Но спать в её комнате ему не пришлось. Пока они ехали, быстро стемнело. Выйдя из такси, Соня заметила свет в своих окнах.
— Анька… — выдохнула она.
И сама не поняла, что испытывает — облегчение или досаду.
— Мить… Тебе лучше сейчас не ходить. Ты — как красная тряпка для неё.
— И что — мне в подъезде опять ночевать?
— Может, пойдёшь домой и…
Ей самой ужасно не хотелось его отпускать, просто душа переворачивалась, но — сестра…
(начало - глава 1, глава 2, глава 3, глава 4, глава 5, глава 6, глава 7, глава 8, глава 9, глава 10, глава 11, глава 12)
— Нет, не может, — категорично заявил он. — Никуда я не уйду! Подъезд так подъезд.
— Мить!
— В конце концов, она всё равно узнает, Сонь. Не надо вранья.
Он решительно потянул на себя дверь.
Соня открыла квартиру своим ключом — в коридоре никого не было, но из Анькиной комнаты слышались возбуждённые голоса. Бросив сумку у зеркала, Соня устремилась туда и замерла на пороге.
На полу, опираясь головой на диван, полулежал Костик. Вид у него был ужасающий: губа опухла, из разбитого носа текла кровь, на щеке — кровоподтёк. Рукав куртки порван, брюки — вымазаны в грязи, словно парень валялся в луже. Не надо было быть слишком догадливой, чтобы понять — Костика избили. Над с ним суетились девушки — Анька и Катя. Анька пыталась остановить кровь — рядом стоял пузырёк с перекисью водорода; Катя стаскивала куртку.
Соня с трудом сделала вдох.
— Господи, Аня, что?..
Все обернулись. Соня смотрела на сестру: кто её знает, что она сейчас устроит? Но той, казалось, не до разборок.
— Сонь… помоги! — взмолилась она. — Ему шевелиться больно… Что делать?
— Кто ж его так?!
— Да какая разница, кто! — заорала сестра.
— Так. Успокойся немедленно!
Соня сбросила с себя куртку и присела перед парнем.
— Где болит, говори?
— Спина…
— Шевелиться можешь?
— Да… только больно.
— А живот, голова — как?
— Я закрывался… Они по спине — ногами…
— Ясно. Может, почки, а может, и рёбра сломали. Скорую вызвали?
— Не будем мы никого вызывать, — замотала головой Анька.
— Это ещё почему?!
— Они… они сказали, что найдут его… а если мы кому скажем — тогда вообще убьют!
— За что — убьют? — раздался голос за спиной у Сони.
Дима появился в дверном проёме следом за ней. Анька подняла голову. Катя тоже замерла, уставившись на него. Она оскорблённо поджала губы, на глазах у неё выступили слёзы. Девушка перевела полный ненависти взгляд на Соню, однако ту волновала только реакция сестры.
Но Анька, казалось, даже не удивилась. В ней что-то переменилось, появилось нечто незнакомое, слишком взрослое. Она смотрела на Диму прозрачным, невидящим взглядом.
— Он денег должен! — ответила вместо неё Катя, пытаясь привлечь к себе Димино внимание. — Его на счетчик поставили.
— Кать… молчи! — замотала головой Анька. — Ничего не рассказывай!
— Ну и как мы тогда поможем? — спросил Дима.
— Не надо… мы сами… — сестра отвернулась.
— Ладно, хорош дурака валять. Ань, говори, что случилось! — потребовала Соня. — Или я звоню в милицию.
— Не надо… — Костик попробовал приподняться, но тут же застонал.
— Его надо уложить. Мить, помоги…
Все вместе не без труда переместили парня на диван — Костик совсем пал духом и ничем им не помогал, словно и руки, и ноги ему отказали.
— Сонь, ты сняла деньги? — неожиданно спросила Анька.
Вызова в её голосе не было, только озабоченность. Соня замерла — она совсем забыла о своём обещании.
— Сегодня — нет.
— А когда? Ты же сама сказала!
— Извини. Забыла.
— Ну, ещё бы, — губа у сестры презрительно дёрнулась.
— А сколько надо? Кому он должен? — снова вмешался Дима.
— Не твоё дело! — вяло огрызнулась та.
Соня нахмурилась. Самолюбие — самолюбием, но позволить сестре разбазаривать деньги, которые мать для неё откладывала? Соня не имеет на это права, да и Мара просила… И пусть Анька думает всё, что угодно.
— Имей в виду, — спокойно проговорила Соня, хотя тревога её нарастала. — Снимать наличные я не буду. Открою счёт на твоё имя и переведу туда.
— Но это целая история!
— И ещё. Сделаю это только, когда ты мне всё объяснишь…
— Да как ты смеешь! Это мои деньги! На что надо, на то и трачу! Ты… знаешь ты кто? Воровка!
— Спятила?! — Дима вытаращил на неё глаза. — Ты что несёшь?! Да ты…
— Мить, прекрати, — отмахнулась Соня. — Пусть говорит, что хочет. А я пока за неё отвечаю.
— Ага… нужна я тебе! — Анька метнула горестный взгляд на Диму. — За себя отвечай…
Непонятно — кого и к кому она сейчас ревновала, но в глазах её затаилось страдание.
— Нужна, дура, — серьёзно и тихо ответила Соня, — ещё как нужна! Хотя ты и полная задница, и с тобой один геморрой.
И тут Анька вдруг разрыдалась. Просто села на пол и зашлась в истерике. Катя бросилась было утешать, но Соня решительно её отодвинула, опустилась рядом с сестрой на колени и крепко прижала к себе её лохматую голову.
— Всё… всё, заинька, ну, успокойся… Ну, малышка моя, глупенькая… Всё будет хорошо. Мы что-нибудь придумаем. Ну, что случилось, Анечка? Расскажи скорее…
Костик, кряхтя, снова попытался привстать:
— Ань… может, к матери всё-таки? Там пока не найдут.
— Да? А я? — всхлипнула Анька. — Они меня здесь найдут и…
— Так мы же вместе…
— Ага… так она нас и ждёт! Вспомни, что она тебе ответила? Сонь, представляешь, я ей звоню, говорю, Костика убьют, нам деньги нужны! А она — это всё из-за тебя, вот и расхлёбывай, а у меня ничего нет! Это как это — нет? По курортам ездить — есть, а на сына… Ну и хрен на неё, обойдёмся! Давай лучше к моему папе, у Жанны в мастерской отлежаться можно…
— Костику нужен врач, — покачала головой Соня. — Толку от твоего папочки!
— Так! — не выдержал Дима. — Давайте конкретно, кто кому должен и сколько. И побыстрее, время идёт.
— Костик проиграл много денег, — Анька исподлобья, то ли виновато, то ли вызывающе смотрела на сестру. — Очень много… Занял ещё, чтобы отдать, и снова проиграл.
— В карты? — продолжал допрос Дима.
— Нет… в автоматы.
— Сколько?
— Сто пятьдесят тысяч… — то ли прошептала, то ли выдохнула сестра.
— Сколько? — изумилась Соня.
— Чего — рублей или долларов? — уточнил Дима.
— Рублей, конечно, — испуганно отозвалась Анька. — Ты что?!
— Бывает хуже, — усмехнулся он, презрительно уставившись на парня.
Сейчас никто не принял бы их за ровесников. Один выглядел умным, уверенным, состоявшимся, другой — безбашенным недоумком.
— Значит так, Ань. Я мог бы дать ему эту сумму, но не буду. Безголовых не спонсирую. Отвезём его сейчас в больницу или к мамочке — как пожелает. И пусть сам выкручивается.
— Да… да ты что?! Я… Сонь, отдай мне мои деньги, слышишь? Ну, пожалуйста!
— Она ничего не даст, я ей не позволю.
— Да кто ты такой?! Чего раскомандовался?
— Я муж твоей сестры — привыкай.
— Кто?! Щас я тебе привыкну! Муж… Кого ты из себя строишь, Димон! Да ты здесь на полчаса! Тебя никто всерьёз-то не принимает! Вот Женя — тот да, муж. А ты… Потр ахался — ну и иди, гуляй. Без твоих бабок обойдёмся, тоже мне, хозяин: дам — не дам! Сонь, ну скажи ему!
— Забудь имя «Женя», ясно? Его здесь больше не будет! — сжал зубы Дима. — Ведёшь себя, как малолетка. Послушай лучше — потом спасибо скажешь. Знаю я таких волосатиков. На кой х рен мужик, который всё в доме прос..ёт и тебя в придачу? Наберём ему бабок, так он снова всё в автоматы спустит. Так и будут за ним жлобы гоняться, пока не замочат. Пошли его в ж...пу.
— Ты… ты… Я его не брошу, ясно?!
Костик всё это время молчал, но в конце Диминой фразы повернулся, застонал и произнёс умирающим голосом:
— Правильно, Ань… пусть меня лучше замочат… раз я такое д ерьмо!
— Прекрати, прекрати немедленно! — Анька кинулась к нему. — Костенька, я тебя не брошу, не слушай его. Он сам — д ерьмо полное! Пусть нас лучше вместе убьют, раз они так…
Внезапно в кармане Костиной куртки зазвонил телефон. Все в испуге уставились на него.
— Не подходи… — прошептала Анька.
— Катя, — Соня вспомнила про девушку, — а ты шла бы домой. Мы сами тут разберёмся.
— Я не у тебя в гостях, я у Ани! — вздёрнула подбородок та.
— Нет, правда, иди, Катюш, — неожиданно поддержала сестра. — Чего мы тебя впутывать будем?
— Ну, как хочешь… — нехотя проговорила Катя. — Вот только…
Она вдруг повернулась к Мите:
— Димочка… нам надо поговорить.
Соня бросила на него невольный взгляд, но тотчас же отвернулась. Присутствие Кати с самого начала было ей неприятно, но Соня ещё не успела привыкнуть, что Анькина подружка и её соперница — одно и то же лицо. Катя была, несомненно, хороша, про таких говорят: как с картинки. Не говоря уже о юности… Свежая, только распустившаяся красавица, да и уверенности в себе не занимать. А вдруг Дима снова её захочет — почему бы и нет? Как это у них с Катькой происходило? Как он дотрагивался до неё, как ласкал? Так же, как и её, Соню? И целовал — так же?
— Кать, — раздражённо бросил Дима, — я тебе уже всё сказал. Что непонятно?
— Давай выйдем.
— Нет.
— Ладно. Мне всё равно! Давай здесь. Почему ты прячешься? Отбиваешь звонки! Дим, что происходит?
— Кать, ты тупишь? Я женюсь. Давай по-хорошему, не выноси мне мозги.
— А я вот в это, — Катя презрительно кивнула в Сонину сторону, — вообще не верю! У нас с тобой… всё так классно было! У нас всё хорошо было, пока…
Анька переводила напряжённый взгляд — с сестры на подругу. Что думал Костик, Соня не знала — ему, похоже, было сейчас не до них.
— В смысле — не веришь? — не понял Дима. — Глазам своим, что ли?
— Может, я чем-то тебя обидела? Ты мне назло, да? Я же тебе говорила, с Никитой у меня давно ничего…
— Да какой, на фиг, Никита? Я тебе всё объяснил. Я полюбил — поняла?
— Кого — её?! Не-а, не верю. Дим, я не верю! Ты что — больной? Кто у тебя сейчас? Ну скажи, скажи! Только честно!
— Кать, ты дура? — изумился он. — Отвяжись, а?
В его голосе слышалось нетерпение.
— Дим, это ты дурак! Она же старая, некрасивая! Ты свихнулся?
— Я вам не мешаю? — не выдержала Соня. — Кать, ничего, что ты у меня дома?
— Да пошла ты! — Катя сама выглядела сейчас не слишком красивой — лицо у неё перекосилось от злобы, как у бешеной фурии. — Ведьма уро дская!
Дима сжал зубы и двинулся было к ней, но его опередила Анька.
— А ну мотай отсюда! — она с силой толкнула подружку в дверной проём. — Вали, чтобы я тебя больше не видела!
— Ань… ты чего? — обомлела та. — Ты же сама говорила! Что она его соблазнила… что она д рянь! Что она…
— Заткни свою п асть, ясно? Моя сестра в сто раз тебя лучше! Тоже мне, Барби крашенная!
Анька продолжала грубо её выпихивать.
— Психопатка! Семейка уродок прид урочных! Начиная с вашей мамаши… — Катя замахала руками, пытаясь освободиться.
Дима едва удержал Анюту, чтобы она не вцепилась подруге в лицо. Но та и сама уже ретировалась. Анька рвалась в коридор, но входная дверь захлопнулась раньше.
— Ань… всё, успокойся, — взмолилась Соня. — Ну её! Что она ещё может сказать?
— Слушайте, вы! — не выдержал Костик и неловко всхлипнул полным крови носом. — Я всё-таки ещё не т руп…
— Костенька… — Анька снова бросилась к нему. — Прости, прости! Сонечка, ну будь человеком, пожалуйста! Что нам теперь делать?
— Я позвоню своему врачу, — решил Митя. — Обычный сразу милицию вызовет, и в травмпункт тоже нельзя.
— Нет, нет! Нам надо куда-то уехать, спрятаться…
— Мить… давай отвезём их на дачу? — внезапно предложила Соня. — Туда и врача вызовем, да и больница есть прямо в посёлке. Там всё и решим. Дров много, магазин рядом.
— Отлично! — обрадовалась сестра. — Поедем, да, Костенька?
Соня только диву давалась, как ласково она с ним обращается — а ведь раньше едва до него снисходила. Митя кивнул:
— Сонь, тогда я за тачкой, заберу прямо сейчас и приеду, о'кей?
— Это… это долго? А может быть, завтра? — встревожилась она.
Митя подошёл и, никого не стесняясь, нежно провел рукой по её щеке.
— Маленькая… не волнуйся. Только дверь никому не открывай! Если что — вызывайте ментов. Я быстро, очень быстро… Сонечка, я обернусь за час, даже меньше, правда...
— Только не гони, пожалуйста! — испуганно выкрикнула вслед Соня. — И такси нормальное найди! Не пойми к кому не садись…
Она бросилась за ним к двери, стараясь дотронуться лишний раз, прежде чем он уйдёт. Дима оделся, обнял её и ласково поцеловал в прикрытые веки:
— Я скоро, маленькая моя, потерпи, совсем недолго, — повторил он. — Ну, я пойду… пойду, ладно?
Несколько секунд он ещё удерживал её в объятьях, но потом решительно отодвинул и ушёл.
Соня проследила за ним из кухонного окна и только тогда вернулась в Анькину комнату. Она поймала на себе взгляд сестры — та выглядела ошеломлённой, но ничего не сказала и снова принялась прикладывать тампоны к Костиной губе.
Соня ушла к себе, чтобы им не мешать. Телефон у Костика постоянно трезвонил, и, в конце концов, его отключили. Дима, как и обещал, вернулся быстро — часа через полтора. Да ещё позвонил за это время несколько раз. Пока его не было, Соня собрала и покидала в сумки нужные вещи — себе, Аньке и Мите.
Она немного опасалась, что Костик не сможет встать, но тому, кажется, полегчало. Он даже не очень нуждался в Диминой помощи, когда, опираясь на него и Аньку, спускался вниз по ступенькам к машине. Дима усадил его на заднее сиденье и вернулся взять сумки. Соня уже запирала дверь, как вдруг ахнула.
— Мить, подожди. Я Бориса забыла!
Такое с ней случилось впервые, ей даже стало не по себе. Она бросилась назад в квартиру. Борис посмотрел осуждающе, но ничего не сказал. Провинившаяся, Соня поскорее спрятала его в сумку.
— Ни одной ночи не было, чтоб без него… — пробормотала она. — С семи лет…
Митя услышал и остановился.
— А теперь без меня не будет, Сонь… — сказал он, глядя на неё с нижней ступеньки, снизу вверх.
— Не говори гоп, пока не перепрыгнешь, — хмыкнул лис, когда тот отвернулся.
Борис снова на даче…
С врачом поступили иначе, чем запланировали. Дима позвонил с дороги, и они заехали к доктору прямо домой — в коттеджный поселок, оказавшийся по пути. Анька с Митей отвели Костю вглубь дома, а Соня осталась ждать в холле. Она растерянно озиралась — коттедж доктора снаружи представлял собой трехэтажный дворец, да и внутреннее убранство не подкачало — Соня ещё никогда не была в столь богатых домах. Она стояла и думала, как же тогда выглядит дом Калюжного, если так живёт его личный врач.
На Соню доктор не обратил никакого внимания, лишь на пару секунд задержался взглядом на Аньке. Он осмотрел Костика и успокоил: рёбра скорее всего целы, с почками тоже порядок, даже сотрясения мозга нет, так, синяки и ушибы. Но на всякий случай посоветовал сделать рентген.
— Только вы отцу ничего не говорите, — попросил Митя и протянул купюры.
— Не вопрос, Дмитрий Антонович. У тебя неприятности?
— У меня? С чего вы взяли? Просто помогаю приятелю.
Они распрощались, вышли из дома, и тут только Соня вспомнила.
— Мить, а ты видел отца?
— Не-а, чуть-чуть разминулись. Он уехал в Расков, на несколько дней. Я позвонил ему и сказал, что забрал тачку.
— А он?
Митя неопределённо повёл плечом. Видимо, дневной разговор повторился, но Соня не стала расспрашивать — какой в этом смысл? Она сидела рядом с Митей на переднем сидении и впервые наблюдала, как тот водит машину. Похоже, практика у него имелась не малая — за рулём он чувствовал себя уверенно и спокойно, не лихачил, но и не осторожничал, как новичок. В автомобилях Соня не разбиралась, только поняла, что это джип-внедорожник, без сомнения, очень дорогой — чёрный, просторный, комфортабельный, напичканный электроникой. И этот автомобиль очень шёл Мите, придавая ему солидности. Костик с комфортом расположился на заднем сидении, положив голову Анечке на колени. А та всю дорогу молчала, что случалось с ней крайне редко.
На дачу они приехали глубокой ночью. Один-единственный фонарь в конце улицы не горел, и они с трудом открыли замок. В доме было очень холодно. Пока Анька разбирала вещи и устраивала Костика поудобнее, Соня, отправив Митю за дровами, принялась разжигать огонь. У неё ничего не получалось — старая печка дымила и не разгоралась. Наносив дров, Митя не выдержал и отодвинул Соню. Присев перед печкой на корточки, он начал всё заново. Наконец, отсыревшие дрова схватились от старых газет. Митя открыл заслонку на нужное расстояние и отправился за водой.
Соня поставила чайник на электроплитку, и они с жадностью выпили горячего чая, пытаясь согреться.
— А я думала, у тебя слуги всё дома делают, — прищурилась Анька, глядя на Диму. — Где ты всему этому научился?
— В деревне, — просто ответил тот, не реагируя на подколку. — У бабушки с дедом каждое лето жил, пока мать работала.
— Ах, она у тебя ещё и работала?
— Конечно. И сейчас работает.
— А когда же она кандидатскую защитила? — вспомнила Соня. — До или после того… ну, как ты… как тебя…
— До. В НИИ, перед перестройкой. Она там самым молодым кандидатом наук была, все говорили — уникальный случай. А потом, через два года… когда отец… в общем, когда всё наладилось более-менее, стала преподавать. Сначала в институте, последнее время в колледже. Она у меня биолог.
— Опыты на лягушках? — брякнула Анька.
Она с сентиментальной жалостью относилась к каждой раздавленной невзначай букашке и терпеть не могла издевательства над животными.
— Говорю же, преподаёт, — нахмурился Митя.
— Ладно… посуду завтра помоем, а то холодно… — Соня уже падала от усталости.
— Ложись, давай. Я помою, пока вода теплая есть.
— Ты тоже устал… Ань, мы с тобой устроимся наверху, там постелено. А ребята — внизу, у мамы.
Анька насмешливо глянула на неё:
— Не разводи детский сад! Чё ты, как маленькая? Идите наверх…
Соня не нашлась, что сказать. Она растерянно замерла у лестницы, но никто больше не обращал на неё внимания. Анька хлопотала вокруг Костика. Дима, действительно, принялся за посуду. Надо было помочь ему, но он снова приказал твёрдым голосом:
— Соня, ложись, давай, ты уже зелёная. Сказал, помою! Иди, грейся.
Она взяла сумку и молча поднялась наверх. Но не успела её разобрать, как послышался топот на лестнице.
— Разговор есть! — заявила сестра.
— Давай, — кивнула Соня, внутренне напрягаясь.
— Насчет Костика, — решительно начала та. — Он хороший. Не наезжайте на него.
— Да кто на него наезжает? Просто Митя прав — дальше хуже будет. Это же болезнь, как наркомания! Люди всё из дома тащат, лишь бы…
— Да погоди ты! — мотнула головой сестра. — Слышали, читали… Ты же ничего не знаешь! Он… он из-за меня столько денег продул.
— Что значит — из-за тебя?
— Ну… я… Я его доставала… мол, ты мне не подходишь. Мне нужен парень с деньгами, найду себе такого в Москве… а ты мне даже сапоги купить не можешь… Сравнивала… что девчонкам их парни золото дарят. Ну, он и занял бабки. А отдавать нечем, не успел заработать. На него стали давить. Костик тогда взял, что осталось и пошёл в автоматы, ну, чтобы деньги вернуть, и — продул. Ну так он занял ещё и опять… Да он впервые в жизни играл!
— Вот почему ты у меня такая глупая, Анька?! — горячим шёпотом начала Соня. — Разве в деньгах счастье… видишь, что получилось?
— Да не говори ты со мной, как с ребёнком, Сонь, — горько усмехнулась сестра. — Знаю я всё… Не в бабках дело. Просто мне хотелось… чтобы меня так любили… чтоб всё ради меня… Ты не поймёшь. Тебя и так…
Анька отвернулась, наверное, чтобы скрыть слёзы.
— Я… вас вдвоём видела… сегодня, в парке, — вдруг сказала она.
— В парке?
— Нам там стрелку назначили. То есть, Костик ходил, уговаривал этих гадов, чтоб дали отсрочку. А я его ждала. И видела вас.
— Понятно…
— Ничего тебе не понятно! — вскинулась Анька.
Губы у неё сложились в страдальческую усмешку.
— На вас смотреть тошно, — сказала она. — И сейчас, дома… Он с тобой… другой какой-то. Вообще не такой. Знаешь, как он с девчонками в институте общался? И тебя я никогда не видела, чтобы ты — вот так…
— Как — так? — тихо переспросила Соня.
— Ты на него… не дышишь даже… Так Ира говорила, про маму и…
— Ох… дожили… — Соня закрыла глаза. — Ещё только не хватало… Мама и Вова.
Кошмар. Так недолго и до табуретки с воблой. И это при том, что она весь вечер старалась не прикасаться к Диме при Аньке, не смотреть на него, избегать его ласк!
— А он… — задумчиво продолжила сестра и умолкла.
— Что — он? — болезненно поморщилась Соня.
— Нет, ну почему, почему тебе так повезло? — заворожённо прошептала та.
— Повезло? Аня… Ты мне правильно всё говорила, а я… Анечка, прости меня! Я тебя обманула, но я не смогла… я с ума сошла. Ничего не понимаю, не могу без него… А что дальше — не знаю.
— А Женя? Ты ему сказала?
— Да.
— И что — он тебя отпустил?
— Конечно. А как иначе? Разве такое прощают?
Анька недоверчиво глянула на неё, но потом снова уставилась в потолок, чтобы слёзы не выливались из глаз.
— Сонь… мне так плохо, когда я Димона вижу. Просто сил нет! Но… я даже успокоилась как-то сегодня. Он всё равно бы не смог меня так любить… бесполезно всё это. И Катьку не смог бы. Сонька… я думала, так не бывает. Он так глядит на тебя… так говорит… я как кино какое-то смотрю — про любовь. Не оторвёшься… Вот в парке вы шли… Никого не видите! Слушай, у мамы картинка валялась — там мужик над землей летал, с тёткой в обнимку, я ещё думала — что за бред?
— Шагал?
— Не-е, не шагал! Именно что летал прямо. Так вот и вы как будто… Сонь, а вы что — правда женитесь? Вот это номер будет! Мы — родственники Калюжных…
— Анька, молчи! — замотала головой Соня. — Это ужасно. Они никогда не позволят. Они уже против!
— А вам-то что? — беспечно пожала плечами та. — Сонь… Сонь, может, Димон даст нам бабок? Для него же это не сумма…
— Нет, Ань, даже просить не стану. Сам он столько не зарабатывает, а у его отца и гроша не возьму!
— А сколько у нас на книжке?
— Анечка… Мама всю жизнь копила. Нельзя эти деньги брать, пойми! Да там всего двести семьдесят, кажется. Минус сто пятьдесят если — остаётся сто двадцать. Мало ли что… У тебя ничего больше нет. Ты пока без работы…
— Какие сто двадцать? Половина — твоя!
— Нет, там всё твоё, спорить не будем.
— Соня! — по щекам Аньки снова потекли слёзы. — Не-е-ет… Сонечка, прости меня, пожалуйста… я не хотела так говорить… Прости, прости, я дрянь, я так ревновала! Я как увидела его и цветы эти — думала, сдохну! Но я никогда больше так на тебя не скажу, никогда! Я сама себя ненавижу! Я не могу одна, без тебя… Ну, пожалуйста… не отрекайся от меня. Я буду слушаться, честно… Ты не сердишься? Скажи, пожалуйста! Я не могу, когда ты так на меня смотришь…
— Дурочка… — тяжело вздохнула Соня. — Как же я без тебя? У меня никого нет, кроме тебя…
— У тебя он есть… а я… я…
— А ты — сестрёнка моя родная, — Соня прижала её к себе, как в детстве. — И ты будешь со мной всегда, да? И никуда не уедешь… Ты ведь зайчонок мой… помнишь, как ты маленькая играла? Тебя спать было не уложить, пока не начнёшь искать — где же наш зайка? А зайка-то в норке… под одеялом… да ещё попискивала так… от удовольствия.
Обе тихонечко рассмеялись сквозь слёзы.
— Ладно, пойду. А то он сейчас придёт к тебе… И Костик там один, пойду ему йодовую сетку сделаю.
— Спокойной ночи, Анечка. Мы завтра придумаем что-нибудь с деньгами.
— Что — придумаем? Если ты не хочешь Димона просить…
Неожиданно Соне пришла в голову мысль.
— Ну, может, и правда, у Мити возьмём, — неопределённо сказала она. — В долг. Этот Костик твой. Он ведь неплохой парень, да, Ань?
— Нормальный…
Анька вылезла из её объятий.
— Возьми тёплое одеяло — у мамы внизу, в шкафу.
— Ага…
На лестнице раздался и замер её топот. А через несколько минут на второй этаж взлетел Митя. Не глядя на него, Соня принялась расстилать постель, достала ту самую Марину сорочку. А он, смутившись, встал посреди комнаты, не зная, что предпринять.
— Калитку запер? — спросила Соня.
— Да… Сонь, не могу понять… снова здесь.
— Да уж…
— Помнишь, как ты меня выпихнула — ногой? Я не ожидал… сначала целуешь, а потом — раз, и я на полу!
Соня молчала.
— Как в прошлой жизни… Ты… про ту ночь — что теперь думаешь?
— Мить, не зли меня лучше.
— Сонь, мы ведь не говорили… а я должен знать…
— Ложись! Половина четвёртого уже.
— Ты… ты сперва за него меня приняла, да? Блин… зачем я это сделал… кретин! Теперь всю жизнь буду думать… как ты с ним…
Она обернулась.
— Нет, Мить. С ним никогда так не было. Как поняла, что не он — сразу проснулась.
— Ты… такая презрительная была, такая сильная… Я сдался тебе сразу, сказала бы мне: прыгай в окно — я б сиганул…
— Ну да… выгнать никак не могла! Мачо изображал. Смешной такой, глупый… а наглый!
— Мне стыдно стало… сразу же… Как ты посмотрела на меня…
— Что-то незаметно было!
— Соня, Сонь… Пойми — я никогда так раньше себя не вёл! А тут — как помрачение. Ты ушла — а я сижу, пью и вообще не пьянею! И только одна мысль: эта женщина должна быть моей — сегодня или никогда! Любой ценой — получу, прямо сейчас! Наверно, вот так и становятся маньяками… А потом… мне так х реново… не знаю, что потом пережил… ходил вокруг садика. Смотрел на тебя, как ты с малышами возишься… И ступор просто — и уйти не могу, и подойти боюсь. Простить себе не мог, что сам всё испортил! Боялся, ты и разговаривать со мной не станешь.
— Я и не собиралась, — усмехнулась Соня. — И не надо было! Только ты, как вирус — привязался и всё… по крови распространился.
— Ты… я знал — или добьюсь тебя, или мне к рантец. Ты шла — на меня не глядишь… Чужая, холодная. У меня сердце рухнуло — не простишь… А потом ты посмотрела на меня, и я вижу — ты такая, как раньше, в детстве. Строгая, но… не знаю, как выразиться. Видишь меня, что ли, чувствуешь… Ты обо мне думала хоть немного, Сонечка? Очень сердилась? Ты сказала, что не узнала меня даже… Лёшей назвала…
Соня медленно взбила подушку и положила её на диван. Потом с трудом подняла на него глаза.
— Я с того момента на даче… только о тебе и думала.
Она впервые призналась ему в этом. В его глазах появилось такое неподдельное изумление, что она досадливо отвернулась.
— Сонечка… — задохнувшись, он крепко обхватил её, и его рука заскользила по её бедру и талии.
— Нет, Мить… нет. Пожалуйста! И… Анька там, внизу…
— Там ничего не слышно. И она не одна.
— Нет, я не могу… не могу…
Соня собиралась сказать ему ещё кое-что. Женя всегда думал об этом сам, а она вообще ничего не соображала эти два дня, но…
— Мить… Ещё не хватало сейчас забеременеть. Ты понимаешь, как это всё осложнит? И без того кошмар…
— Я этого не боюсь, Сонь. Я мужчина и отвечаю за всё.
— Не имеем мы права сейчас. С самого начала нельзя было…
— Если боишься, можно принять меры.
— Митя! В конце концов! Мы же договорились, — Соня попробовала отстраниться.
— Ладно… ладно… Хочешь — всё будет правильно. Осталось два дня потерпеть, да?
Митя уговаривал самого себя, но при этом никак не мог остановить своих рук — они продолжали гладить ей спину, и губ, целовавших ей шею.
— Да, да… Всего два дня, Мить… А почему два?
— Ну, завтра в загс, потом — в церковь… Сонь, да какой в этом смысл: «воздержитесь»! Зачем, если мы всё равно…
— Есть смысл, я чувствую, знаю… Митя!
— Ладно… — он с явным насилием над собой опустил руки. — Ложись первая. Но я с тобой всё равно… А то ты замёрзнешь.
— А больше и негде.
Она быстро скинула одежду, натянула сорочку и, дрожа от холода, залезла под одеяло. Митя тотчас разделся, лег рядом и обнял её, согревая — крепко и жарко. Однако, действительно, тут же послушно замер, не предпринимая дальнейших действий. Это было новое, мучительное наслаждение, сравнимое по силе с самой яркой ночью любви. Они не шевелились, но каждый всем телом ощущал нежность и тепло другого. Они передавали и принимали любовь не в страстных движениях и ласках, а незримо, не слышно — в покое и тишине. Пазлы снова заняли свои места, картинка сложилась.
На столике рядом с кроватью сидел Борис — кажется, Соня разместила его лицом к окну, только сейчас он смотрел прямо на них. И, пока Митя не погасил ночник, Соня видела, что Борис на её стороне, что он её одобряет и защищает.
Продолжение - глава 14.
(начало - глава 1, глава 2, глава 3, глава 4, глава 5, глава 6, глава 7, глава 8, глава 9, глава 10, глава 11, глава 12)
Друзья, пожалуйста, не забудьте поставить лайк и оставить комментарий! Этим вы очень мне помогаете!
___________________________________________
Обложка - Елена Юшина
Иллюстрации - Олег Ильдюков