Вообще говоря, если обращаться к оценкам немецкой пехоты, то по оценке 4-й немецкой армии количество взятых пленных составляло около 400 тысяч человек. Вот это более близкая к жизни оценка. Другой вопрос, что пленных могли брать и на каких-то других участках. Понятно, что когда какую-то дивизию «опрокидывают», даже десятитысячную, она теряет управление и отходит назад, из неё тоже набирают какое-то количество пленных, просто дезорганизованных тыловиков или артиллеристов, которые на позициях, на которые приехали танки. Тем не менее 400 тысяч пленных, взятых именно под Вязьмой, по крайней мере, похоже на правду. И проходило это уже после бравурных донесений о том, что фон Бок выпустил приказ, что они(немцы) взяли 680 тысяч пленных, но это такие «сырые» сведения и скорее такая «заявка на успех».
Следует отметить, что никакого «чуда» у немцев не было. Они владели определёнными инструментами, которым нечего было противопоставить. Советское же командование начало формировать танковые бригады. У Болдина было такое "недоподвижное" соединение—107-я мотострелковая дивизия, но её всё же было маловато, у неё танковый полк был слабее. И вообще говоря, полноценный мехкорпус мог бы сделать больше, чем три танковые бригады и перевозившаяся на грузовиках стрелковая дивизия. У Красной Армии в октябре 1941 года не было танковых армий, хотя бы танковых корпусов, которые могли оперативно реагировать на обстановку. А эти немецкие инструменты ведения войны—танковые группы, их удары действительно были неотразимыми, потому что подвижная масса численностью 100-150 тысяч человек. Какими резервами располагал Будённый? Да, пытались перевозить какие-то стрелковые дивизии на автомашинах. Но всё это, как выражались немцы—«эрзац», то есть заменитель. Тем более советская стрелковая дивизия того периода—18 45-мм противотанковых орудий. Даже если предположить, что ей придадут полк, опять же на тракторах-«головастиках» СТЗ-НАТИ зениток 85-мм, зениток кстати собрали довольно много, стояли вдоль шоссе, были в армии Лукина, но там, где надо, их как раз не было и в массе своей стали трофеями. Даже если предположить, что удастся эти зенитки перебросить, они всё равно будут двигаться медленнее, то есть резервы двигались медленнее, чем танковый корпус или 5-я гвардейская танковая армия Ротмистрова под Курском. Не было аналогичных инструментов у советской стороны в октябре 1941 года. Поэтому считать, что если вместо Конева «посадили» бы гениального потомка с дивана из будущего, что он бы сделал лучше, это не так. На наш взгляд, одна из причин того, что Коневу удалось избежать судьбы Павлова как раз в том, что высшее руководство страны, Генштаб и Сталин понимали, что этот человек не мог сделать больше, он не мог, что называется, прыгнуть выше головы и выше той планки, которая имелась в октябре 1941 года в Красной Армии. Да, у Конева была угроза расправы, но его поставили на Калининский фронт, Жуков, как говорится, спас его, но спас, пожалуй, от первой слепой ярости. Когда стали разбираться, то стало понятно, что ничего такого. Если уж на то пошло, то все попытки разбирательств, в том числе со стороны такого человека, как Мехлиса по Вязьме, там пытались что-то «копать», но реально «выкопать» какие-то серьёзные просчёты, этого не было. И объективно быть не могло.
Также следует отметить уровень командования Красной Армии. Несмотря на то, что случилась такая катастрофа, показательны действия по прорывам из окружения и 19-й армии, и 20-й армии. Люди не стали там просто сидеть, а тем более не стали сдаваться, они предприняли энергичные усилия, чтобы прорваться, иногда им что-то удавалось и какие-то группы уходили. И вообще говоря, потом в лесах под Вязьмой оставался наро, который «досидел» до зимнего контрнаступления, то есть конники Белова в январе и феврале 1942 года обнаруживали тех, кто оставался под Вязьмой, не сдался в плен и они из них набирали людей, хотя им особисты, что называется, грозили пальчиком—кого вы там набираете из окружения. Тем не менее эти люди остались, сохранили оружие, не пошли сдаваться и выжили. И самый главный, собственно говоря, итог этих действий, прямо скажем, героических людей, которые во многом жертвовали своими жизнями при этих прорывах—то, что они «собирали» основную массу этих немецких сил. Если бы немцы развернули все имеющиеся на тот момент танковые дивизии на Можайскую линию обороны, Можайская линия обороны рухнула бы.
А так, конечно, что ещё сработало против окруженцев—артиллерия на сельскохозяйственных тракторах. Есть фронт, его подпирает артиллерия, осуществляется окружение, надо быстро развернуться, «добежать» в обратную сторону с хорошим темпом и поддержать свои прорывающиеся войска артиллерией. Когда это всё «счастье» осуществляется на сельскохозяйственных тракторах, ну допустим, они нашли поблизости артиллерийские склады, они должны доехать. Это «доезжание» на сельскохозяйственных тракторах, оно к сожалению запоздало. Потому что в принципе, в условиях, когда немецкие пехотные дивизии уже немного «пообстругали», имелись шансы прорваться. Вот у Лукина может быть нет, а у Ершакова имелся шанс «проломить» фронт и дойти пешком до своих. Но ввиду этих проблем с переброской артиллерии с запада на восток, то есть с западного фаса «котла» на восточный, он не смог этого сделать. В принципе, если бы он «проломил» фронт и пошёл вперёд, впереди никого не было и шансы выйти у него были, но проблема переброски артиллерии сыграла против него, а танков уже было мало. Это большая человеческая трагедия. Есть воспоминания московского ополченца, он из какого-то ВУЗа, человек образованный. Он говорит, что над нами висит красная звезда Марс и освещает поле страшной человеческой трагедии. Вот они шли ночью по лесу и смотрели на приблизившийся к Земле Марс. Он сумел выйти по лесам и много одиночек так или иначе выходили, и вот он смог обо всём об этом рассказать.
Как уже говорилось ранее, против немцев, которые сконцентрировали на этом направлении две танковые группы, «сыграть» лучше никто бы не смог. Даже если бы там появился Жуков, он мог бы какие-то энергичные меры предпринять и устроить немцам сложности, но изменить обстановку—нет, пожалуй никто бы не смог, даже если, что называется, товарищ Конев с опытом 1945 года. Здесь ситуация, как нож гильотины несётся и её уже ничем не остановить. Тем не менее, они задержали противника и эта задержка сработала, потому что начался, опять же, и сезон плохой погоды и подтягивались силы на Можайскую линию обороны. «Котёл» замыкается 7 октября 1941 года, последние очаги сопротивления подавляются немцами 15-17 октября 1941 года. Следует сказать, что та же армия Лукина на момент замыкания «котла» занимала позиции, которые занимала до 2 октября 1941 года. И только потом, когда «котёл» замкнулся, они начали сниматься с позиций и уходить.
Сопротивление людей в «котле» привело ко вполне определённым последствиям, поскольку на Москву шло меньше немецких подвижных соединений, которые было по силам сдержать курсантам, прибывшим резервам и ещё, что опять же сработало на дивизию Панфилова на Можайской линии обороны—это то, что немцы пошли в сторону Калинина. То есть, с одной стороны они боролись с окруженцами, с другой стороны они часть сил повернули в строну Калинина с тем, чтобы «съесть» ещё и Северо-Западный фронт. У них был такой мега-план—«отгрызть» ещё «кусок» от Северо-Западного фронта и «бросились» на Калинин, но под Калининым был «сюрприз», то есть начали подтягиваться советские резервы и начали контратаковать. И это считается одной из цепочки допущенных ошибок. Представим себе Волоколамск, колышки, на них натянута верёвочка, то есть размечено, вот здесь должен быть ДОТ, об этом сказал командир полка Капров—«сесть на колышки». И вот на эти колышки несётся немецкий моторизованный корпус, который изначально пошёл на внешний фронт окружения. И вдруг он разворачивается и уезжает на Калинин. То есть, это про то, что на них «нёсся», как говорится, «экспресс» и сейчас бы их снёс с колышков, панфиловцы не знали. То есть они не знали, что на них неслось, а потом куда-то в сторону ушло, там какие-то резервы в эту сторону уезжали, но вот реальная опасность того, чего они миновали, они даже не догадывались. Та же 53-я стрелковая дивизия, вырвавшаяся из «котла», она в итоге дошла до Малоярославецского Ура. Бывшая «ополченческая» дивизия Козлова—17-я стрелковая дивизия, тоже дошла до Малоярославецского направления, там тоже воевала, пополнялась и, в общем, костяк, который вышел, его пополнили и она снова пошла в бой. То есть, не все те, кто попали в окружение, они все, что называется, аннигилировались, кому-то удалось выскочить и потом продолжать воевать.
Естественно, все знают, какая в Москве была паника, заостряют на этом внимание и в последнее время выставляют таким образом, что панике поддались все—не только, так сказать, обыватели в Москве, но и чуть ли не высшее руководство страны и чуть ли не сам Иосиф Виссарионович. Это не так, военно-политическое руководство предпринимало просто лихорадочные меры для того, чтобы выстроить новую линию обороны. Опять же, почему произошла паника 16 октября 1941 года? Потому что объявили эвакуацию учреждений и предприятий с выплатой зарплаты всем. И люди вдруг узнали, что что-то происходит не так. Политическое руководство страны знало, что произошло страшное гораздо раньше. И если уж на то пошло, то числа 5 октября 1941 года было самое время для паники в Кремле. Но этого не произошло, хотя по воспоминаниям Жукова, Сталин в тот момент болел. И вообще это только усугубило общую ситуацию, это состояние суженного сознания. Но тем не менее, Жуков был вызван из Ленинграда и активно занялся восстановлением фронта. И достаточно серьёзные принимались решения. Всё же пока Сталин грипповал, был ещё Борис Михайлович Шапошников, который, как только случилось страшное, он не сел в ЗИС-101 и не помчался на восток, куда-нибудь в Горький или Куйбышев. Он во все города и веси слал телеграммы—моторизованная дивизия в Забайкалье, как говорится, грузитесь на своей станции и быстро езжайте в Москву. Дивизия приехала как раз вовремя, она приехала в Серпухов, как раз тогда, когда «обвалился» фронт тех, кто его формировал на Можайской линии обороны. «Выписали» из Средней Азии полки бомбардировщиков СБ, которые летели своим ходом. И вот эта рассылка телеграмм как раз способствовала тому, что фронт постепенно восстанавливался, то есть «заказывали» дивизии из одного места, другого, третьего, «заказывались» маршевые пополнения. Те, кто выходил из «котла», их сразу брали на контроль, есть управление, «садитесь» в тылу, восстанавливайтесь, вот вам маршевое пополнение.
Кстати, немного таким дестабилизирующим фактором, который усложнил работу по восстановлению было то, что по Брянскому фронту ударили раньше и кто-то поехал усиливать Брянский фронт. И вообще говоря, грозные события под Москвой лишили помощи Крым—7-ю гвардейскую стрелковую дивизию собирались послать в Крым, чтобы она удерживала ситуацию без потери Керчи и осады Севастополя, но в итоге она была задействована на Московском направлении. «Ополченческая» дивизия, находившаяся на пополнении, она тоже ехала в сторону Брянского фронта, её пришлось останавливать, разворачивать, и вот это начало удара по Брянскому фронту—30 сентября 1941 года, по Западному с Резервным—2 октября 1941 года и неопределённый хаос эти перевозки внесли, когда дивизии доезжают до точки Б, где их «заказали», потом случается страшное под Москвой, их разворачивают обратно, эшелоны едут в обратную сторону. Сначала приезжают тылы, а потом боевые части, естественно ничего хорошего из этого не получается.
Теми силами, которые были, попытки были сделаны. То, что не получилось, это опять же объективный фактор, то, что немцы в этот раз не оставили шансов, действовали более продуманно. Людей, оказавшихся в окружении конечно очень жалко и небольшие шансы были, то есть именно небольшие, нельзя сказать, что можно буквально пару вещей поправить и «проскочить», потому что всё же немцы не в первый раз формировали «котлы» и как раз таки на его «крышке» стояли немецкие моторизованные части. И когда читаешь историю 11-й танковой дивизии, когда эти окруженцы выходят в основном с лёгким оружием, если бы они упёрлись в немецкую пехоту, то каких-нибудь миномётов хватило бы, а когда, что называется, встают танки на возвышенности—атаковать танки, которые строчат из пулемётов и лупят из пушек по чистому полю—дело абсолютно бесперспективное.
В этой ситуации обвинять людей в чём-то, ну как их тут обвинишь, они сделали всё, что смогли, они развернулись, дошли до «крышки котла», пытались прорваться, но противник тоже не дурак и принимает какие-то контрмеры. Отмечу ещё раз, что немцы выставили в заслон именно танки, то что они пожертвовали временем, пожертвовали теми танками, которые могли вместо этого доехать до Волоколамска, Можайска, Калуги, Серпухова. И вся ситуация могла совершенно поменяться. Но факт в том, что эти стоящие на пригорке танки 11-й танковой дивизии, одной из лучших в вермахте, они могли вместо этого доехать до Наро-Фоминска. Поэтому эта борьба, которая была бесперспективной, с очень тяжёлыми потерями, немцы постоянно пишут—большие потери убитыми, то есть советские части стремятся изо всех сил пробиться, но несут большие потери убитыми. Понятно, что танки на пригорке—это «вершина айсберга», за танками стоят ещё тяжёлые орудия и те люди, которые залегают под огнём танков, на них ещё потом сверху обрушиваются, как говорится, «чемоданы» 50-килограммовых выстрелов 152-мм орудий.
Плюс к этому господство немецкой авиации в воздухе, которая тоже бомбит окруженцев, то есть быстрого перехода с западного фаса «котла» на восточный по дорогам—это было нереально. И даже если бы у советских частей были скоростные тягачи, не факт, что они вообще бы доехали, наверняка им пришлось бы ехать по ночам. Опять же, под тем же Холм-Жирковским, говоря про авиацию, на эту несчастную Группу Болдина обрушилось точно так же, как и под Гродно, вот Болдин пережил сценарий прямо один в один, он два раза участвовал в одном и том же, что называется, безнадёжном деле и его точно также бомбили немецкие самолёты. И понятно, что близкие разрывы бомб могли вполне выводить из строя лёгкие танки. К сожалению, под Холм-Жирковским в отличие от 6-го мехкорпуса процент лёгких танков был даже выше, потому что это уже были те, кого ремонтировали, собирали и думается, что Болдин вспоминал ностальгию, что когда-то там у него была пара сотен новых машин в этом самом 6-м мехкорпусе, а сейчас нет даже этого. И человек дважды пережил один и тот же сценарий, во второй раз—в ухудшенном варианте.
И если попытаться понять психологию людей, то они всё же не считали своё дело безнадёжным, они считали, что может быть что-то удастся сделать. Это мы сейчас знаем, что было на той стороне, что на противостоящей, в первые дни они считали, что у них неплохие шансы, они, в принципе, были воодушевлены всеми этими Духовщинскими операциями, когда они шли вперёд, захватывали пленных и трофеи. В принципе, не сказать, что они были деморализованы и не сказать, что вот они с первых дней понимали, что шансов нет никаких, это мы сейчас понимаем, что они были в безнадёжном положении. А так, они исполняли свой долг и считали, что у них что-то получится. Если немцы быстрее выходят к Днепру, быстрее освобождаются, опять же, это тикают часики, и это тиканье часиков, оно как раз для немцев становилось всё громче и громче.
При этом советские солдаты, попавшие в плен именно в этот период, они как раз попали под эту политику немцев—держать их под открытым небом. И подавляющее большинство их не пережило зиму 1941-1942 годов. То есть просто огораживался участок леса, какие-то овраги и их там просто держали, что называется, впроголодь и под открытым небом. И шансов выжить в самую холодную зиму за 150 лет, они были ничтожные. И х судьба была, пожалуй, одной из самых страшных в 20-м столетии. Очень часто в объектив немецкой хроники, где попадаются колонны пленных, это могут быть строительные батальоны, те же строительные батальоны, которые строили в тылу Западного фронта укрепления. Поэтому для «картинки», вот иной раз смотришь, вот явно небоевые люди идут, то есть вполне возможно, что это стройбат, у которого было несколько десятков винтовок и пара наганов и этот стройбат, формально в униформе Красной Армии, из него изображали тех людей, которые на самом деле попали в окружение.
Многие, кто считал, что положение безнадёжное, они предпочитали застрелиться, кто-то уходил мелкими группами. Когда мелкая группа наталкивается на немецкую засаду, у неё шансов мало. Крупные группы сдерживаются танками и артиллерией, а мелкие группы, которые где-то там просачиваются, для них столкновение с каким-то мелким немецким отрядом с одним пулемётом, это уже проблема. Но тем не менее немало народу вышло. И на самом деле одной из проблем учёта реальных потерь Вяземского «котла»—это было то, что в очень тяжёлой обстановке Битвы за Москву не посчитали всех тех, кто вышел. Потому что так были более обоснованные цифры реальных потерь и, опять же, тех людей, которые продолжили сражаться на подступах к столице, не писали бы поспешно в пленных или убитых.
Ну а самое главное, что это героическое сопротивление этих беспрецедентно мужественных людей позволило что сделать? Ведь забывают, что у нас с довоенного времени шла «разбивка» Можайской линии обороны. Всё лето и весь сентябрь строились ДОТы, укрепления, рылись окопы, противотанковые рвы, были созданы управления УРов—Волоколамского, Малоярославского и Можайского. Туда «посадили» УРовские части. Был ещё Калужский УР, не готовый, ещё строился. А самое главное—они давали время на то, чтобы доехать кому-то, той же Панфиловской дивизии. Частям УРов дали трофейное польское вооружение, их вооружили польскими пулемётами, им дали орудия 1900 года. Но тем не менее, туда к 14 октября 1941 года отправились курсанты Подольского училища, Кремлёвские курсанты, запасные полки, запасные батальоны. Туда выдвигались артиллерийские полки—каждый УР получил по 4 артиллерийских противотанковых полка.
Героическое сопротивление окруженцев дало, так сказать, возможность заполнить гарнизоны не только этими УРовскими батальонами, но и выдвинуть туда стрелковые дивизии, то есть та же 316-я стрелковая дивизия успела приехать, 312-я и, как говорится, «слившаяся» с ней 53-я стрелковая дивизия. Каждый УР получил одну стрелковую дивизию; по 4 артиллерийских противотанковых полка, в которых были 85-мм пушки; по 3 гаубично-артиллерийских полка с орудиями от 107-мм до 152-мм. И вот когда те немецкие части, которые смогли приехать к этим позициям, их уже «встречали» не просто какие-то польские пулемёты, их уже встречала артиллерия.
И первые, с кем немцы сталкивались—это деблокирующие группы, то есть вперёд «выбросили» советские танковые бригады, у которых первоначальная задача была пробить коридор к своим товарищам, теперь это была такая «завеса», которая сдерживала, чтобы немцы не шли, что называется, в маршевых колоннах, на Можайскую линию обороны. И вот это использование советских танковых бригад в виде «завесы»—это тоже такой интересный эпизод Московской битвы, такое нестандартное решение. А в целом, да, фронт рухнул, но то, что 16 октября 1941 года случилась паника в Москве, это уже, можно сказать, запоздалая паника. Потому что к 16 октября 1941 года уже вовсю шли бои на Можайской линии обороны, то есть паниковать, что называется, было уже поздно.
Советская Ставка уже всё сделала для того, чтобы защититься к этому моменту, восстановить фронт, смогли за неделю «накачать» эти УРы войсками и создать плотную линию. Опять же, до того, как немцам к ним выйти, нужно было всем этим немецким пехотным дивизиям с периметра окружения и «зачистки котлов», разворачиваться обратно и пешочком двигаться по знаменитой русской распутице. К этому времени уже начали подтягиваться части и с Дальнего Востока, из глубины страны, с других направлений, опять же –с Юго-Западного фронта «элитная» Пролетарская мотострелковая дивизия. То есть, вот этот выигрыш времени, день, два, три—играли на стратегию борьбы за Москву в целом. Потому что Москву сдавать было нельзя.
Я думаю, что людям сейчас стало понятно, что ни грязь, ни там какие-то суровые условия, а осмысленные героические действия советских воинов, достаточно профессиональные во многих случаях и эффективные. Ну и советское руководство не растерялось, в кратчайшие сроки сконцентрировали силы, выстроили новую линию обороны и продолжили сражение.
*******************************************************************************
*******************************************************************************