Ощущение, что утром не надо идти на работу, оказалось ужасным. Соня не находила, чем можно заняться в ожидании мужа. Домашними делами? Уборкой?
Они с Митей много раз говорили о том, чтобы переехать, но никогда не обсуждали это с практической стороны. Прошлым вечером они попробовали поднять эту тему и наткнулись на ряд проблем. Во-первых, у Мити сейчас была интересная работа, а в другом месте ему придётся что-то искать, доказывать свою компетентность. Сколько ещё времени пройдёт — неизвестно, а надо будет на что-то жить и платить за квартиру. Во-вторых — Анька. Нельзя бросать её здесь одну, на Костика-неудачника.
Возможно, уезжать придётся всем вместе — и тогда уж лучше, как и хотела Анька, в Москву, а не в Расков, там больше возможностей устроиться на работу хотя бы кому-то из них. Но зато и жильё в разы дороже... В общем, всё оказалось совсем не просто.
(начало - глава 1, глава 2, глава 3, глава 4, глава 5, глава 6, глава 7, глава 8, глава 9, глава 10, глава 11, глава 12, глава 13, глава 14, глава 15, глава 16, глава 17, глава 18, глава 19, глава 20, глава 21)
Однако пока предстояло спастись от депрессии. Соня внушала себе, что на свете существуют миллионы домохозяек, которые вполне счастливы, но понимала — это не для неё. Она прибралась дома, приготовила обед, а потом оделась и отправилась на улицу. Решение, куда идти, возникло сразу же, как только она вышла из подъезда — ноги сами принесли её к дому Вадика.
Мысли о мальчике мучили её постоянно. Соня не могла смотреть на его пустую кроватку, она представляла себе его грустный взгляд, пыльную квартиру и почему-то крохотную игрушечную машинку, с которой Вадик никогда, даже в садике, не расставался. И знала, что забыть это не сможет, как бы ни хотелось.
Повод для визита Соня придумала ещё в понедельник — она принесёт Вадику распечатку стихов для заучивания и станет давить на то, что мальчику надо прийти на праздник. Ну, не лишит же дед его такой радости?
Дверь никто не открыл. На этот раз за ней ни слышалось даже шорохов. У Сони был хороший слух — никаких шагов, полная тишина. Может, дед куда-то уехал, и Вадик снова сидит у соседки? Соня решительно позвонила в квартиру напротив.
Дверь открыли практически сразу, не спрашивая. Очень полная пожилая женщина уставилась на нежданную гостью.
— Здравствуйте, — вежливо произнесла Соня. — А вы не знаете, где ваши соседи? Вадик не у вас?
Вместо ответа женщина тяжело вздохнула и сделала неопределённый жест, приглашая войти. Предвидя неладное, Соня ступила в коридор, вытирая ноги об идеально ровно разложенную тряпку.
— А вы кто им будете? — поинтересовалась соседка, прикрыв дверь.
— Я — воспитатель из детского сада, Вадик не ходит давно, а дедушка на звонки не отвечает.
— Странно как-то. Начальница ваша в курсе, а вы — нет.
— Что… что случилось? — ноги у Сони подогнулись.
— Лёню в пятницу увезли в больницу, с инсультом. Допереживался, — снова вздохнув, объяснила соседка. — К нему сын приехал, сейчас там, у него.
— Какой ужас…
— Не то слово.
— И как… как он?
— Вчера стало чуть лучше, речь затруднена, сознание вроде в порядке, но до конца не поймёшь, что говорит, вся левая сторона парализована.
— Ой, кошмар…
Соня вспомнила, как ругала деда, и на сердце стало ещё тяжелее.
— А Вадик — он где, у отца?
— Да прям! В выходные у меня был, потом сын Леонида Михайловича отвёз его в интернат. Ваша заведующая молодец, устроила всё по-быстрому, без проволочек. Вообще-то там оформляют долго, но пока по её слову приняли. Я ведь, поймите, тоже человек больной, диабетчица, едва по квартире хожу, ноги отекают…
— А отец как — согласился? — всё ещё не могла понять Соня.
— Да… — неохотно ответила женщина. — Написал заявление о временном пребывании… У него там супруга такая, дети, ещё одного ждут — общего. Знаете ведь как: любишь женщину — любишь её детей, вот он чужих любит, а про своего и забыл. Трудно его судить — кому нужна на голову больная? Да и с дедом он никогда не ладил, ещё когда Маруся была здорова...
— Жена, дед… а виноват ребёнок, — Соня уставилась в пустое пространство. — А в какой интернат, в наш, городской? А, ну да, раз Нина Степановна…
— Навестить хотите? Неплохо бы! — кивнула та. — Я вот вчера была, конфеток отвезла. Так он стоит такой… просто сердце разрывается. Да ведь каждый день не наездишься, и так сегодня полдня лежу. А вы съездите, обязательно.
— Конечно… — пробормотала Соня. — Спасибо вам…
Она вышла из дома. С утра снег снова покрыл город, а у Мити всё ещё нет зимних ботинок… Соня обнаружила, что забыла у соседки перчатки, но возвращаться не стала. Пряча в рукава озябшие руки, она поплелась домой.
По дороге Соня вспомнила свои рассуждения про интернат, и ей стало ещё хуже. Она знала: Вадику в интернате не место. Но душа у неё разрывалась на две половины. Первая рвалась к мальчику — как можно скорее схватить его, обнять, унести. Вторая… В Сонином сердце царил Митя. Их мир — замкнут и самодостаточен, никто им не нужен. Они вдвоём только месяц, всего один месяц… а им целого века не хватит, чтоб насладиться друг другом. Общий ребёнок — плод их любви — стал бы законным её продолжением, её сакральной тайной. Но чужой, такой большой мальчик… Его появление обязательно что-то разрушит, внесёт дискомфорт в их жизнь, вызовет ненужные трудности. А главное, впуская в сердце кого-то ещё, Соня невольно отнимет у Мити частицу своей любви.
Да и кто, в конце концов, её обязал? Пример Мары? Но ведь Мара была одинока, а Соня — нет. Вадик — не круглая сирота. У него есть отец, а у Сони — муж и обязанности по отношению к нему. Даже в глазах Бога она должна быть прежде всего женой! Она не может так поступить с Митей, нет… Непонятно даже, как и заикнуться, что ему придётся кормить двоих. Разве имеет она право навязать ему неродного ребёнка? К тому же, может, она уже беременна, но не знает об этом.
Нет, Соня никому ничего не должна! Конечно, если бы это стало их с Митей совместным решением, продуманным, выношенным… Может, попробовать поговорить с ним вечером? Вот только… Митя добрый, он наверняка согласится, чтобы ей угодить, а дальше… Нет, он совершенно к этому не готов!
Но сегодня, видно, не Соня, а её ноги решали, куда идти. Вот и сейчас — она уже двигалась в сторону детского сада. Во-первых, она должна попрощаться с детьми — по-честному. Во-вторых…
— Софья Васильевна пришла!
Как часто она слышала это — и как это прозвучало сейчас! Ребята уже неслись к ней — они только встали после тихого часа.
Надька недовольно подняла брови:
— Ты чего заявилась? Соскучилась?
— Надь… Ты мне опять ничего не сказала!
— Что именно?
— Про Вадика!
— А что — про Вадика?
— Он в интернате, ты знала?
— Не-а, — пожала плечами сменщица. — Давно?
— С выходных. Дед — в больнице, инсульт, сын забирает его в Москву. Нина Степановна в курсе.
— А, так Нина же со мной не разговаривает. Я её предупредила, что ложусь на обследование, — объяснила та. — Сегодня новенькую приводили. Молоденькая слишком. Я, наверное, Таньку себе попрошу. А эта пусть вниз идёт. Так чего тебе надо-то?
— С детьми попрощаться.
Надька глянула неодобрительно, но её холодный приём уже с лихвой компенсировали окружившие Соню малыши.
— Ребята… я ухожу из садика… — решительно произнесла она. — Буду очень по вам скучать.
Соня выдержала бурю эмоций, прижала к себе разрыдавшуюся Настю и объяснила:
— Я в другой город скоро переезжаю. Вы уж не сердитесь на меня.
Надька явно сочла всё это показательным выступлением: мол, смотри, как меня дети любят.
— А ну-ка, кто постель не убрал? Что это тут за балаган? Живо все в спальню! — гаркнула она.
Ослушаться никто не посмел. Украдкой, наспех, Соня постаралась обнять каждого, кто успел подойти к ней — она уже чувствовала, насколько теперь здесь бесправна. Настя умудрилась подбежать к ней целых три раза, а вот послушная, исполнительная Яна давно отвернулась — Софья Васильевна для неё больше не существовала. Еле оторвав от себя Настю, с трудом сдерживаясь, чтобы не расплакаться, Соня отправилась вниз.
Нина Степановна была у себя. Она посмотрела на Соню с неменьшим удивлением, чем Надежда.
— Ты чего? Трудовую тебе отдали?
— Да, ещё вчера. Нина Степановна, а почему вы про Вадика мне не рассказали?
— Про Вадика? — растерялась заведующая. — Да вроде повода не было. А зачем теперь…
— Нет, ну как же так? Это же не чужие мне дети!
— Софья Васильевна! До того ли тебе сейчас?
— Да, до того!
— Ну, позвонили мне в понедельник, надо было срочно ребёнка пристраивать. Я его в самую лучшую группу отправила — ты же знаешь, со мной там считаются.
— Нина Степановна, пожалуйста, его надо срочно оттуда забрать!
— Это как — забрать? — изумилась заведующая. — Куда же, скажи на милость? К деду в больницу? Или ко мне домой?
— Нет, ко мне.
— У тебя что — с головой не в порядке? — вытаращила глаза Нина Степановна. — Кто тебе этот Вадик? Может, ты всех заберёшь, кто там оказался?
— Не всех. А его должна.
— Тебе своих проблем мало, да? Сонечка, я знаю, ты сама сирота, тебя удочерили, ну и что с того? У тебя сейчас не та ситуация, совсем не та…
— Нина Степановна, ну поймите же! Вадик там не сможет, я его знаю! Я представить себе не могу, как он там! Он же… он же дедушкин внук, домашний, такой беспомощный. У него энурез…
— А как же Дима? — заведующая проницательно смотрела на неё. — Или… может, вы уже расстались?
— С чего вы взяли, конечно, нет, — опустила глаза Соня.
— Так ты избавиться от него решила, что ли?
Женщина искренне недоумевала.
— Нина Степановна, с Митей мы сами разберёмся! Вадик… он ведь вообще с детьми не умеет общаться, он там один совсем… — снова начала Соня.
— Привыкнет со временем, все привыкают.
— Нет, нет, я не могу…
— Подожди-ка! — внезапно насторожилась женщина. — А как это — ты его заберёшь? Это не так просто, это сложная процедура, суд. И в неполную семью не отдадут. Вы что, всё-таки расписались?
Нина Степановна сверлила её глазами. Соню осенило — заведующая, небось, решила, что Соня собирается проделать фокус Мары — затянуть Митю в загс под любым предлогом.
— Нет, Нина Степановна, — невесело усмехнулась Соня. — Вы что — закона не помните? Теперь и один родитель может усыновить.
— Ну, не знаю… — протянула заведующая. — Ты же понимаешь, это потребует времени. Документы, инстанции…
— У Вадика формально отец есть, можно его попросить... Главное, привезти ребёнка домой — а потом всё решим. Ну, Нина Степановна! У вас же там все свои! Пока с документами… пусть числится в интернате, а жить уже будет у нас!
Заведующая задумалась.
— Вообще-то, мы его ещё как следует не оформили…
— Вот видите! Значит, надо с отцом решить и…
— Ну… Пожалуй, что с отцом можно договориться, он и сам будет рад избавиться от проблемы. Надо только заставить его добровольно отказаться от родительских прав. А то ишь, ко злина, ребёнка ему не надо, а про квартирку-то, небось, помнит. Имеет право прописаться к сыну — в любой момент. Правда, оформить жилплощадь на себя ему не дадут — она дедова. Вадик там только зарегистрирован.
— А если с дедом что… — недоговорила Соня.
— Падчерица записана на него официально. Значит, Вадик имеет такие же права, как родной внук. Хотя, если завещания нету, квартиру получит наследник первой категории — дедов сын. Мальчик ведь не круглая сирота. Но я думаю, дед его не обидит, наверняка отпишет хотя бы часть. Папашу Вадика назначат опекуном над его имуществом. Только продать квартиру всё равно не позволят. Права несовершеннолетнего…
Глаза у Нины Степановны вдруг расширились, словно её осенило:
— Сонь, а ведь для тебя это сейчас реальный выход! С квартирой-то…
— Какой выход? — Соня таращила глаза на заведующую.
— Ой… — та поняла, что проговорилась. — Ну… у тебя ведь с квартирой сейчас проблема. Отчим в суд подаёт… Разделят вашу двушку на части — с чем останешься?
Соня даже опешила. Повестка пришла только вчера, и никто, кроме Димы с Анькой…
— Нина Степановна! С чего вы взяли — про квартиру?
— Ну… земля слухами полнится.
— Да какими ещё слухами? Это всё чушь собачья — у нас всё оформлено по закону, Вова ничего не добьётся!
— Сонь… Я скажу тебе, откуда узнала — ладно? А ты подумай: добьётся — не добьётся. Кое-кто и не такие дела выиграть может. Там всё куплено — и судья, и адвокаты. Так что, будь уверена...
— Калюжные? — наконец, осенило Соню.
Но каким боком отчим связан с Митиными родителями? Просто бред…
— Только я тебе ничего не говорила! — женщина сделала страшные глаза. — Ну, так что, насчёт Вадика — узнавать?
— Да, пожалуйста… — Соня всё ещё никак не могла прийти в себя. — Конечно.
Похоже, Калюжные, и правда, взялись за неё всерьёз — обложили со всех сторон.
— Ну, вот и выход у тебя будет, и доброе дело сделаешь! — подвела резюме Нина Степановна, что-то для себя решив. — Уговорим деда отписать Вадьке квартиру, хотя бы часть, приведёшь её в порядок, будешь там жить с ребёнком. Старик согласится — ему главное, чтобы зять туда не влез со своим семейством. И мальчику хорошо, и тебе.
Похоже, она не сомневалась, что Мити с ними уже не будет.
— Ага! — неожиданно легко согласилась Соня. — Вот и я так подумала.
Ну, не доказывать же раз за разом, что ты не верблюд, что не нужны тебе ни чужие деньги, ни чужие квартиры? Пускай думают, как хотят, зато всем всё будет понятно. Какой-то запоздалой мыслью в мозгу промелькнуло — всё это уже было, что-то напоминает. Но вспоминать некогда, надо выяснить главное.
— Отец может помешать забрать Вадика? — спросила Соня.
— Да, с ним лучше решить сразу. Пусть даёт письменное согласие. Потом соберём документы, получим заключение, далее — суд… Ну, это если усыновление. А вообще, знаешь, оформим-ка мы сначала опеку — быстрее и проще. Ещё и пособие назначат.
— А если отец не согласится?
— Если упрётся, попробуем обойтись и без согласия. Докажем, что он не занимался воспитанием ребёнка, не проживал с ним. В интернат сдал. Нет, с ним мы быстро разберёмся. Отец он никакой, а про квартиру пускай забудет — он к ней отношения не имеет.
— Отлично.
— Ну, тогда так, — кивнула заведующая. — Ты ещё раз серьёзно подумай, без эмоций, без пены... чтобы потом не пожалеть. Обратного хода не будет, это же ребёнок, а не… впрочем, сама понимаешь. А если решишься — я тебе помогу.
— Спасибо! Огромное вам спасибо! — от души поблагодарила Соня.
Как здорово, что Нина Степановна согласна помочь, с её помощью всё пойдёт быстрее. Вот только и правда… как сказать об этом мужу?
***
Домой Соня летела на всех парах — состояние у неё было возбуждённым. Решение она приняла — точнее, оно принялось само. Она понимала, что всё будет не так уж и просто. Но это всё потом. А сначала… надо как-то объясниться с Митей. Соня знала: нечестно ставить его перед фактом, но теперь уж ничего не поделать. Как там говорила про неё Ира — «если зако злит, то…» Соня сказала бы иначе — просто кто-то решил за неё, и ничего не изменишь.
Однако когда Митя пришёл домой, она всё никак не могла начать разговор, только рассказала про сговор Вовы с Калюжными.
Митя поразился не меньше. За ужином они возвращались к этой теме снова и снова — оба не могли понять, что связывает таких разных людей.
— Как он нашёл их вообще, кто его пустил на Озёрную? — недоумевала Соня.
Они с Митей сидели на кухне — он только что поужинал.
— Получается, он здорово соображает, — произнёс Митя. — Только откуда ему знать, что у меня конфликт с предками?
— Ну, может, Анька проговорилась. Вот только… что-то на Вову не очень похоже. Нет, с ним, конечно, всё ясно. Но такая активность? Я даже повестку когда увидела — не поверила. У него ведь обычно одни разговоры да угрозы пустые. Как сейчас помню: «Вот, я на работу устроюсь…» или — «такому-то морду набью». А сделать ничего никогда не мог — ни хорошего, ни плохого. Он и с мамой-то сошёлся… по инерции. Силы воли только на измены хватало. Потом Жанна подобрала…
— А ты не думаешь… — медленно произнёс Митя, — что это не он моих… а они его нашли? Смотри, у Жанны картину купили… за большие деньги — кто, интересно?
— Ну уж, это чересчур как-то… Это какое расследование надо было произвести! Хорошо, пусть про Аньку узнали, что у неё есть отец. Да ведь он и жил-то с нами только в детстве. Нина Степановна в курсе, конечно, что такой имелся, но кто в какой квартире зарегистрирован…
— Это не сложно. Отцу достаточно дать задание и…
— Странно всё-таки. Такое ещё придумать надо. Да и про нашу с Вовой «любовь» в ЖЭКе не записано… Может, Анька растрепала? Может, для этого её на работу брали?
Не в силах утерпеть, Соня позвонила сестре. Та возмутилась.
— Я вообще ничего про тебя не рассказываю, из принципа! Папаше? Да вот ещё!.. Сонь, не смеши, весь район знает, что ты живёшь с сыном Калюжного. Ну, то есть замужем, я хотела сказать. Ну, может, не весь… но садик-то твой знает, к примеру… Про то, что предки Димона зуб на тебя точат? Не-а, папаше-то это зачем?.. Да ничего меня Валерия не выспрашивала! — Анька говорила так громко, что было слышно даже Мите. — Да нет же! Она не подлая. Она мне всё говорит прямо. И к тебе пошла — прямо сказала, зачем…. Сонь, чушь какая-то! Ну, имелся у матери муж — лет двадцать назад — что с того-то? Кто может знать, что он ещё прописан?
Соня только согласно кивнула — Анька повторяла её же слова.
— Да, Валерия и правда, такая, — подтвердил Митя, когда Соня положила трубку. — Она, конечно, на бабках помешана, но вызнать исподтишка или гадость задумать — это не её.
— Ладно, какая теперь разница, — махнула рукой Соня. — Факт есть факт — Вова и твой отец нашли друг друга. Хороша парочка. Наконец-то наши родители познакомились! И смех, и грех…
— Угу… что-то мне не до смеха. Я знаю, как отец дела проворачивает. Можешь считать, что квартиры у вас уже нет — они ещё и докажут, что Вова единственный собственник, с них станется. Никакие бумажки не помогут и законы тоже… забудь.
— Понимаю, — спокойно сказала Соня. — И что теперь?
— Ну, не сразу же это всё… А потом будем решать, с переездом, — с мрачной решимостью сказал Митя. — Сонь… я больше их не боюсь. Чего бы они нас не лишили — денег, жилья…. Они нас не разлучат, правда?
— Да, — твёрдо кивнула она. — Мне тоже уже не страшно. Если хоть что-то у нас с Анькой останется — продадим и купим что-нибудь в Раскове. Ох, вот только Анька… ни за что, ни про что…
— Оформишь всё на неё — будет ей компенсация. А мы будем снимать…
— Да, да, правильно…
— Значит, пора варианты прикидывать.
Соня прикусила губу — как теперь прозвучит новость про Вадика?
— Митя… — нерешительно начала она. — Мить… это ещё не всё… Я ведь чего в садик пошла…
— Да, Сонь, — вдруг перебил её он. — Знаешь, я тут хотел тебя попросить… Ладно, потом, давай ты сначала.
— Нет, нет, говори сперва ты, — отступила она. — Что ты хотел?
— Ну, Вадик-то этот… Я ведь ему обещал — навестить. И знаешь, вот хожу, а он у меня в голове вертится постоянно… как он спрашивает: «Ты придёшь?»
— Мить… — обалдела Соня. — Я ведь тоже… про Вадика хотела! Мить, у деда — инсульт. Его сын из больницы сразу в Москву забирает. А мальчика отец в интернат сдал. Я как будто накаркала… Мить, это ужасно! Знаешь, Нина Степановна…
— Сонь! Давай его заберём, пожалуйста! Знаю, знаю, у нас столько проблем, денег нет ни хрена, теперь вот квартира… Но я как вспомню себя в этом интернате… Сонь, ему плохо сейчас там! Есть пацаны активные, общительные, а он… Я понимаю, что не могу на тебя такой груз повесить, но подумай, пожалуйста, а?
Соня едва перевела дыхание, так заколотилось у неё сердце — на этот раз от радости.
— Господи, Митя! — выдохнула она. — Я ведь тебе то же самое хотела… я только боялась, что ты…
Как она могла даже думать, что появление мальчика ущемит их чувства, чем-то их обделит? Они посмотрели друг на друга и обнялись.
— Ну вот… — произнёс, наконец, Митя, оторвавшись от её губ. — А эти все… пусть думают, что нам плохо, да? Они никогда не поймут… как мы с тобой счастливы.
***
Первое заседание суда назначили на начало декабря — как ни всемогущ был Антон Калюжный, регламента судебного процесса он отменить не мог. А может, не захотел. Соня старалась об этом не думать. Она решила положить все силы на то, чтобы забрать Вадика, тем более что Нина Степановна активно взялась помогать.
В пятницу вечером Соня отправилась вместе с ней к отцу мальчика. Митю не взяли специально. Конечно, вряд ли там знали в лицо сына Калюжного, но рисковать не стоило — цена вопроса увеличилась бы тогда в разы.
Соня готовилась увидеть отвратительного, мерзкого типа, но встретила обычного, внешне приятного, но забитого мужичка — позднюю любовь профессорской дочки. В новой семье у него тоже не ладилось — судя по тому, как были одеты дети, денег катастрофически не хватало. Алименты, которые он платил Вадику, несомненно, создавали серьёзные дыры в семейном бюджете.
Разговор происходил даже не с отцом, а с его новой женой, которая сразу заявила, что всё в доме решает она. Услышав, что ребёнка хотят усыновить, женщина пригласила гостей пройти. Муж только переминался с ноги на ногу на пороге комнаты.
Нина Степановна была неподражаема. Хорошо поставленным голосом в профессиональных терминах обрисовала ситуацию, ни разу не упомянув про моральную сторону вопроса. Зато сразу же объяснила, что квартира бывшего свёкра отцу ребёнка никогда не достанется. Во-первых, Леонид Михайлович попросту может составить завещание в пользу родного сына. Во-вторых, даже если Вадик получит когда-нибудь часть жилплощади, органы опеки не позволят отцу распоряжаться этой частью. Одна только прописка теперь ничего не стоит. Вадик вырастет и никогда не простит отцу годы, проведённые в интернате. Единственный, хотя и негарантированный способ получить жильё деда — это забрать ребёнка в семью и воспитывать его в надежде на благодарность.
От варианта «забрать ребёнка в семью» хозяйку перекосило, и она схватилась за свой огромный живот. А Нина Степановна продолжала.
— Имейте в виду, — сказала она, — мальчик сейчас — ваш наследник, что бы вы ни приобрели — машину, дачу… Не забудьте о накоплениях. Зато если ребёнка усыновят — все его имущественные права на вашу собственность прекращаются. И алименты платить тоже будет не нужно!
Муж с женой переглянулись. Тут Нина Степановна сделала строгое выражение лица.
— Вообще-то, — поджала губы она, — без согласия отца можно и обойтись. Легко доказать, что он длительное время уклонялся от исполнения родительских обязанностей. Но, чтобы не затягивать судебные разбирательства, усыновители решили пойти мирным путем. Зная о вашем тяжёлом материальном положении… — она сделала многозначительную паузу, — мы окажем вам небольшую финансовую помощь. Но с двумя условиями. Во-первых, вы заберёте мальчика из интерната и передадите новым родителям — тогда, когда они будут готовы. Во-вторых — уже в понедельник заверите у нотариуса своё согласие на усыновление, причем конкретно — вот этой женщиной. И обязательно укажете там, что отказываетесь от всех личных имущественных и неимущественных прав и обязанностей в отношении ребёнка — иначе он останется вашим наследником и будет продолжать получать алименты.
Соня поняла — они победили. Ярмо под названием «Вадик» здесь будут счастливы сбросить — раз и навсегда.
— Нина Степановна! Я вам так благодарна! — повторяла Соня, когда они уже спускались по лестнице.
— Ну что ты, Сонечка, мне ведь тоже мальчика жалко… Но тебе будет очень, очень тяжело. Ты хорошо подумала?
— Да, мы всё решили.
— А… Дима — он что, так сразу и согласился?
— Он сам хочет, чтобы побыстрее!..
— Ну, это у него порыв… сама понимаешь. А наступят будни…
— Нина Степановна… Скажите… а Калюжные — они в курсе… ну, про Вадика?
Соне покраснела — получалось, она подозревала женщину в доносительстве.
— Бог с тобой! — испугалась женщина. — Если Валентина узнает, что я в чём-то тебе помогаю… И ты смотри, никому не проговорись!
— Понимаете, — поспешила объясниться Соня, — если они отчима моего подкупили… могут и здесь помешать.
Нина Степановна неопредёленно пожала плечами, но не ответила.
Митя ждал их снаружи, у подъезда. Видать, он уже замёрз, потому что ёжился и немного приплясывал. Соня в очередной раз с горечью вспомнила про его ботинки.
— Ну что, когда едем за Вадькой? — нетерпеливо спросил он.
— Да, правда, Нина Степановна, поскорей бы! — кивнула Соня. — Я уже тридцать тысяч с книжки сняла. А вдруг папаша возьмёт да и передумает? Или цену повысит… Или…
— Не горячитесь, — покачала головой Нина Степановна. — Во-первых, ребёнка надо подготовить, рассказать ему всё, настроить. Не такие уж вы ему близкие люди, для него даже хорошие перемены — тоже стресс. Во-вторых, подготовьтесь сами. У вас в квартире всё приспособлено для малыша? Спальное место, место для игр?
Соня с Митей растерянно переглянулись.
— Но и это не главное. Сначала надо получить документ от отца. Я сталкивалась с разными ситуациями. Однажды разрешила вот так взять ребёнка на праздники — документы на усыновление люди уже собрали. А мать-алкоголичка обвинила их в похищении!
С доводами Нины Степановны пришлось согласиться.
Решили провести в интернате все выходные, чтобы Вадик привыкал; Нина Степановна обещала договориться с директором о посещениях.
Они попрощались. Бывшая начальница направилась к своему автомобилю, а Митя с Соней остановили пустую маршрутку.
В машине Соня примолкла — она вспомнила все свои неприятности, Калюжных, и тревога сдавила ей сердце.
— Интересно, они на этом остановятся? — тихо спросила она у мужа. — Не придумают чего-нибудь ещё?
С матерью Митя не разговаривал с того времени, как Соню уволили с работы. Просто не брал трубку, и всё. Сейчас он только пожал плечами:
— У меня фантазия дальше не идёт. Как у них — не знаю.
— Я не могу быть спокойной, пока мы живём с ними в одном городе. Как будто на бомбе сидим!
Вдруг Соня кое-что вспомнила.
— А твоя мачеха… Чем всё закончилось? Продаёт она бизнес?
За это время они с мужем почти не разговаривали про Ларису — дабы не поминать её дочку.
Митя замялся, как всегда, когда надо было признаваться, что он продолжает общаться с «сестрицей».
— Ну… Наташа, — он подчёркнуто официально произнёс её имя, — говорит, там затишье. Отец пытается с Лариской договориться. И ещё… моя мать… она…
— Что? — насторожилась Соня.
— Наташка говорит, они снова сошлись… с отцом. Он к ней… приезжает.
Соня молчала, переваривая информацию. Она смотрела на Митю, пытаясь понять, как он к этому относится?
— В итоге, думаю, с мачехой он не договорится, — продолжал тот. — Натк… То есть Наташка говорит, Лариса очень злится. С мамой у неё давние счеты. Сонь, я раньше от радости прыгал бы, если б узнал. А теперь… тошно как-то.
— Слушай… А если Лариса продаст бизнес другому человеку — новый шеф тебя сразу уволит!
— Лариса говорит, не уволит.
— Что значит — говорит? Ты что — её спрашивал?
— Да, мы с ней обсуждали.
— Ну, это пока не факт… мало ли, что она говорит, а новый хозяин решит иначе!
— Сонь, там будет видно. Откуда я знаю, никто ещё ничего не продал. Правда, она собиралась оформлять сделку уже в декабре.
— Тогда Лариса с… дочерью от вас уедут?
— Лариса уже уехала, за город. А Наташку, думаю, отец не прогонит. Они с ним ладят, она ведь Лариску не поддержала.
— Он Наташу удочерил?
— Нет. Вообще она сейчас там на птичьих правах. Если в дом придёт моя мать… Наташке там жизни не будет.
В голосе Мити послышалось сочувствие.
Тут Соня не выдержала.
— Бедненькая… просто плакать охота! И куда же ей тогда податься-то?
— Соня!
— Что «Соня», Мить? У нас с Анькой твой папа последнее отбирает! Мара в этой квартире всю жизнь жила! Её дед с бабкой там жили! А сестрёнка твоя… она уж точно не пропадёт! Надо же, ужас какой — если в дом придёт твоя мать! У Наташи и своя мать имеется — тоже не нищая.
— Сонь… чего ты злишься? — нахмурился он.
— Да потому что! Потому что она постоянно ноет тебе по телефону! Чтобы ты пожалел!
— Ничего она не ноет… — разозлился он. — Тебе вообще ничего рассказать нельзя — зачем тогда спрашиваешь?
Соня отвернулась — она вновь не сдержалась. Сколько раз она ругала себя за безудержную, откровенную неприязнь к Наташе! Повторяла себе, что нельзя попрекать ею Митю, всё равно он считает её сестрой.
— Я про неё не спрашивала, — буркнула Соня. — Она и так у тебя через слово.
Это уж совсем никуда не годилось. Соня ожидала, что Митя вспылит. Но муж заводиться не стал.
— Глупенькая ты моя, — неожиданно ласково сказал он.
Крепко обнял её, и Соня тотчас забыла о ненавистной сопернице. Какая всё-таки глупость, и правда… Ведь он сейчас здесь, а не там. Он выбрал Соню. Навсегда выбрал Соню.
Продолжение - глава 23.
(начало - глава 1, глава 2, глава 3, глава 4, глава 5, глава 6, глава 7, глава 8, глава 9, глава 10, глава 11, глава 12, глава 13, глава 14, глава 15, глава 16, глава 17, глава 18, глава 19, глава 20, глава 21)
Навигация по каналу Галины Маркус
___________________________________________
Обложка - Елена Юшина. Иллюстрации - Олег Ильдюков