Шон Коннери (1962—1967, 1971, 1983)
Их было трое: Иэн Флеминг, Сомерсет Моэм и Грэм Грин. Они все стали писателями. Флеминг начал писать о том, что видел ссобственными глазами, Грин — автором детективов, Моэм — большим прозаиком. Джеймс Бонд — шпион с двумя нулями и лицензией на убийство, одна из канонических фигур поп-культуры ХХ и ХХI столетий — с самого начала был придуман н слишком отважным, слишком идеальным.
Безупречная прическа, аристократические повадки и обаятельная беспринципность. «Какова ваша страсть, мистер Бонд?» — «Я человек бесстрастный», — отвечает он лиходею Ларго из «Операции «Шаровая молния», провожая взором очередную красавицу.
Флеминг в своих романах сочетал несочетаемые стили — его шпионские детективы были смешными и остросюжетными единовременно. Дабы снять такое кино, требовались специальные обстоятельства. И они сложились — в начале шестидесятых, когда Альберт Брокколи и Гарри Зальцман решили экранизировать «Доктора Ноу». Флеминг еще был жив и принимал в работе над фильмом самое предприимчивое участие — скажем, отверг кандидатуру Роджера Мура, тот, что показался писателю слишком юным и слащавым. Коннери на кастинг попал нечаянно, но сразу очаровал продюсеров. В нем было что-то от Бонда — жанр, агрессия. За несколько лет до того Коннери снимался в фильме «Другое время, другое место», и у него случился роман с артисткой Ланой Тернер. Когда Стомпанато явился на съемочную площадку с пистолетом, выяснилось, что Тернер была любовницей гангстера Джонни Стомпанато. Грядущий Бонд не растерялся и в короткой драке разоружил конкурента.
Первые шесть фильмов с Коннери стали каноном грядущей бондианы — весь дальнейший сценарий заимствует знаменитые образы (скажем, в «Кванте милосердия» 2008-го возникает золотая женщина из 1964-го — правда, золото в духе времени заменено на нефть). Следующий Бонд берет что-то от Коннери: Тимоти Далтон стал первым по‑настоящему серьезным Бондом, сдержанный Пирс Броснан начал как бы в духе своего великого предшественника, но в результате все равно сорвался на комедийный тон, Роджер Мур делал ставку на работу бровями и юмор (с каждой серией все больше подозрительный). Ближе всех, вероятно, оказался Дэниел Крейг — его Бонд приковывает внимание, потому что схож на хищника; в нем за внешним спокойствием и лоском угадываются манеры белой акулы. В Коннери при каждой его сдержанности и безупречности повадок чувствовалось то же самое: звериное обаяние, опасная загадка, которая есть в каждом огромном и изящном звере.
Спасибо Коннери, благодаря ему первые фильмы бондианы до сих пор можно смотреть; без его харизмы они превратились бы в кино про социопата. Вот влюбленный шпион отвешивает пощечину Тане Романовой. Oн легко расстается с очередной своей женщиной, надоевшей, ну или просто больше не нужной для успеха задания — и ей еще повезло выжить: 007 жертвует своими девушками без сожалений. Зрители простили Бонда. Безжалостный и легкомысленный сверхчеловек, на которого не распространяется никакой моральный закон, помимо «костюм должен быть подогнан по фигуре», дворянин в своем натуральном обличье — Бонд Коннери. Oн, конечно, формально может оправдаться интересами короны, но на войне далеко и до англиканского Бога, и до Ее Величества. Встречи Бонда с непосредственным руководством, распоряжения, приказы — все это формальность, обряд, необходим для того, дабы 007 мог продолжить свой путь.
Много, кто помнит, что действие «Доктора Ноу» разворачивалось на Ямайке? Бонду необходимо: море, светило, прекрасные женщины и карточный стол, за которым дозволено блеснуть в смокинге. Однако, он хорошо смотрится и с голым торсом (в юности Коннери увлекался бодибилдингом), и в скафандре («Доктор Ноу»), и в плавательной маске («Шаровая молния»), и в кимоно («Живешь только дважды»). Шон убедителен в любом антураже. И символично, что финалом его карьеры на посту агента 007 стал апокрифический (не входящий в формальный канон) ремейк «Шаровой молнии» под наименованием «Никогда не говори «никогда». Там 53-летний Шон закручивает роман с 30-летней Ким Бейсингер — и покажите человека, у которого по этому поводу могут быть хоть какие-то вопросы.
Автомобиль: Aston Martin DB5
Когда снимался «Голдфингер», DB5 существовал только в виде прототипа, но продюсеры фильма смогли одолжить его у Aston Martin (добавив радар и катапульту, встроенные пулеметы, броню). С тех пор 007 не расставался с этой маркой примерно, никогда.
Девица: Хани Райдер
На ныряльщице за ракушками в исполнении Урсулы Андресс (на фото ниже) купальник — правда в подлинном романе Флеминга она выходила из моря обнаженной.
Оружие: Walther PPK
В первом фильме франшизы 007 по настоянию оружейника меняет Beretta 71 22-го калибра на 9-мм Walther PPK — классическое оружие агентов.
Противник: Эрнст Ставро Блофельд
Лучшего лиходея бондианы показали в пятом фильме с Коннери. Суровый костюм, громоздкий перстень, белая кошка на руках — образ Блофельда стал каноническим для фильмов о шпионах. Именно его пародировал Врач Зло в цикле об Остине Пауэрсе.
Джордж Лэзенби (1969)
Грядущий 007 служил в австралийской армии, торговал подержанными машинами, а в 25 лет рванул в Лондон — но не ради карьеры, а следом за девушкой. В столице Лэзенби порекомендовали устроиться моделью. Достаточно скоро выяснилось, что выбор был верный: статный раскрасавец из глубинки начал получать самые высокие гонорары в Европе. Кто-то из тусовщиков упомянул, что скоро будет кастинг. Лэзенби решил развлечься: он подстригся по последней бондовской моде, узнал у барбера, где Шон Коннери шьет костюмы, приобрел Rolex и явился к продюсерам без приглашения: «Парни, я здесь слышал, вы нового Бонда ищете». Австралийца проверяли несколько месяцев и даже устроили свидание с девицей не самого хорошего поведения, дабы удостовериться в его гетеросексуальности — исключительно значимое для агента 007 качество. Окончательно Лэзенби покорил продюсеров, вырубив на пробах основного каскадера — ударом в челюсть, как в армии обучили. «Наш человек, — услышал он прямо над телом поверженного недруга. — Вы приняты».
«На секретной службе» доверили Питеру Ханту, тот, что до этого участвовал в съемках бондианы на вторых ролях. Картина стала его режиссерским дебютом. Хант хотел сделать твердо нового Бонда — никаких гаджетов, никаких реактивных автомобилей, только драма и реализм. Критике это не понравилось, многие даже утверждали, что такой подход убьет франшизу. Через десятки лет Стивен Содерберг назовет «На секретной службе» лучшим фильмом о Бонде с точки зрения кинематографии, а Кристофер Нолан сознается, что позаимствовал у Питера Ханта приемы для своего «Начала».
Был 1969 год — год психоделической революции и свободной любви. Бонд много дрался, назначал женщинам свидания на одну ночь, собирался жениться на дочке авторитетного мафиози и выручал мир от лиходея-дворянина, промывавшего мозги девственным девушкам при помощи наркотиков, аудиогипноза и цветных проекций. Блофельд — абсолютно в духе времени — под видом лекарства от аллергии разрабатывал биологическое оружие, которое должно было сделать всех людей и все растения бесплодными. Бонд водил свою невесту в зоопарк, разгуливал по альпийским склонам в килте. Примерно все трюки 007 исполнял сам, съемки изредка продолжались по 16 часов. «С другими парнями, — говорил об этом Лэзенби, — такого не происходило». Фраза так понравилась режиссеру, что вошла в фильм. Роль Бонда — его первая огромная роль — принесла Лэзенби номинацию на «Золотой глобус». Но к тому времени Лэзенби все наскучило. На премьере он выглядел как хиппи — борода, длинные волосы. Убедить его побриться продюсерам не удалось. Он отчего-то был убежден, что Бонд устарел и повредит его карьере, а денег он может заработать, снимаясь в рекламе.