Нет смысла сейчас в полной мере рассказывать насколько хорош сериал Чернобыль. Это, пожалуй, первый американский сериал о СССР, где мы не показаны в той или иной степени алкоголиками и идиотами. И, в сущности, фильм не имеет какого-то яркого национального окраса. Хотя первоначальный сценарий, как говорят, был полон всяческими «американизмами».
Это нам кажется, что сериал снят о крупном промахе советской атомной энергетики, но на самом деле фильм рассказывает о профессиональном долге, чести, достоинстве обычных людей (помните эту сцену, когда шахтёры приветствуют руководителя похлопыванием по новенькому пиджаку) и о простых человеческих чувствах в условиях постоянного присутствия вокруг невидимой смерти – радиации.
И люди, в других странах, которые смотрят этот фильм, примеряют на себя не аварию на Чернобыльской АЭС, а именно ситуации тихого героизма и самопожертвования.
В своих интервью создатели сериала подчёркивают, что многие события были выдуманы ими, что называется, не со зла, а для создания сюжета, который сделал бы фильм интересным. Например, суд над виновниками аварии в фильме идёт пару дней, а на самом деле он длился несколько недель. Такого персонажа, как Елена Хомюк – никогда не было, но создатели сериала честно сообщают об этом в финальных титрах.
И совершенно другое дело, насколько аккуратно и скрупулёзно создана советская атмосфера в этом сериале. Художник-постановщик «Чернобыля» пересмотрел часы советской хроники в ютубе, фотографии интерьеров советских лабораторий (автор этого текста подтверждает, что лаборатория Хомюк – это стопроцентное попадание), консультировался со множеством людей, обошел вещевые барахолки, чтобы понять назначение и фактуру некоторых вещей из 80-х годов прошлого века. А в палаточном лагере ликвидаторов создатели фильма даже обустроили даже внутренние интерьеры палаток, хотя они и не планировались для демонстрации в кадре.
Сложно сказать, насколько точно воспроизведено родимое пятно на голове у Михаила Горбачева, но почему-то верится, что и здесь художник сериала Люк Халл постарался не отойти от правды.
Справедливости ради надо сказать, что очень часто такое понятие, как «время» представлено в кадре единственным предметом - дисковым телефоном. Телефонов с вращающимся диском, которые в конце 80-х годов, впрочем, уже имели альтернативу в сериале очень много. И о том, что это не 90-е и уж точно не новый век, чаще всего напоминают именно они.
Но есть один момент, которого точно никогда не могло быть. Мало того, с художественной точки зрения эти несколько кадров выглядят абсурдно. Речь идёт о картине Ильи Репина «Иван Грозный убивает своего сына», которая висит в коридоре Кремля.
Её присутствие там просто невозможно по целому ряду причин. Во-первых, как-то «дёшево» размещать в коридоре Кремля репродукцию картины. Во-вторых, мало того, что оригинал висит в Третьяковской галерее, так он ещё имеет горизонтальную ориентацию. То есть, если это даже репродукция, то получается, что картину зачем-то жестко покромсали с боков. И, в-третьих, конечно же, это странный и очень неоднозначный посыл то ли власть имущим, то ли посетителям кремлёвских кабинетов самим сюжетом картины – царь убивает своего сына.
Безусловно, создатели сериала понимали абсурдность появления этой картины в Кремле, равно как и то, что её там никогда быть не могло даже в самой безумной теории. Тем не менее, она была нужна им как раз для демонстрации всеобщего абсурда творящегося вокруг аварии. Перед тем, как зайти в кабинет к Горбачёву, Легасов на мгновение бросает взгляд на полотно и мы видим будто его глазами крупные мазки масляной краски.
Надо понимать, что это мы с вами более или менее знаем историю этой картины. Для подавляющего количества зрителей сериала – эта картина имеет другой смысл. Люди с другими культурными кодами (это почти все иностранцы) – видят просто убийцу, который испуганно прижимает к себе жертву. Именно это чувство должно было появиться у зрителей перед началом сцены совещания у Горбачева. Власть имущие испуганно прижимают к себе жертву – свой народ.