Станислав Борисович Штинов
Однажды нашему экипажу поставили задачу по перевозке тогдашнего президента Чечни Доку Завгаева.
В назначенное время, ближе к обеду прибыли в Северный Грозный, нас попросили немного подождать. Шло какое-то совещание в резиденции президента, которая в этот период находилась в здании аэропорта.
Подрулив к разрушенному зданию аэровокзала и выключившись, мы стали ждать. Жарища стояла невыносимая. Открыв нараспашку блистера и верхний люк, создав хоть и слабый, но сквознячок, мы откинулись на спинки кресел и попытались подремать.
Краем глаза я заметил, что у разбитых высоченных окон аэровокзала, прижавшись спинами к стене, прикрываясь её тенью, расположилась небольшая группа вооружённых чеченцев, больше похожих на простую банду. Но раз они находились на охраняемой нашими подразделениями территории, мы не придали этому серьёзного значения и не переживали.
Прошло минут двадцать. Андрюха, запрокинув назад голову, уже смачно посапывал. Мне же дрёма никак не давалась, скорее всего из-за жары в кабине, но и выходить под палящие солнечные лучи не хотелось.
И тут от стенки аэровокзала отделилась какая-то фигура. Присмотревшись, я увидел молодого низкорослого чеченца, скорее всего мальчишку, в большом, не по размеру подобранном камуфляжном костюме. Округлое юношеское лицо с короткой рыжеватой причёской было заспанным. Его шатающуюся походку я определил сразу, а когда он подошёл ближе, сразу стало ясно, что он ещё и подшофе. «Боевичок» направлялся в сторону нашего вертолёта, положив руки на висящий новенький АКМ с подствольным гранатомётом и закинутым за шею ремнём.
Я решил проследить, что же будет дальше.
А чеченец, подойдя со стороны открытого правого блистера, из-за своего небольшого росточка скрылся у меня из вида.
Чуть наклонившись вперёд, я увидел его правое плечо в нижнее остекление кабины. Мальчишка что-то трогал на её носовой части.
Прошло полминуты, а он всё продолжал за что-то держаться на дюралевой обшивке. Потом, скорее всего не выдержав и закинув голову, посмотрел мутным взглядом на правака.
– Ты чё! Не слышишь? Я тебе звоню! – заплетающимся языком обратился он к лётчику-штурману.
Андрюха наклонил голову с полуоткрытыми веками: – Чё те надо? Иди отсюда! – А твой борт летит в Урус-Мартан? – Нет, не летит! Вали отсюда! – повторил Андрей и откинулся обратно на кресло, прикрыв глаза.
Мальчишка, икнув, на путающихся ногах медленно обошёл нос кабины, подошёл к моему блистеру и начал что-то вдавливать в фюзеляж с моей стороны.
Я с интересом наблюдал всю эту картину и не мог понять, что он делает. – Нохчо! Ты что хотел? – с улыбкой спросил я его через открытый блистер.
Он перевёл на меня свой мутный взгляд: – А вы тоже не слышите?.. и-иикк… – А что я должен слышать? – Ну, я вам звоню! – Чем ты звонишь?
Он перевёл недоумённый взгляд на какую-то точку на борту, затем на меня: – Ну вот же! – показал он пальцем на борт. – Не! Не слышал! – откинулся я на спинку кресла.
– А ваш… бо-орт летит в Урус-Мартан?
Андрюха, даже в полудрёме расхохотался, а затем и мы с Мезенцевым, вспомнив анекдот про чукчу в самолёте, схватились за животы! ,
Всё встало на свои места, когда мы вышли из вертолёта, с любопытством осмотрев нос кабины и увидев чем он «звонил».
Наш хохот продолжился после этого ещё минут пять. Оказалось, что какой-то наш аэродромный приколист карандашом написал под маленькими беленькими пластмассовыми антенками бортовой системы опознавания, расположенными слева и справа на носовой части кабины фюзеляжа, очень напоминающими кнопки дверного звонка: под правой антенной – «Лётчик-штурман – звонить два раза», под левой – «Командир экипажа – звонить один раз».
Держась за животы, мы смотрели на бедолагу.
А он, ничего не понимая, только махнул рукой: – Да ну вас! – и попетлял обратно к своей группе, с интересом наблюдающей за всей этой комичной ситуацией.