Детская память высвечивает самые яркие впечатления.
Когда началась война, Тамаре Сергеевне Манаковой было два с половиной года. А её братику не исполнилось и года. Жили они в Тульской области.
Дома была мама, 31-летняя женщина, тётя, зашедшая в гости, и дети. Ворвались немцы и начали прикладами выталкивать на улицу: «Шнель, шнель!», - быстро, быстро! Мать только и успела, схватить корзинку и поставить туда воду для детей.
Угнали в Германию как рабсилу. Догнали до концлагеря «Файфен - зиэ». Молодая женщина работоспособная, а дети подрастут и пополнят ряды работников.
Из этих лет Тамара Сергеевна почти ничего не помнит. Если только бомбёжки. И звук низко летящих самолётов. Очень страшно было. Мама сажала детей на колени, крепко сжимала в объятьях и пыталась закрыть им глаза. Но они всё равно видели, всё равно…
Освободили узников в апреле 1945 года. Тамаре было шесть лет. Из этого времени уже сохранились кое-какие воспоминания.
Был длинный барак с одним входом и окошком около двери. В углу стояла то ли фляга, то ли ведро. Кружка, чтобы воды попить. Земляные полы. Нары - деревянный настил без матрасов, подушек и одеял. Из одежды, что на тебе. Кормили баландой.
Мама, тётя, дети ели из одной чашки, в которой плавала брюква в подсоленной воде. На день кусочек хлеба размером со спичечный коробок.
По воскресеньям приносили кипяток, стакан и таблетку сахарина, очень сладкую. Разбавить нельзя, только стакан кипятка. Дети поголовно болели золотухой, все в болячках. Возможно из-за сахарина.
У детей свободного времени было много, но они не играли. Даже желания не было. Только сидели и дрожали: гул самолётов, где-то разрывы бомб. Сплошной страх.
Днём мать угоняли на работу. Женщины рыли противотанковые рвы. А дети просто сидели на нарах. Днём бомбежек было поменьше, а ночами постоянно.
Иногда узников уводили в бомбоубежище - длинный ров с бетонированным потолком. Временами ждать приходилось долго. Земляная стена и жёрдочки, на которых все сидели.
Каждый день немецкий офицер проводил в лагере перекличку. Женщин выстраивали на улице, у каждой на верёвке на груди висела картонка с многозначным номером. Хотя куда бежать, жили за колючей проволокой, да и лагерь находился глубоко в Германии.
В памяти Тамары сохранилась немецкая и польская речь. Помнит дом, калитку, ограду. Мама где-то в доме шьёт на швейной машинке. За калиткой скамеечка, широкая улица.
На телеге едут немцы. Рядом бежит овчарка с крестом на боку, наверное санитарная. Немцы что-то крикнули собаке, она побежала к детям. Тамара испугалась, скорей забежала за калитку, а братца - то оставила.
Овчарка подмяла его под себя, но не укусила. Немцы засмеялись и поехали дальше. Мама выскочила на Тамарин крик, а брат сказать ничего не может. Так осталось у него на всю жизнь заикание.
Ещё помнит… Едут на паровозе на одной из трёх платформ. Рядом люди с детьми. На других едут солдаты. И вот прямо на них летит самолёт. Взрывы: один, другой, третий. Жутко. Уцелела только одна платформа, с детьми. Остальные разбиты, вокруг погибшие, раненые.
Сразу после войны. Город Мценск. Станция. Поезд хоть медленно, но движется, не останавливается. Мама кидает спрыгнувшему мужчине по очереди детей. Спрыгивает сама. А тётя неудачно спрыгнула, так сильно ногу подвернула, что потом хромала всё время.
Город весь разбитый. Кругом ямы, ухабы, рытвины. Среди них тропки. Вокруг погреба, горят лучины. В погребах люди зимовали. А пришла весна, снег растаял и залил погреба.
Зиму перезимовали у женщины, сдававшей жильё. Мать работала на почте. На день детям оставляла лепёшку. Случай… Дети спят, мать на работе. Тут Тамара проснулась и увидела, хозяйка подошла и лепешку забрала. Девочка не посмела ей ничего сказать. И матери побоялась сказать, вдруг мама с хозяйкой поссорятся, и их выгонят. Так и просидели дети целый день голодные.
Младший брат матери работал в Новокузнецке начальником на шахте. Брат - с женой, а детей у них не было. Он на войне не воевал. У него была бронь. И вот дядя Коля маму пристроил. Ехали к нему целый месяц.
Там Тамара пошла в школу. В классе человек шестьдесят. Длинные парты, за которыми сидели человек по шесть. В классе большинство мальчишки. Все дети бритые из-за вшей. Мать Тамары дочь брить отказалась, коротко подстригла, да ещё бант завязала. Вот мальчишкам была забава - за бант подвергать!
Тамара не хотела ходить в школу. Но мама работала в ночь, а днём водила дочь в школу и сидела, пока шли уроки. Девочка ни с кем не играла, на переменах бежала к маме. Так война придавила к маме. Весь первый класс мама с дочкой отходила.
Работала мама лебёдчицей. Вагонетка везёт породу, женщина подаёт сигнал и высыпает. Как-то потеряла сознание, вагонетка и ушла. Рабочие заметили, прибежали, позвали врача. Врач определил полное истощение. Тогда женщине позволили раз в день и самой, и детям питаться в столовой за счёт зарплаты.
После возвращения говорить о концлагере было нельзя. Маленькая Тамара что-то вспомнит, напомнит маме, та скорей заговорит дочку. После лагеря в Германии можно было попасть куда-нибудь в Магадан. Даже в конце 90-х, работая учителем, Тамара Сергеевна опасалась рассказывать, что была концлагере. Но справку, что никаких противоправных действий против Родины не совершала, ей выдали ещё раньше.
Время было такое - всем тяжело.