Он пришел и сел. На ее венский стул.
Открыл голубую шкатулку, где когда-то лежали раковины, а теперь она складывала туда, не читая, его письма.
Едва дотрагиваясь, он пробежался тонкими пальцами по тугим невскрытым конвертам. Затем встал и подошел к окну.
В комнате стало совсем темно, и серый кот с удивлением рассматривал этих двоих, не понимая, отчего они не зажигают свечи.
– Так и живешь? – спросил он, не оборачиваясь.
Она отошла от стены, к которой несколько часов назад намертво приклеило ее упрямство и села, наконец, на диван, поджав под себя ноги, и не зная, что говорить.
– А на письма почему не отвечаешь? – тихо продолжал он, – Я же пишу.
Глаза ее могли бы дать ему ответ, повернись он в эту минуту. Но теперь как будто он подхватил ее недавнее настроение и демонстрировал ей свою черную спину, рассматривая что-то по ту сторону окна.
С той стороны зажигались фонари. И ей грезилось, как кэбмены устало курят вдоль улиц, потому что возить все равно некого.
– И что, так и будем молчать?
Она развела пальцы рук в стороны, впервые ответив на его вопрос. Их медленные движения он не увидел, и она была рада.
– А если бы я не приехал?
Она взяла с подушки тяжелый плед и укрыла им свои ноги. Представляя его бетонным забралом, который сохранит их от предательского скольжения туда, к окну.
– Я, в общем-то, и не собирался приезжать, знаешь ли… – Продолжал он, изменив голос.
Она закрыла глаза и увидела пляж.
Белый песок с кучей ракушек и длинные мокрые водоросли, которые кололи ей ноги и щекотали живот.
– Ну вот, – удовлетворенно сказал он, – теперь ты русалка. – Он поправил нити темно-зеленых листьев у нее на голове и посмотрел по сторонам. – Поцелуемся?
– С ума сошел! – сказала она ему, – Всю корону испортишь, – Поднимай меня и пойдем купаться, а то я совсем сгорю.
– Ты знаешь, – сказал он, прыгая рядом на одной ноге, – А я, ведь, послезавтра уезжаю.
– В город? – спросила она и покосилась на паром.
– В общем-то, это тоже своего рода город, да. Но далеко.
– Далеко – это насколько? – запрыгала уже она, разбрасывая в стороны нагретые солнцем водоросли.
– Это очень далеко. Прям очень. – Он перестал прыгать и остался стоять, пока она скакала к воде.
– Ну, привези мне оттуда что-то, подарок какой-нибудь, только не ракушки, у меня уже шкатулка не закрывается.
Она остановилась у кромки воды, затем зажмурилась на минуту и побежала вперед, чтобы войти внутрь темных вод, и плыть там, в их прохладе и тишине одной, как ей и хотелось.
Вынырнув, она увидела его там же, стоящим посреди белого песка. Она помахала ему рукой. Он не ответил и отвернулся.
– Так и не скажешь мне ничего? – Он подошел к столу. Достал коробок спичек из внутреннего ящика, взял с полки свечу, зажег ее.
Мутный желтый свет лизнул кончики его рогов, и тут же погас.
– У тебя есть нормальные свечи? – спросил он, – Эта, почему-то, не горит.
Она встала и подошла к столу.
– Знаешь, – сказал он, – ловя ее руки, – ты, наверное, права, я конечно чудовище, но может быть, ты вернешься? – Он вытащил из кармана белый конверт. – Я вот и билет тебе купил.
Он развернул содержимое и осторожно положил его на стол.
С улицы доносилась тихая музыка. Свеча так и не хотела гореть. Она провела рукой по пустому столу. Чудовище с той стороны океана смотрело на неё и молчало…