На юге Охотоморья расположено самое маленькое море на нашей планете, по своенравности опережающее многие моря-гиганты.
Заглянем в лоцию Охотского моря. «К югу от островов Феклистова и Большой Шантар находится Шантарское море, ограниченное на Западе линией, соединяющей мыс Большая Дуганджа с юго-западной оконечностью острова Феклистова, на востоке – островом Малый Шантар, а на юге – линией, проходящей через входные мысы залива Тугурский».
Таким образом, площадь поверхности Шантарского моря немногим более двух тысяч квадратных километров, которую проще представить в виде круга с радиусом в четырнадцать миль. С любой точки этого моря в ясную погоду видны все его окраины. Возможно, кому-то придёт в голову: «Какое же это море?» В энциклопедическом словаре записано: «Море – часть мирового океана, обособленная сушей или возвышениями подводного рельефа и отличающаяся от открытой части гидрологическим и метеорологическим режимом». Что-что, а уж гидрометеорология здесь – крутонравая! Постоянно меняющийся уровень моря достигает в сизигию (в полнолуние и новолуние) восьмиметровой амплитуды. Разнонаправленные приливно-отливные течения со скоростью до 5 узлов (9 км/ч) гоняют льдины, сквозь которые не пробиться, иногда до конца июля. Сильная изрезанность берегов, изменчивость глубин, постоянные туманы... Лоция напоминает: «Условия плавания весьма неблагоприятны из-за сильных приливо-отливных течений, узости проливов, соединяющих Шантарское море с Охотским. При плохой видимости плавание здесь сопряжено с большим риском...»
Лучший способ приблизиться к истине – побывать в тех условиях, познакомиться с географией, то есть пройти через Шантарское море.
В устье Уды, где расположен посёлок Чумикан, местный старожил предупредил нас (в путь мы отправились вдвоём): «Нынешний год норовистый, льды отнесло от берега недавно, проливы забиты, ходу нет». И действительно, после жаркой «парилки» Приморья мы, легко одетые, поёживались в холодном «предбаннике» Охотоморья.
С Николаем (так звали моего спутника, опытного полевика) любые вопросы решались легко и оперативно. Не было неповоротливости многочисленной группы, не было и тяжести сомнений одиночника. Мы в один день закупили продукты, раздобыли таблицу приливов, проверили снаряжение (особенно надувные лодки), упаковались и, дождавшись, когда многокилометровую литораль зальёт приливом, ночью отвалили от берега.
Тонкую полоску льдов у горизонта мы увидели на второй день; в конце четвёртого дня, у острова Медвежий, отдельные льдины плавали уже совсем рядом. Но жизнь в море кипела. Тюлени-лахтаки (морские зайцы) то и дело тянули из воды любопытные морды, а потом выпрыгивали над поверхностью моря, взметая фонтаны брызг центнерными тушами и демонстрируя акробатические чудеса. Иногда казалось, что какой-нибудь лихач от избытка энергии непременно опрокинет лодку. По вечерам, на стоянках, часто ловилась на блесну кунджа, и рыбные блюда (уха, талу, горячие копчёности) потеснили наш супо-кашевый рацион. В конце шестого дня пути, едва лишь мы пересекли бухту между мысами Малая и Большая Дуганджа и высадились у подножия высоченных скал, сплошные массы льдов наглухо запечатали нас. Где-то в туманных хлябях слышались хлёсткие удары, похожие на выстрелы. Всё прояснилось, когда отлив осушил литораль (приливо-отливную береговую полосу), оставив на ней завалы из стамух – льдин высотой до пяти метров. Одна из них под тяжестью собственного веса распалась на две части, оглушительно бабахнув...
Холодно. Туманно. Мимо мыса то в одну сторону, то в другую с непрерывным шорохом, с гулкими «выстрелами» движется густое ледяное месиво. Одна только мысль о возможном соприкосновении с острыми краями льдин гружёных «надувашек» вызывает содрогание.
День, два, три... Поразмыслив над картой, мы решили не отказываться от первоначального намерения пройти северным краем Шантарского моря, то есть вдоль острова Большой Шантар (этот вариант короче других). Но для этого надо сначала переправиться на островок Птичий, потом Утичий...
Выждав подходящую обстановку, мы, лавируя среди разреженных льдин, впритирку к мокрым скалам, обогнули мыс. Увы, панорама та же. И мы жались к берегу, не смея выйти на попутное приливное течение и сопротивляясь встречным циркуляциям в бухтах. В одной из бухт, почти свободной от льдин, сиротливо стоял на якоре буксир с плашкоутом под бортом. Моряки, как и мы, ждали разрежения льдов, чтобы проскочить в Чумикан, куда должен прибыть из Николаевска танкер с ГСМ. Мы поинтересовались:
- Разве вам в Тугур не привозят?
- Раньше возили, сейчас нет.
- А как же рыбачите? На вёслах?
Мужики рассмеялись:
- До такой жизни мы ещё не докатились. На вёслах не нарыбачишь, а без рыбы давно бы повымерли... Вы, случаем, медведей по берегу не видели?
- Следы только.
- След не съешь...
На вопрос о своей цели мы, чтобы не видеть недоумения, не стали говорить об островах, а махнули рукой в сторону Тугура, коротко пояснив: комплексная экспедиция. И всё равно услышали:
- Ну и работка у вас!
Что тут скажешь? Как говорится, каждому – своё. Полевик без экспедиции, как политик без обещания...
Устроив лагерь южнее мыса Никта, мы несколько дней наблюдали за поведением льдов, ожидая квадратуры (положения Луны, при котором амплитуда колебания уровня моря минимальна). Мы мечтали, чтобы во время перехода на Птичий не было ветра и тумана, чтобы киты, спины и хвосты которых появлялись теперь ежедневно, не проявили к нашим надувным «Уфимкам» излишнего любопытства. Хоть квадратурные течения значительно слабее сизигийных, пересечь семимильную «реку» и угодить на небольшой островок при скорости в два узла не так просто. Промахнуться можно.
Но будто по заказу в день перехода установилась тихая, ясная погода. Скрытый прежде туманом, Птичий парил над морем и, казалось, до него рукой подать. Пройдя треть пути, мы упёрлись в забитое льдами пространство. Слегка углубившись в него, поняли напрасность затеи и повернули назад. На следующий день мы решили попасть на островок на ледовом «хвосте», то есть зайдя в створ острова на границе плавучих льдов и не вклиниваясь в ледяную кашу, на отливе подкатить к цели. Не один час гребли мы вдоль задней кромки льдов. Всюду, куда хватало глаз, льдины, льдины, вперемешку с корягами, брёвнами, водорослями, пустыми бутылками... Понагнало течениями со всех сторон, забило Шантарское море от края до края. Охотский холодильник. Но самое странное, что вся эта масса никуда не двигалась. Квадратуре явно не хватало сил. Течение уходило под ледяной панцирь. Птичий всё так же маячил в недосягаемости. Наши хлипкие надувашки в окружении льдин и плавучего хлама в семи милях от берега выглядели затеряно и хрупко. Настало время менять направление.
- Прощавай! – разочарованно крикнул я наше решение Птичьему.
- Вай, вай, вай!.. – покатилось в полном штиле громкое стереофоническое эхо над ледовыми шантарскими просторами.
Ничего не поделаешь. Стихия часто непредсказуема и всегда могуча. В самом конце июля на пятьдесят четвёртом градусе северной широты застряла зима.
Чтобы не ждать у моря погоды, мы повернули на юг, в Тугур. Время потеряли, продукты подъели. Рыба, икра, конечно, неплохо, но однообразно. Мы надеялись, что пока пополним запас продовольствия, лето и солнце одолеют льды.
На огибание залива ушло восемь ходовых дней и неделя пережидания штормовой погоды. На протяжении всего пути вокруг нас и в отдалении море кишело. Было даже скучно, когда не плескались тюлени, не выгибали спины белухи, не вздыхали киты. Правда, если какой-нибудь кит оказывался поблизости, мы чувствовали себя неуютно. Особенно встревожились однажды, когда отдыхающего исполина течение поднесло впритык к берегу и он невольно обрезал нашу связь с надёжной твердыней. Но всё обошлось: морской великан плавно скрылся под водой, пронырнул под лодками и не проявил ни малейшего интереса к незнакомой живности. А как-то вечером, уже в темноте, когда мы собирались влезть в спальники, в море послышались частые выдохи. Подойдя к самой воде, мы разглядели множество белух, которые, выстроившись рядами, гнали по отмели большой косяк рыбы. Пировали белухи.
Плавание в здешних местах без двигателя целиком зависит от течений. Дождись лишь потока в нужном направлении и мчись, пока не штормит. Но при крепком встречном ветре попутные течения становятся помехой из-за крутой волны. Особенно на мысах. А у сильно выступающих мысов в сизигию и при штиле море бурлит. Длинный шлейф из стоячих волн (сулоев) и водоворотов тянется подчас на милю.
В один из ветреных дней к нашей стоянке подъехал на моторной лодке молодой эвенк.
- Один, что ли, раскатываешь?! – удивились мы.
- Остальных высадил за последним мысом, – разглядывая нас, пояснил он. – «Вихрь» не справляется против течения и бензин жрёт, как на убой.
Через полчаса подошли его попутчики, и все мы застряли на сутки, ожидая благоприятной погоды. Они выехали на промысел медвежатины и сетовали, что не стало зверя. А ведь лет десять назад, когда здесь проводились изыскания под приливную электростанцию, за день можно было встретить несколько медведей. Но, как мы убедились за время экспедиции, съели ещё не всех...
Ну вот, наконец, и восточная окраина Шантарского моря, поблескивающая китовыми спинами и свободная от льдов. Если взглянуть на карту, то видно, что восточные проливы (Северо-Восточный, Опасный и Линдгольма) намного уже остальных входов, то есть течения в них сильнее. Встречавшиеся мужики порассказали нам разные истории о водоворотах, утопленниках, выброшенных на скалы судёнышках и даже о пропавшем недавно самолёте. Похоже характеризует проливы и лоция: «Течения в проливе Линдгольма сопровождаются большими сулоями и водоворотами. Скорость течений достигает пяти узлов. При свежем ветре против течения волна становится очень крутой и с трудом может быть преодолена малыми судами. В Северо-Восточном проливе, между мысами Успения и Филиппа, лежат камни Диомида, состоящие из двух групп зазубренных скал. Течения очень сильные и производят большой шум. От мысов и камней Диомида отходят широкие полосы сулоев, а водная поверхность сплошь покрыта мелкими водоворотами. За мысами наблюдаются противотечения, которые сталкиваются с основным течением. При туманах и встречных ветрах плавать по проливам не рекомендуется”.
Подогретые этими страстями, мы намеревались пересечь проливы при наименьших приливо-отливных перепадах, ждать которые нужно было не меньше недели. Но кто знает, каковы будут ветер и туман через неделю. А тут лёгкий бриз, солнце...
По карте видно, что переправляться на Большой Шантар следует через Малый Шантар. В прилив сильное течение Линдгольма сталкивается с течением Опасного, которое отжимает от Малого Шантара, поэтому мы избрали для переправы отлив. Но чтобы не промахнуться и не оказаться в Охотском море или в Опасном проливе, отвалили от берега в самом начале Линдгольма. Через три часа упорной гребли мы слушали приближающийся шум Опасного и гадали: успеем зацепиться за берег, или понесёт мимо? Но наш «расчёт» оказался идеально точным. Одновременно с заходом солнца лодки коснулись острова. Проливу не хватило одного кабельтова, чтобы проучить нас.
Малый Шантар истоптан медвежьими лапами. Сюда ещё не добрались двустволки. Но медведь, что-то собиравший по берегу, унюхал наше появление за двести метров и пустился наутёк что было прыти. Всё же знаком с «царями природы».
На северной оконечности Малого Шантара, мысе Успения, мы едва не впали в отчаяние. Северо-Восточный пролив, по сравнению с непростым проливом Линдгольма, казался вовсе непреодолимым. Свыше четырёх миль несущегося потока, длиннющие полосы сулоев со скоплениями брёвен в водоворотах; ветер, срывающий гребни бурунов; далёкий гористый мыс Филиппа, на который нам предстояло попасть, – панорама красивая, когда глядишь на неё с обрывистого мыса. Дополняя эту суровую красоту у самого мыса вдруг всплыл кит, распахнул ноздри, похожие на сопло, шумно выпустил из себя газо-водяной фонтан и тут же ушёл под воду. Спустя несколько минут, развернувшись против течения, он всплыл ещё раз. Блеснул мощной, как подводная лодка, тушей, пытаясь перебороть течение. Но куда там! Поволокло в буруны. «Будем ждать квадратуры», – понаблюдав впечатляющую картину, решили мы.
Почти двое суток дуло. Мы изнывали от безделья и опасались, что ветер здесь так же постоянен, как и течения. Но нам повезло, на третье утро установился штиль. И хотя на западном горизонте висела чёрная туча, предвещая непогоду, мы, недолго посовещавшись, налегли на вёсла.
Чтобы попасть с мыса Успения на мыс Филиппа, мы выбрали восточное направление. То есть, сначала гребём по отливу и уносимся в Охотское море, а потом, пока продолжается гребля, прилив подносит лодки к мысу Филиппа. (Западное направление смущало нас сильным перепадом глубин и, видимо, потому более бурной поверхностью.) Три часа всё шло по плану. И хоть нас унесло мили на четыре в море, помочило дождём, особого повода для беспокойства не было. Однако четвёртый час оказался нервным. Прилив, подчиняясь направлению шантарского берега, понёс лодки мимо мыса. Понёс туда, откуда мы пришли. Выжимая из вёсельной тяги всё, что возможно, почти потеряв надежду, мы всё же сумели вырваться из цепкого потока и заскочить в «тень» в двух милях к западу от Филиппа. Наши ладони, загрубевшие в маршруте, обрели свежие мозоли. Спустя час после высадки на остров начался шквальный ветер с дождём, продолжавшийся почти трое суток. Проскочили впритирку.
На этом знакомство с непоседливым морем можно закончить. Неловко ходить по нему без мотора. Да и с мотором... Пробираясь вдоль берега, мы увидели сухогруз, ползущий против течения черепашьим ходом. Редки здесь суда. Не жалуют моряки этот сгусток течений. Крутит, говорят, топляков полно, льды сгоняет со всех сторон. Зато китам, белухам, тюленям – раздолье: планктона, рыбы и водорослей хоть отбавляй.