Незадолго до начала массовой золотой лихорадки, вначале 17 века, в Сибири, были таёжники, которые знали золотоносные места с крупными жилами. Это всегда считалось опасным знанием. Среди старателей ходили такие легенды, что просто так золото в руки не дается, обязательно дар этот либо от Бога будет, либо то черта. Таёжные, те что без тайги и дня прожить не могли, знали места с золотыми россыпями, но народу об этом не рассказывали. В примету верили, «что всё зло от золота идёт и плохой народ к себе притягивает». Зачем тайгу поганить плохим людом, тайга чистоту любит.
А народ говорливый, что на уме, то и на языке, не может хранить тайну. Прийдет бывало мужик из тайги, а поговорить хочется с человеком, не с лесными жителями, как на духу всё народу расскажет. Выльет всю душу и легче становиться.
Жил в тайге одинокий отшельник, Потапычем его народ кликал, а настоящего имени никто не знал. Промыслом своим занимался скрытно, больше в глухих местах, куда черт нос не совал, а народ вообще не появлялся. Умел Потапыч легко скрываться, не видимым быть. Клады свои хранил в укромных местах, на каждый клад заговор накладывал, даже рядом будешь, а не возьмёшь- заговоренный. Из тайги выходил, чтобы соли купить, да одежонку новую, если старая совсем хламом стала. Рассчитывался не деньгами, а шкурками соболиными. С народом был не разговорчив, да и народ им особо не интересовался до поры до времени.
А началось незадолго до того, как потянулся народ в Енисейскую губернию, прослышав про несметные золотые запасы, будто самородки в речушках и на тропах сами по себе из земли выходят, не ленись, собирай, богатей.
Были и такие, с которыми черт пошутил, заведёт в глухую тайгу, жилу золотую покажет, тот бедняга в азарте моет, собирает, а черт у него силу вытягивает. Наберёт бедолага столько, что поднять не может, так и гибнет. Редко кто с чертовым золотом из тайги выходил, а коли выйдет, то другое испытание ему уже чертом приготовлено. Кутёж, драка, частенько убийством дело заканчивалось.
Самому открыть месторождение с золотыми россыпями, этого удостаиваются избранные и ведёт их высшая милость. Беда таких счастливчиков обходит стороной, но они и сами отличаются от оголтелой массы азартных и ненасытных золотоискателей. Чувством меры и разумным образом жизни, прежде всего. Скрытность - необходимое условие, для того, чтобы не только иметь баснословное богатство, но и остаться в живых.
Началось все с того, что местный охотник по имени Ёжа задолжал барыге - скупщику большие деньжищи, которые занимал по-пьяному делу.
А долг есть долг, надо было срочно выплачивать, потому что барыга тот давно виды имел на его дочь. Она была очень красива, но еще мала, к тому же в младенчестве уже сговорена в жены совсем другому.
Барыга на дыбы, в нос распиской тычет, острогом пугает – «Давай сейчас же пять мешков соболей или долг верни!» Где их взять в один миг. Делать нечего снарядился Ёжа в путь, да не сезон на соболя идти. Все равно уговорились на три дня. А у барыги уже слюнки текут.
Пришлось охотнику дочь свезти к дальним родичам, чтобы хоть на три дня схоронить. Жена плачет, дочь плачет, а что поделаешь, пить меньше надо.
Обошел охотник всех родных знакомых за два дня, в дальние селения добрался, там сям ему шкурок надавали, где одолжили, где выкупил за самую малость. Но больше пятнадцати штук наскрести не смог. Дело в том, что буквально накануне по всей округе всю пушнину скупщики заезжие скупили. То, что у родных и друзей осталось, все из личных неприкосновенных запасов было. А подальше соваться не было смысла, все равно не успеешь.
Вот побрел он на исходе третьего дня в сторону дома, вышел к речушке лесной, присел отдохнуть, да погоревать. Разложил Ёжа шкурки на камнях, пересчитал. Сидит, разглядывает. Вот нормальная, справная. Вот эта совсем плохонькая, залежалая какая-то и цвет не орехово-смоляной, а пегий беличий. Не первый год, наверное, лежит и мех весь слежался. Но дареному коню в зубы не смотрят. Другие шкурки раскладывает он сплошным ковром, рукой поглаживает, а мех на солнце так и сверкает, играет золотом! Солнышко совсем припекло, тепло на соболином покрывале, любо дорого. Забылся на минутку несчастный отец о своем горюшке. Короче, прикорнул он в итоге на этих шкурках.
Проснулся, а перед ним сидит Потапыч на корточках и в лицо ему заглядывает. Ёжа его сразу признал, на медведя шипко похож. Потапыч задорно на шкурки посматривает, глаз прищурил, улыбается. «Почем торг ведешь?» - хитро так, спрашивает. Охотник оторопел поначалу, от неожиданности, а потом ничего, отошел вроде, взял да и рассказал Потапычу все как на духу. Потапыч призадумался и говорит: «Жди здесь!» Перешел реку вброд, взобрался на поросшие мхом валуны и скрылся. «Чего еще мне ждать», подумал охотник, собрал свое добро и понуро побрел восвояси. Засветло он уже не успевал дойти, еще всю ночь идти придется, нечего время зря терять. И вот, когда он уже почти вышел к дому, на рассвете услышал шаги и дыхание прямо за спиной. Оглянулся – опять Потапыч! Радостный, глаза сверкают как у волка в ночи. Берет молча его руку и выкладывает ему из-за пазухи прямо на ладонь тяжеленный шершавый самородок. Камешек этот размером с кедровую шишку был, да еще с такую, какая не на каждом кедре уродится. Золотников семьдесят не меньше весом, а это почитай несколько сот червонных.
Охотник оторопел, протягивает золото обратно «Нечем мне долг этот отдать будет» - испуганно говорит Потапычу. А тот знай, посмеивается. «Не надо мне ничего, это подарок. Только ты не пей больше, Ёжа! И не сказывай никому про меня, такой уговор, согласен?» Ёжа, ошарашенный вконец, кивнул молча, руки пожали и Потапыч растворился в предрассветных сумерках.
Помог он ему «по-братски» или потому что проникся его историей или вообще, соскучился по людям, никто не знает. Но то, что он был противником водки это точно. Говорят эта дурь и свела Потапыча в лес. Некогда, в помутненном рассудке, он натворил дел, а теперь считался беглым и посему вел отшельническую жизнь. Но это только слухи.
Завет его Ёжа так и не исполнил. Казалось бы, чего легче выполнить такой простой уговор. Но если вторую часть уговора Ёжа какое-то время честно старался исполнять, то первую никак не удавалось. Лютый зеленый змий подвел-таки его под монастырь и в итоге он пропил дочку другому богачу, правда за солидный куш, ибо красавица была неписаная.
А за долг Ёжа сразу рассчитался. Барыга тот долго еще его опаивал, выведывал разными путями, откуда у него золотишко. Но даже по пьяной лавочке Ёжа ему не проболтался. К тому же он не разбогател вдруг. На этом слитке все его сказочное состояние и закончилось, поэтому интерес у барыги пропал, но донести, куда следует, он посчитал своим гражданским долгом. На этом история с золотом Потапыча не закончилась.
По прошествии определенного времени Ёжа не вытерпел и рассказал все жене, под строжайшим запретом разглашать. Жена, как полагается, потерпела чуток, да и поведала все сестре, ну и пошло-поехало. Дошло и до государевых людей. Со временем стали снаряжаться в лес небольшие экспедиции, чтобы вычислить Потапыча. Только никому не удавалось самому на него выйти.
Да он и не был в чистом виде старателем промысловиком, он был охотник, который, как говорится, знал «места». Чаще про него только слышали, но в глаза его видели редко. Допытываться про него было бесполезно потому, что никто не знал где он на сегодняшний день остановился, но все слышали, что золотишко у него водится. Охотники, которые пересекались с ним в лесных дебрях, старательно умалчивали о нем и вообще дюже боялись про это ляпнуть, потом греха не оберешься. Но слушок слыл и «охотников за Потапычем» прибавлялось. Местные в этом помощь не оказывали, даже за большие барыши. В общем, поимка Потапыча, вроде как, и не была объявлена, но вынюхивающие информацию о нем то и дело появлялись. Не могли никак они того в толк взять, что встречу с ним невозможно организовать. Если только он сам не решал выйти к людям, по собственной воле. Так однажды и случилось.
По весне реки разлились. На желтой песчаной отмели у одного из притоков реки Енисея остановилась небольшая группа беглых ссыльных. Приплыли они на старенькой лодочке , которую справили на последний армяк. Плыли наугад. Остановились, где придется, главное подальше от людей. Лодку снесли подальше и спрятали, сами расположились неподалеку. Не было при них ничего, что могло бы помочь им выжить в тайге в этих суровых условиях. Ни оружия, ни одежи добротной. Был, правда средь них местный паренек, Яка. Да толку в тайге от него было мало. Родом то он из этих мест да сызмальства отдан был в уездный город поденщиком к одному богатому господину, за скромное жалование родителям. Но там проворовался и в итоге пошел по наклонной, попав на каторгу за грабежи.
Несколько дней они безуспешно пытались обустроиться, строили еловый шалаш голыми руками да одним ножиком. Рыбу пытались изловить разными способами. В общем оголодали, продрогли вконец. Тут и звери почуяли людское отчаяние и стали обхаживать легкую добычу. По ночам волки все ближе подбирались, а у мужиков только палки, да колья наспех сделанные. По очереди караулили кострище. Волки их не особо удручали. Больше всего они боялись на батьку медведя нарваться или государева человека встретить.
Но лес то он только пришлым кажется большим, а для того кто в нем живет он ни большой ни маленький. Молва о новых постояльцах пошла по округе. Сидят они как то поутру кумекают, как дальше быть. Эх, видно так сгинуть здесь и придется. И тут выходит к ним человек, сразу видно из местных, Больше похож на медведя. Они для порядка за дубины ухватились. Потапыч спокойно их поприветствовал, поинтересовался, какая беда их тут держит. Все конечно они ему не рассказали, но видно было по всему, что люди терпят бедственное положение. Так же как и с Ёжей, велел он его подождать. Вернулся с вяленой рабой и дичью. Когда накормил их, достал небольшую котомку из-за спины, всю набитую золотыми самородками какие на 10, какие и на 20 золотников. Поделил на троих, сказал вместе им не оставаться и про него никому не сказывать. По одному сплавил их в разных направлениях так, чтобы вышли они к поселениям, а там уж как Бог даст.
Ясен пень, спасенные разнесли весть по округе. Один пропился сразу до нитки, как только до кабаков добрался. Его в ближайшем уезде как беглого каторжника определили в острог в скором времени. Другой, сбыл немного золота и скрылся бесследно, видно хитер мужик попался. Яка решил разжиться и вызвался проводником быть в поимке Потапыча. Тогда уже серьезный поисковый отряд образовался. Искали не только Потапыча, но и по возможности открытое им месторождение, наивные. Долго и тщетно искали - никаких следов. Вот в один распрекрасный день шли вдоль русла реки, глядь, а там лодочка плывет доверху набита золотом. Река быстрая, лодка проворно идет, кинулись вдогонку. Кто по берегу, кто вплавь. А догнать не могут. На перекатах судно закрутилось и перевернулось. Стремнина сильная в этом месте, валуны приличные, сразу ничего достать практически не удалось. Однако ж кое-что выловили и место заприметили. Стали решать, что теперь с несметным богатством делать. Хозяину докладывать или разделить меж собою и по-тихому свалить. Выбрали второе. Остались на ночевку.
Выпили по такому случаю. Спать расположились, а глубокой ночью резня меж ними началась. Только одному из пятерых в этой бойне выжить удалось. Что удивительно, им оказался тот самый проводник Яка, который вызвался Потапыча сдать. Его потом везунчиком прозвали, так как ему четырежды за короткий срок фартануло в живых остаться. Первый – когда с каторги сбежал. Второй, когда их Потапыч в лесу облагодетельствовал и от неминуемой гибели спас. Третий - выжил в эту кошмарную ночь. Ну а на четвертый раз была самая незаслуженная им удача, подарок судьбы, можно сказать. Но прозвище это он получил спустя продолжительное время когда решился рассказать про эту историю. А сейчас...
Яка ползал среди трупов, истекая кровью. Вдруг появился Потапыч. Хорошо, что он пришел раньше зверей. Молча, с мрачным видом лицезрел он буйство красок и искореженных человеческих лиц и тел. Когда он устроил этот заплыв с кладом, о чем он тогда думал, какой результат ожидал увидеть? Об этом он не рассказал. Потапыч вообще был не словоохотливым. Он перетащил Яку к воде, промыл и заговорил его раны, кровь перестала хлестать. Затем перевязал его исподним, которое снял с тех, кому оно больше не пригодится. Соорудил плот и перевез незадачливого охотника за чужими сокровищами сначала за реку, потом снес на плече вверх по течению. В ельнике неподалеку он быстро и умело соорудил шалаш, выстлав пол еловыми лапами. Леший выхаживал его там несколько дней кряду. Не подпуская хищников и ненадолго отлучаясь по воду, да рыбку словить. Варил больному заправскую уху, правда, без соли. Когда Яка окреп и мог стоять на ногах Потапыч вывел его на охотничью тропу, по которой, ориентируясь на особые приметы на местности тот вышел к людям спустя несколько дней. Останков той экспедиции не нашли, да и не искали особо, если честно.
Золота в этот раз Потапыч «на дорожку» Яке не дал и напутственные слова говорить не стал. Но тот и так усвоил урок сполна. Ему удалось скрыться от хозяйских людей. След его простыл. Потапыч тоже с тех пор начисто пропал. Через некоторое время здесь повсеместно уже бушевала золотая лихорадка.
Добыча золота опасное занятие и для тела и для души. Дело не в трудностях золотодобычи. Не в количестве удачно пробитых шурфов и массе промытого песка. Дело в человеческих душах коих много было потеряно по дороге усыпанной золотыми самородками и человеческими костями. Быть выше азарта, не променять душу на металлический блеск, не потерять человеческий облик в этом деле трудно, поэтому любой, кто не ищет себе проблем в жизни всегда обходит этот промысел стороной.
#таёжные истории #рассказ #золотая лихорадка #Сибирь
