- Ну надень.
Я обречённо взяла из рук продавщицы жакет, надела. И… жакет съел меня.
В зеркале передо мной стоял давний пациент Кащенко. Лицо моё при этом свете казалось иззелена-бледным, глаза потухли, вся я торчала в этом зеркале какая-то длинная и невозможно худая, хотя невозможной худобой я никогда не страдала.
Длина жакета говорила почти вслух: «Обманули, обокрали. Кто-то взял себе отрез!» А цвет был, знаете, как у костюмов инопланетян из фильма «Кин-Дза-Дза», которые вся съёмочная группа собственноручно обесцвечивала хлоркой.
Что жакет съел меня, было настолько очевидно, что даже продавщица не пела: «Ей идёт! Ей идёт! Это прямо её!» Продавщица лениво зевала, устав продавать.
- Нет!!! – вскрикнула я, не выдержав взгляда этого зазеркального привидения.
- Не украшает, - печально констатировала мама.
- «Не украшает»?! Да не то, что «не украшает», а вообще, а просто… уничтожает!
Но мы могли позволить себе искать, выбирать, если надо, приехать в другой день, в другой выходной. Мы ведь не 31 августа покупать школьную форму ехали.
Как сейчас некоторые родители, которые как дикие звери врываются в магазин в последний день лета и начинают сметать с полок белые блузки, чёрные брюки, тетради, ручки… Вспомнили, очнулись, прозрели! Бьют друг друга по рукам: «Моя! Я первый взял! "А ничего, что я здесь уже стояла?!» А вы только сегодня узнали, что завтра в школу идти?
Мы ездили не один раз, по разным магазинам: сюда – за формой, туда – за обувью. Выбирали мне к школе блузки – белую, кремовую, асфальтового цвета, юбку, брюки, жакет и жилетку из одной ткани. Чтобы комбинировать.
Потом мама увидела ещё и тёмно-зелёный брючный костюм и обрадовалась:
- Давай купим!
- Мам, ну мы же уже купили! Что, тогда синий вернём?
- Зачем?! Будешь менять – то такой, то такой.
За это «то такой, то такой» меня ох как не любили! Когда я перепробовала все комбинации синего костюма – жакет с юбкой, юбка с жилетом, брюки с жилетом, брюки с жакетом. - я надела зелёный.
Шитова, Боброва, Воротилкина и Штерн позеленели гуще костюма. Не читали параграфы, не заполняли контурные карты, не делали упражнений, а на переменах обсуждали только, какая я страшная, ужасная, как мне не идёт этот костюм и что со мной надо сделать.
Как-то в одном журнале для подростков в рубрике советы психолога я прочитала письмо девочки, которую тоже очень не любили одноклассники, потому что у неё «много красивой одежды». И психолог посоветовала в таком духе: «Подумай, что для тебя важнее - вещи или друзья. Может, тебе отказаться от каких-то вещей, чтобы друзей лишний раз не злить и не нервировать».
Ага, может вообще, чтобы их не нервировать, лучше ходить в дедовом мешке из-под картошки, и чтобы мне ещё гуманитарную помощь собирали? Тогда меня будут жалеть. Жалеть кого-то у нас народ умеет гораздо лучше, чем за кого-то радоваться.
Рассказывали, моя тогдашняя подруга, Машка, плакала, когда я летом уезжала с мамой в Геленджик на две недели. Она тогда меня спросила сдавленным голосом:
- Вы такие богатые, да?
Мне неудобно стало.
- Да куда там! Ты чего?
И в сентябре мы уже были по разные стороны баррикад.
Плакала она, когда мы в Геленджик на две недели уезжали! Я вот чего-то не плакала, когда они зимой, в разгар учебного года, на месяц на Мальдивы улетели.
И зачем мне такие «друзья», которые за меня порадоваться не могут, когда у меня что-то в этой жизни хорошо?!
Ещё у меня есть: "Так цветы не "дарят"!