Ну вот, нашел о ком писать. Лучше бы о девочках, и об их дырявых штанишках. На кой он тебе? Да не знаю. Зудит там чего-то, просится на бумагу. Ну, смотри, допросился!
Взяли его к нам, когда мы уже разваливались. Лакшин из начальника лаборатории ушел в руководство экспедиции. Знал, что в лаборатории для него уже ничего не обломится. На его место сел Миша Гуревич. Очень умный человек, и единственный из нас настоящий компьютерщик. Мы тогда еще совсем не котировались. Миша был тихим интеллигентным евреем, и вообще не пил. Мы его понимали, и не приставали к нему, Возможно, эта его болячка. Что-то с кровью у него было, и он не мог пройти медкомиссию. А мы с ним были немного похожи. Прическа, усы, бородка. Не совсем, конечно, похожи, но жить было можно. И я сдавал в Чудновке кровь за него.
Захожу в кабинет, отдаю сестре его карту.
- Гуревич Михаил Соломонович?
- Так точно!
И протягивал руку. Кровь из вены, иногда больно. Не умеют. Но мне для друга пузырька крови не жалко. Все. Сам я сдавал кровь, когда этой медсестры не было. Загляну в кабинет – годится, захожу. Ни разу меня не посекли.
Но Миша уехал в Канаду. Жена его достала. Не нравилась она мне. Ни пухлой внешностью, ни тем, что ее волосы всегда казались сальными, давно не мытыми. Миша писал нам некоторое время, как он скучает. Потом писать перестал.
И взяли Витю Наумова. Компьютер он знал, а свои программы обработки данных Миша по-честному оставил нам. Так Наумов стал и. о. начальника лаборатории.
Ни разу не технарь. Руки из оттуда, голова тоже. Пришел к нам из ОТИС. Что-то насчет лифтов. Нормальный карьерный рост. Из лифтеров в и. о. начальника. Мы-то, конечно, его посылали, где можно. Крутые полевые мужики. А где никак, то никак. Были какие-то наличные деньги на лабораторию. Видимо, для прокорма нас, грешных. Он пригреб их под себя. Нет, на водку он выдавал, иначе мы бы его точно придушили.
Весело было. Один из нас тогда уже намылился за границу. Встретил я его здесь, в Дзене, и он признался мне, кто он. Полтора месяца за свой счет. Наумов не дает. Потом договорились. Ты мне 30 процентов от своих баксов, а я тебе “за свой счет” подписываю. Так и порешили. Прекрасный душой покоритель тундры из Наумова так и пер. Горбушку хлеба, и ту пополам. Проценты от баксов я точно не помню, может, и пополам.
Это реальное имя и фамилия. Чтобы вы знали. Встретите где его, не пачкайтесь.
А потом этот товарищ вернулся, вроде бы, из Индии. И Наумов, в предвкушении баксов, подвалил к нему. И услышал удивленные слова:
- Какие баксы?
Ребята и девчата! Такого визга я в лаборатории никогда не слышал. Возможно там, где режут свиней, но это же не лаборатория. Наумов понял, что его нажгли в чистую, и начал мстить. Но недолго. Товарища этого нашего приняли на постоянную в Фугро Геотим.
А я еще там припухал. И было поле 1998 года в Баренцевом.
Лакшин сказал, что старшим поедет Наумов. Тогда я начал писать заявление об уходе, это означало, что никакой гравики не будет, один я на ней уже оставался. А мне что было делать? Пытаться сделать все самому, и при этом выполнять его бредовые распоряжения? Я похож на идиота?
У меня отобрали это мое заявление, и сказали, что старшим пойду я. Годится.
Мы попали в Мурманск прямо в дефолт, и все в нашей жизни накрылось прямо за несколько дней. Даже еда на корабле. Но моряки на портовом водяном трамвайчике (кораблике) приезжали на корабль, чтобы поесть. Которые в кастрюльках увозили что-то домой. Что мы ели, я потом увидел. Уже дома заглянул в миску нашей собаки, и сказал ей:
- Кери, а я тоже такое ел!
Месяц мы не могли выйти в море. Уже все на подсосе. Ну, заварку мы почему-то быстро нашли, а вот с куревом были проблемы. Пешком лазили по окрестным деревням (какое такси?!!). И в одном сельпо нашли. Когда-то подмоченную Приму. Купили всю. С потеками и засохшей плесенью. И оказались самыми богатыми на судне.
Ушли, наконец. У сейсмиков задача простая. Утопить связанные веревкой попарно сейсмостанции (сколько, не помню), и пройти по их линии, бахая огромной пушкой. А станции на дне запишут нужные сигналы. Потом собрать станции и переходить на новый участок. И так аж до Земли Франца-Иосифа. Донная сейсмика. Там к ним на веревках были привязаны огромные буйки с радиоотражателями, чтобы найти утопленников.
А я, пока они бахают, должен был писать гравику. Легко сказать. Ума палата у начальства. В ноябре! В Баренцевом! Писать гравику!!! В это время надо было уже находиться дома в Питере, желательно, под одеялом, и писать там стихи, а не гравику.
Валяло так, что на палубу не выйти, волна там гуляла, как у себя дома. Чувствую плохо, рванул в лабораторию. Повело так, что тяжеленное морское кресло упало на гравиметры, и они пошли в раскачку. А там на каждом по 4 гироскопа, и они уже раскручиваются не туда. Оторвутся – переколотят здесь все, да и мне живу не быть. Откинул кресло, упал на живот, и попытался два этих сумасшедших гравиметра удержать в горизонте. Только какой, к черту горизонт! Дома у мамы горизонт, а здесь ад!
Удержал я их, успокоилось все, и гироскопы снова тоненько запели. Как всегда. Только башка трещала, трахнулся я ей обо что-то, когда падал.
Сделаю маленькое отступление, чтобы вы поняли, что такое гироскопы. Это накопители, скажем так, энергии вращения. И это вращение помогает удержать гироскоп в определенном положении. Гирокомпас слышали? Ребята и девчата, вы вот меня еще почитаете, и моряками станете. Или геофизиками с опытом работы. Вдруг пригодится? Юлечка Вельбой на капитанском мостике: отдать швартовы! А что? Красиво.
Так вот, про гироскопы. Кировский завод. Мужик показал мне интересный гироскоп. Металлическая палочка, а на ней надет типа сплюснутый шарик. Грамм 200 примерно. Граммы нужны будут потом. Раскрутим? Ну, давай. Из палочки торчат три провода, их на клеммы 400 Гц. И оставили так висеть. Включили питание, гироскоп пошел крутиться. Потом уже запел. Потом почему-то завертелась палочка, оборвала свои провода, и упала на пол.
Боже! 200 грамм с бешеной скоростью улетело в другой угол лаборатории. Там встало на ножки и превратилось в юлу. А если бы в лоб? Ехала эта юла понемножку, попала в выбоину, и снова упала, и улетела куда-то.
Лаборатория превратилась в поле боя. Девки наши задрали юбки (мешают ведь), и как есть, в трусах, с визгом попрыгали на столы. Так высоко он не летал, хотя один раз чуть не долетел до нашего огромного аквариума. Вот бы нам тогда было! А мы прятались за столами.
Успокоился он понемногу. Подрыгался в судорогах, и затих. И был он горячий и ободранный весь. И вставили нам с мужиком тогда по полной. Летчики-испытатели хреновы.
Вот так мы работали тогда. Материала бракованного было много. И можно было его переделать. Мы же елозили там долго, и можно было нужные мне куски пройти с навигацией. А Юра Кузьмин, навигатор, не хотел. Ему платили только за проход с пушкой. А мне пропадать? Придумал. Взял за шкварник Наумова, и заставил его печатать письмо начальнику экспедиции. Мол так и так. Прошу снять гравику с работ. Могу сделать ее качественно, но не могу. Денежные проблемы у навигатора. Пошел подписывать его у начальника рейса, потом он сам пошлет его в центр. Начальник прочитал это мое письмо, и сказал мне, что поговорит с Юрой. Снять гравику он не рискнул. А Юре пришлось потом вообще не отходить от своего комплекса. Поотрывали все буйки от станций. Постперестроечные веревки оказались не веревками, и порвались. Потому что внутри их оказалось не сплетение толстых нитей, а просто куделя. То есть, держала в веревке только ее шкурка. И Юре пришлось давать координаты между двумя утопленниками, и мы пытались зацепить кошкой веревку, их связывающую. Что-то мы достали. А стоила одна такая станция, как Жигули.
В-общем, Юра был для всех нарасхват. И мне координаты давал. И понемногу у меня что-то выходило.
Я вам ничего не сказал за еще одного моего подчиненного. Мурманский Сашка, тот самый, с которым мы столько выпили потом на Мадагаскаре. Он, конечно, был поумнее Наумова. Который сидел и пытался сшить из наших кусочков готовое платье гравики.
Однажды Сашка прискакал в лабораторию с куском бумажной ленты, которым он начал тыкать мне в морду, и орать: победа! Я глянул. Похоже было на огромную стандартную аномалию в месте нефтяного купола. По краям – ссыпавшаяся с купола тяжелая фракция, то есть два пика тяжести. Посредине провал, легкая нефть. Все бы ничего, но почему она такая огромная, и видна даже без обработки? Сашка уже прикидывал, на что он потратит свою огромную премию, когда пришел печальный Наумов. Его самодельная портновская программа зависла навсегда, а эта красивая аномалия оказалась фуфлом. Не так сшил.
Читатели мои, я вас не утомил? Конечно, про красивых девочек читать приятнее, но мы ведь не только девочек там трогали, но и работали тоже. Еще и как работали. Попробую дальше повеселее.
Сшили по-нормальному, получилось. И пошел я к начальнику рейса. Встал перед ним, и говорю: мол, так и так. Гравику мы сделали. И что? Так сделали мы ее, и Вы видели предварительные материалы. Он долго смотрел на меня, потом вздохнул. И пошел в заднюю комнату. И принес оттуда банку 0,8 (не полную) спирта, и такую же маринованных огурцов. И я с этим богатством (почти не качало, не пролил) вернулся в каюту. Сашка лежал на верхней полке, и на него, на гравика, видимо подействовала сила земного притяжения, которую мы и мерили. Он упал оттуда. Наумов облизнулся, как жирный котяра. И пошел пир горой.
Вот так. Еще было весело. Кошкой, которой искали станции, с глубины 200 метров вытащили огромный кусок глины, и там были морские черви. Конечно, из любви ко мне, рыбаку, мужики собрали их в банку для меня. Больше полбанки. И позвали меня наверх. Но я червей не увидел. Сказали, больше 20-ти см они были. Но меня не дождались. Немного повозились в банке и взорвались. Перепад давлений, сами понимаете. Когда я пришел наверх, люди пытались отчиститься от всякой дряни, и матерились, как сапожники.
И было возвращение. Перед заходом в Мишуково я за пять беломорин выменял у мужика две банки настоящих шпрот. Неплохой бизнес. Адрес нехорошей квартиры узнали на пирсе. Позвонили в дверь и вышел мужик. Только в трусах, зато с водкой. Отлично. Стояночные у меня хорошо шли, так что гравиметры писали их без меня. А мы праздновали.
Ну что, снова кому-то хочется бросить в меня за водку камень? Мы не заработали праздника? И мне ведь надо было лечиться. Потому что я, кроме нормальных материалов, привез оттуда свой первый микроинсульт. Папа у меня зимой умер, а тут еще такое поле. Сашка, наливай!
Клин клином.
Там еще было веселое в этом поле, но потом. И про Наумова потом. Вкратце я его обрисовал, пока хватит.
Еще хочу добавить, что заработанных мной тогда денег хватило только на 1000 кирпича для печки, и на доски для пола. Ну, и еще на еду немного осталось. Дефолт. Антарктидчики вообще погорели круто. Шум там был, многие даже поувольнялись.
Вот и все. До свидания, до завтра, пока.