Кого только не причясляли к друзьям Высоцкого и кто только не причяслял себя сам. Вдадимир Семенович называл пятерых: Абдулов, Шемякин, Туманов, Володарский и Бортник. До прихода в Театр на Таганке Бортник вообще не знал, кто такой Высоцкий. Песен его не слушал – у него тогда и магнитофона-то не было. Так, в каких-то компаниях звучало что-то блатное, хриплое. Бортник был уверен, что голос этот принадлежит человеку талантливому, но отсидевшему. И хотя все все вокруг восклицали: «Высоцкий, Высоцкий» до своего прихода в театр на Таганке в 1967 году, он практически ничего не знал о нем.
На чем сошлись? Наверное, детство одно – послевоенное, и любовь к поэзии. Дружба их была крепкой, Высоцкий часто брал Ивана с собою в поездки и во время
одной из них, 13 октября 1978 года в Ленинграде, объявил на сцене, что сейчас исполнит зарисовку, которая называется «Письмо Ване Бортнику из Парижа». Эту песню многие знают как «Письмо другу», но не всем известно, кому она посвящена.
Ах, милый Ваня! Я гуляю по Парижу
И то, что слышу, и то, что вижу,
Пишу в блокнотик, впечатлениям вдогонку.
Когда состарюсь – издам книжонку
Про то, что, Ваня, мы с тобой в Париже
Нужны – как в бане пассатижи…».
Вопреки словам из песни, прогуляться по Парижу с Высоцким Бортник всё же смог. Это случилось в 1977 году, когда Театр на Таганке выехал на гастроли во Францию. За 45 дней Иван Сергеевич сыграл роли в 65 спектаклях в Париже, Лионе и Марселе.
С главными ролями в театре ему не очень везло и лишь однажды Юрий Любимов предложил ему заменить Высоцкого в роли Гамлета. Это был серьёзный шанс в карьерном плане, но принять его и согласиться — означало предать Володю. Бортник от этого предложения отказался без раздумий ( в отличии от Золотухина). Знал Высоцкий, что ни при каких обстоятельствах, никогда не будет Бортник играть его Гамлета. Границы допустимого были между ними незыблемы и понятны обоим без слов, на уровне бессознательного. все же были они очень близки Высоцкий и Бортник, близки по жизни, по общему послевоенному детству, по театральной судьбе, едины в борьбе с общим врагом — алкоголем.
Скучаю, Ваня, я,
Кругом Испания,
Они пьют горькую, лакают джин,
Без разумения
И опасения, —
Они же, Ванечка, все без пружин.
Никому не писал Высоцкий таких писем. Бортнику писал. Чудесные, исполненные юмора и дружеского участия письма из-за границы, где не все так безоблачно, ярко и счастливо, как принято представлять...Иван Сергеевич поздно узнал о смертельном пристрастии Высоцкого. Они знали друг о друге все. Это Высоцкий скрывал до последнего, не мог обнаружить свою слабость. Иван пытался бороться с ветряными мельницами, крал у Владимира ампулы, уж лучше водка. Результат — гнев и ссора, не имевшая смысла: вокруг Высоцкого постоянно были те, кто доставал и вкалывал «лекарство» по первому требованию. Когда Высоцкого не стало, Иван впал в тоску. Не хотел никого видеть. Не мог работать. Восстанавливался долго и трудно.