате, ковыряющейся с трупом в кресле, — решила я на выходные сделать «Наполеон». Давно не делала, вот и думаю: что это я совсем распустилась? А ну-ка, соберись!
Коржи из слоёного теста, которые получаются просто воздушными, и заварной крем — это главный секрет «Наполеона». Спасибо французам, что дошли тогда до Москвы, а то готовила бы сейчас какую-нибудь жирную «Сказку» или «Полено».
Отсыпала три стакана мучички, натёрла туда сливочное маслице, растёрла всё в крошку. Отставила всё в сторону — пусть доходит. Разбила куриное яичко в стакан, долила водички почти до краёв, взбила вилочкой. Плеснула туда чуток уксуса и добавила щепотку сольки. Мутненькое всё такое! Прямо вот Минеральные воды. Ты, кстати, ездила в этом году на воды или всё так же на даче? Ну ладно. Так вот, влила эту смесь в мучичку и стала перемешивать. Никаких миксеров, ложечкой, ложечкой!
А затем руками, чтобы сквозь пальцы проходило, пока может. Затем вымешиваю минут двадцать, чтобы однородное получилось. На телефонные звонки не отвечаю — руки в муке, да и что они мне там сказать могут, я и так знаю, что дочка с зятем уже едут, едут, через три часа будут с внученькой, а тут я с «Наполеоном»: «Здравствуйте, роднулечки мои!»
Раскатываю тесто, выкладываю на него крошечку из мучички и маслица. Красиво! Складываю треугольничком, раскатываю, ещё раз и ещё. Несколько раз раскатываю и кладу в холодильник на полчаса. Мои уже Подольск, наверное, проехали, едут, голубчики.
Достаю из холодильника и снова раскатываю. Светик, ты не то сверло взяла, хотя, какая разница. И снова в холодильник. И снова достаю, и раскатываю, прости Госпади.
А теперь перехожу к заварному крему. Светик, перестань сверлить, я с тобой разговариваю! Ты вообще записываешь или чем там занята? Так вот, в стакан разбиваю два яичка, всыпаю четыре столовых ложечки сахарку, тщательно перемешиваю. Беру один литр молочка, но лью не весь, а примерно стакан. Дай ему рот прополоскать, кровища же хлещет! Вот, а то потом все простыни в пятнах.
Смесь с яичками ставим на огонь, а в остальное молочко добавляем три столовые ложечки крахмальца и тщательно перемешиваю. И посматриваю на плиту, чтобы закипеть не успело. Передай мне салфетку, что-то я вспотела совсем.
Как только оно начинает кипеть, добавляем туда крахмальную смесь. И мешаю, мешаю до загустения. Затем кидаю туда сливочного 100 граммов маслица.
Достаю тесто и раскатываю на коржи. У меня их обычно штук восемь получается, не знаю, что у тебя будет на выходе. Светик, оставь его наконец, посмотри, там очередь большая в коридоре? А то обед скоро, соскучилась по борщу. Сегодня же борщ в столовой? Или щи? Совсем замоталась с этой работой, света белого не вижу. А, куриный с лапшой? Ну ладно, тоже вкусно. Пять человек? Ну пусть сидят.
А раскатанное тесто надо попротыкать вилочкой перед запеканием. Я это уже говорила? Света, повернись ко мне! Говорила? Так вот — говорю.
Коржи выпекать до золотистого цвета. Обрезки, кстати, тоже выпекать, они потом пойдут на крошку. Да поправь ты ему голову! Болтается, как туда-сюда.
Пропитываем каждый коржик заварным кремом. Собираем торт по слоям и снова всё обмазываем кремом. Ничего, пусть стекает по сторонам. Теперь обсыпаем всё нашей крошкой.
И оставляем его на пару часов пропитаться. Мои уже где-то у «Тёплого стана», наверное.
Ты не представляешь, какой торт получается! Нежный, тает во рту! Просто нектар богов, манна небесная, амброзия, не побоюсь словаря. Его даже жевать не надо: кладёшь на язык, и он обволакивает всё во рту. В меру сладкий, не приторный, глаза сами в голову закатываются. Просто кулинарная кома какая-то! Гастрономический инцест, я бы сказала.
Пациент! Вы мне своими слюнями весь пол залили! Вы что, позавтракать не могли перед приёмом? Течёт, как из городского фонтана! Совсем не уважают труд стоматолога. Придут и текут здесь, как пломбир в июльский день. Соберитесь! Нет, Светик, я так не могу! Это издевательство, что ли такое? Всё, — обед, обед! Завтра долечиваться приходите. Никаких но!
С тех пор перед каждым походом к стоматологу я пеку «Наполеон». И не верю ни одному слову самого раскрученного бренда.
