«Рад бы не воевать – говаривал Наполеон, – да Ротшильды не велят!» Да, политика, как известно, служанка экономики. Да что уж там скрывать: не одна политика ей служит, но и почти все остальное.
Говорил ли первый Бонапарт эти слова или нет – не имеет значения. Да и ставшую мемом причастность Ротшильдов ко всему подряд тоже можно проигнорировать: главное, что эти слова отражают суть власти.
Вот и в Японии: есть не побоюсь этого слова Божественный микадо, но наивно думать, что он был высшей властью даже в былые времена. Власть принадлежит финансистам, а таковые в Японии представлены несколькими семьями, которые и рулят всем, чем можно.
С одной стороны, это даже выгодно для людей, поскольку сосредоточенная в руках нескольких семей экономика ведет себя более предсказуемо и лучше спланирована, что способствует прогрессу.
Но, с другой стороны, на этом выгоды для народа обычно и заканчиваются, поскольку сам он ни на что влиять не может и от доходов отстранен, оставив их небольшой кучке людей акционеров и топ-менеджеров.
Однако влияние крупных корпораций на жизнь общества — это еще не все. Окрепнув, они влияют и на политику, что может иметь жуткие последствия в виде, скажем, войн, о чем стали задумываться уже в 80-х года прошлого века.
Было время, когда даже власти США опасались, что Япония в лице своих финансовых воротил «дзайбацу» подчинит себе и Америку.
Японские дзайбацу являются больше чем монополистом, и включают в себя массу разных направлений. При этом Запад особенно пугало то, что каждая дзайбацу является автономной и обеспечивает себя почти полностью, не завися от других.
Фактически это современный аналог средневекового феода с натуральным хозяйством, которому были не нужны соседи, ибо он был самодостаточен. Для Запада это архаизм, а для Японии – историческая традиция.
История дзайбацу уходит вглубь беков, когда их предки были просто семьями ремесленников или купцов. В XVII – XIX веках раздробленная Япония была раздроблена еще и на сословия, важнейшим из которых стали самураи, которые уже превратились в административный класс, гордящийся своей былой воинской доблестью.
Проще говоря, быть самураем уже было очень безопасно, но все еще очень престижно. Во многом под их влиянием был взят курс на самоизоляцию и сношения с другими государствами (в т. ч. и торговля) не поощрялась.
Поэтому у торговцев положение было противоположным: это занятие было не престижным, но уже довольно доходным.
Именно тогда стали закладываться основы будущих дзайбацу: Ясуда, Сумиотомо, Мицуи и, конечно, Митсубиси, которые осмелились наплевать на унизительность международной торговли и торгашеского статуса и вложились именно в экономику.
И они дождались своего звездного часа. В середине XIX века сёгунат испарился, а Япония стала единым открытым государством. В скором времени ей предстоит в кратчайшие сроки преодолеть расстояние от отсталого феодального государства до одной из крупнейших экономик мира.
Увы, ни самураи, ни божественный микадо не имели ни малейшего представления о том, как вести международные и особенно торговые отношения с иностранцами.
Пришлось обратиться к помощи все тех же дзайбацу, которые во второй половине XIX века фактически взяли в свои руки управление всей японской экономикой.
Разумеется, такие преференции были использованы с максимальной выгодой не только для Японии, но и для самих дзайбацу, который отчаянно лоббировали свои интересы.
В первой половине ХХ века им уже не хватает места на рынке, и дзайбацу начинают конкурировать друг с другом.
Конкуренция была тотальной, поскольку каждая семья, сделав основой банк, реально выстраивала собственное производство, свою логистику, свою линию товаров и питания и даже собственную добычу ископаемых.
В итоге феодальная раздробленность былых веков сменилась феодализмом финансовым. С той только разницей, что дзайбацу служили императору Японии исключительно по своему желанию, а не по воле долга, как самураи.
Разумеется, власть это понимала и понимает, но как-то подчинить себе дзайбацу не представляется возможным, поскольку у них рычагов воздействия намного больше, чем у, скажем, премьер-министра страны.
Чтобы представить себе степень автономности дзайбацу, достаточно сказать, что производство, например, автомобилей компания начинает с самостоятельной добычи необходимых ископаемых.
Далее вся цепочка производства, включая выращивание кур, риса и свиней, необходимых для питания работников, идет на собственных фермах и фирмах.
Добавьте к этому самостоятельное производство напитков, музыкальных инструментов, туалетной бумаги… Т.е. практически всего, что может хоть как-то заинтересовать хотя бы работников (т. е. членов клана) дзайбацу.
Доставка готовой продукции в любую точку мира будет происходить на собственном транспорте собственных компаний.
И продавать товар будут свои филиалы, оформляя покупателям кредиты, отгадайте где? – Правильно: в собственном банке.
При этом забавно и умнО то, что все эти звенья формально будут считаться независимыми (дабы не попасть под антимонопольные законы).
Но пакеты акций распределяются по столь хитрым схемам, что получается, что монополиста вроде бы и нет, а реальная власть находится в руках одной семьи. И таких реальных монополистов в Японии всего несколько.
В ХХ веке дзайбацу очень хорошо нажились на Первой мировой войне, а к началу Второй мировой войны они уже контролировали более двух третей всех финансов страны.
Но самое захватывающее начинается после окончания Второй мировой. Хорошие доходы перекрывали солидные убытки, но мелкие звенья японской экономики пострадали еще больше, что вывело дзайбацу, хоть и в ослабевшие, но в еще большие лидеры.
В то же время американцы, оккупировавшие страну, стремятся подчинить себе дзайбацу и даже начинают бороться с ними. Глав дзайбацу даже объявляют чуть ли ни военными преступниками и сам этот термин приобретает негативный оттенок, наподобие слова «мафия».
Владения семей стараются принудительно раздробить на отдельные звенья, им запрещается объединяться и даже использовать общую символику. Толку было ноль.
Члены дзайбацу все равно умудрялись собираться вместе, а население протестовало против американцев, требуя сохранить прежние реалии.
Ещё хуже оказалось то, что европейским и американским воротилам бизнеса было удобнее сотрудничать с прежними дзайбацу, чем с порождениями американского влияния.
В конце концов США утратили к этой сфере интерес, осознав, что Япония представляет куда большую ценность вместе с дзайбацу, чем без них. Да и слишком уж много внимания оттягивал на себя Советский Союз, чтобы заниматься японскими кланами.
В итоге все вернулось на круги своя, с тем лишь отличием, что дзайбацу теперь стали называться «кэйрэцу». Далее пошел рост, осознать который можно из того, что только на Mitsubishi Group приходится 10% ВВП страны. И это по самым минимальным оценкам.
Стабильности дзайбацу способствует и то, что помимо строгой иерархии там большое значение имеет и наследственная передача полномочий, что придает им еще более средневековый оттенок.
Формально – лютая коррупция, но по японским реалиям – лютый порядок. Прозрачности там практически нет, работники фактически не имеют права переходить в другую дзайбацу и даже пользоваться их товарами, и японцев это полностью устраивает.
В благодарность и сама структуру не бросит своего верного слугу, что является аналогом средневековых отношений сеньора и вассала.
Поэтому внутри одной дзайбацу/кэйрэцу все происходит на уровне взаимных выгод, взаимной вежливости и минимальной конкуренции. Обсуждается все за закрытыми дверями, так что реально никто ничего не знает.
Иерархия прописана на всех мыслимых уровнях и пронизывает все сферы жизни. Проще говоря, начальник для служащего дзайбацу является авторитетом всегда и везде и подчинение ему считается обязанностью.
К счастью, начальство старается не злоупотреблять этим правом и до «права первой ночи» все же не доходит, хотя злые языки и шутят на эту тему.
Впрочем, это не более чем шутки, поскольку жесткая вертикаль власти наслаивается на не менее жесткий коллективизм, и любой глава больше смерти боится осуждения своих «подданных».
В итоге – длительные обсуждения необходимые, чтобы все были довольны.
Будущих членов дзайбацу подбирают уже в учебных заведениях и там же их воспитывают. Характерно, что когда японца спрашивают кто он, то в ответ прозвучит не национальность и даже не профессия, а дзайбацу, к которой он принадлежит.
Скорее всего там же будет трудиться и его потомки. За хорошую службу отца потомки получат преференции, что снижает текучку и обеспечивает высокую эффективность труда.
Чем дольше работаешь – тем меньше от тебя требуют, и новичков, тянущих на себе всё, это устраивает, поскольку они знают, что в будущем они тоже будут работать в облегченном режиме.
Увольнения в дзайбацу почти отсутствуют, и работник чувствует себя не менее уверенно чем советский инженер. А вы хотели бы работать в дзайбацу?