– Прости меня, мама, – Кариночка прокрутила в голове в сотый раз мамину улыбку, руки и ее запах.
7
– Хочу погулять.
– Что ты сказала?
Папа не оторвался от книги, а только поднял бровь.
А она пришла и заставила отца собрать одежду мамы и сложить в сундук. Запереть. Спрятать. И ее вещи. Как будто ее тут и не было. Как будто мама здесь никто.
Кариночка разглядывала его складки на лбу, он такой старый, кажется, что она никогда не постареет. Вопрос вырвался у него необдуманно, как вылетают отголоски «Ой», «Ай», когда одноклассник дергает за косу, как когда спотыкаемся, как когда комар кусает. Отец медленно поднял глаза, словно хотел убедиться, что ему не показалось, боялся спугнуть птицу, которую хотел рассмотреть.
– Карина, ты...
– Хочу погулять...
Еще раз произнесла она и сама испугалась своего сухого запущенного голоса. Теперь он казался не таким высоким как раньше, теперь он словно вырос отдельно от ее все еще щуплого тельца. Голос и она - два разных существа, которые просто встречаются друг с другом на местном водопое, как дикие звери. Кариночка так отвыкла от своего голоса за протекшие месяцы забвения, заточения в немой тюрьме, что сама не осознавала, она ли это говорит или кто-то за нее. Испугалась. Попятилась. Отец сразу привстал. Ей вдруг захотелось, чтобы он обнял ее, захотелось назвать его папой, но она не знала, как это сделать, потому что отвыкла, потому что раньше всегда обнимала маму, а он все работал, да и теперь.
– Тебе не нужно бояться! Конечно! Конечно, погуляй!
– Она.
– Аня ушла с девочками в магазин. Скоро вернется. Давай сходим на улицу до ее возвращения? Да и Бог с ней, вернемся позже!
Ка не понимала его веселости, ей не было весело, в ее груди все еще тлело нечто серое, мрачное. Было не смешно.
Отец натянул шапку набок. И улыбался, словно ему пять лет. Кариночка не улыбнулась, только виновато пожала плечами. Говорить все еще не хотелось.
– Вы куда?
Мачеха встретила их во дворе. Теперь маску виновности натянул отец.
– Мы прогуляться.
– Лучше бы дров поколол. А то вот сколько, за отпуск, гладишь, выколешь.
–Ань, - посмотрел отец на свою "новую" жену, – Она разговаривает.
Он пристально смотрел женщине в глаза. Хотел, чтобы она разделила с ним радость? Или сочувствие к ней, к Кариночке? Разве может эта толстуха что-то чувствовать кроме голода? Кариночка презрительно раздула ноздри. Она сама себе показалась отвратительной за такую мысль, но ничего поделать не могла. С самого знакомства эта тетка показалась ей ужасной, злобной, толстой и вообще не такой, как мама. И как отец мог ее полюбить? Не то, что мама, нежная, изысканная, красивая. И мертвая. За это особенно Кариночка злилась на новую жену. Ведь она пришла в дом, когда мамин дух всюду витал, обитал в каждом уголке, овивался вокруг каждой вазы, комнаты пахли ею и папа.
А она пришла и заставила отца собрать одежду мамы и сложить в сундук. Запереть. Спрятать. И ее вещи. Как будто ее тут и не было. Как будто мама здесь никто.
– Идем.
Карина подняла глаза на папу, стараясь не смотреть на мачеху, которая постоянно вставала так близко к отцу, что Карине постоянно приходилось отстраняться.
– Мы недолго.
Он словно спрашивал разрешения у "новой" жены. Подумать только! Папа никогда не был таким. Это мама спрашивала у него разрешения. Ни в этот раз. Сегодня эта маленькая осенняя победа останется за Кариночкой.
Рада снова видеть Вас на канале!
#осень #дети #трагедия в семье #мать и ребенок #детство ссср #семейные отношения #психология семьи #семья #умершие родственники #мама и дочка