Настоящая публикация является продолжением опубликованной ранее статьи. Первую часть можно прочитать здесь: https://zen.yandex.ru/media/id/61235bad5c871159ffdde8af/neprostoi-vopros-v-chem-smysl-jizni-pervye-shagi-v-poiskah-otveta-61235d0c25f5ef3485b38840
Продолжение исследования представляет собой результаты изучения предисловия от автора к книге Виктора Франкла «Человек в поисках смысла».
Начиная свою книгу, В. Франкл замечает, что у каждого времени свои неврозы и своя психотерапия. Для того времени, о котором он пишет, – а это вторая половина XX века – характерны утрата смысла бытия и ощущение пустоты, экзистенциальный вакуум. Такие симптомы наблюдаются и в молодёжной среде, и среди взрослых, состоявшихся людей, несмотря на их внешнее благополучие, и в коммунистических странах, и в странах «третьего мира». Ощущение отсутствия смысла жизни распространяется на все категории людей.
Автор объясняет его возникновение тем, что над современным человеком не властны ни инстинкты, ни традиции. В результате, не зная ни того, что нужно, ни того, что он должен, человек перестал понимать, чего же он хочет. В итоге он либо скатывается в конформизм, либо подчиняется тоталитаризму, либо приобретает так называемые «ноогенные неврозы» – психические расстройства умственного происхождения. Их примерно 20%.
В качестве доказательства того, насколько серьёзной является проблема отсутствия смысла жизни, Франкл ссылается на статистические данные, полученные при опросе 60 студентов Университета Айдахо. Данные этой статистики свидетельствуют, что отчаянные, но безуспешные попытки найти смысл жизни в молодёжной среде приводят к самоубийствам – это 85% всех случаев самоубийства среди американской молодёжи.
Данные сведения подтверждают заявление В. Франкла, что существование стремления к смыслу как мотива жизни и деятельности человека несомненно. Более того, стремление к смыслу – это своеобразный мотив, не сводимый к другим потребностям и не выводимый из них. Франкл показывает это на примере пирамиды потребностей А. Маслоу. Маслоу ввёл различение низших и высших потребностей. Для удовлетворения высших потребностей необходимо удовлетворение низших. По Маслоу, смысл жизни причастен к высшим потребностям, и интересоваться им человек начинает тогда, когда жизнь у него устроена. Но этому утверждению противоречит сама жизнь и психологическая практика: вопрос о смысле жизни возникает именно тогда, когда человеку живётся хуже некуда. При этом под устроенной жизнью следует понимать не материальную обеспеченность, а удовлетворение человека собственной жизнью.
В. Франкл обращает внимание на следующую особенность человеческого бытия. Человеческое существование, говорит он, само выводит себя за собственные пределы. Человеческое бытие всегда ориентировано вовне на нечто, что не является им самим, на что-то или на кого-то. Чем больше человек отдаёт себя кому-то или чему-то другому, тем в большей степени он является человеком, осуществляет сам себя и становится самим собой. По сути, человек и может реализовать себя лишь в той мере, в какой он забывает про себя.
И в этой направленности на что-то или на кого-то человек и обретает смысл жизни и деятельности. Добиваясь успеха в достижении поставленной перед собой цели, человек переживает нормальное, естественное ощущение счастья.
У человека же, у которого фрустрировано стремление к смыслу, возникает стремление к наслаждениям, к переживанию ощущения счастья. Такой человек ориентирован уже не на что-то или кого-то другого, а на самого себя. Он пытается добиться ощущения счастья неестественным путём, а именно, с помощью химических препаратов. Отсюда возникают разного рода зависимости, такие как алкоголизм и наркомания, здесь же коренятся и мотивы преступного поведения.
Ссылаясь на статистические данные своих коллег и последователей, В. Франкл показывает, что со всеми этими девиациями логотерапия справляется успешнее, чем традиционные, общепринятые методы. Вдохновлённый этими успехами, автор предлагает применять логотерапию в масштабах всего общества в целом для решения его проблем. Он утверждает, что к агрессивности, порождающей в обществе различные конфликты, приводит фрустрация стремления к смыслу. И призывает противостоять этой агрессии восхождением на человеческий уровень взаимоотношений. Ведь в пространстве человеческих проявлений, заявляет Франкл, агрессии не существует. На человеческом уровне агрессия превращается в ненависть. Если агрессивность и сексуальность – это животные проявления, имеющие свои биологические или психологические причины, то ненависть и любовь – это человеческие проявления, для которых у человека имеются свои основания.
У ненависти, в отличие от агрессии, есть конкретный объект. Поэтому, утверждает Франкл, изучение «агрессии» бесплодно. Надо изучать ненависть и ответственность человека за ненависть, а не вину. Мы становимся по-настоящему человечными только в том случае, когда ненависть наша направлена на Великое Дело. Отдавшись делу, хоть и трудному, но осмысленному, можно забыть об агрессии. В этом автор видит новый конструктивный подход к исследованию и решению проблем мира.
Возвращаясь к вопросу о значении смысла жизни для человека, автор позиционирует его как ценность для выживания. Кто утрачивает смысл жизни, тот становится нежизнеспособным.
Способна ли современная психотерапия, задаётся вопросом Франкл, дать человеку смысл? И отвечает на него, что попытка сделать это свелась бы к морализированию. Добром в таком случае станет то, что способствует осуществлению смысла жизни, а злом – то, что ему препятствует. Поэтому смысл нельзя дать, его нужно найти. Он должен предстать перед нами в виде целостного образа. Как найти этот смысл? Отвечая на этот вопрос, В. Франкл ссылается на мнение основателей гештальтпсихологии, которые считают, что в каждой отдельной ситуации существуют свои объективные требования, заставляющие человека действовать определённым образом и находить в этом смысл деятельности. По мнению Т. Адорно, понятие смысла включает в себя объективность, несводимую к деятельности.
Таким образом, смысл – это некая возможность на фоне действительности, и она всегда одна, потому что каждая ситуация неповторима. Смысл должен быть найден, но не может быть создан. Если человек не в состоянии найти смысл жизни, он создаёт либо бессмыслицу, либо субъективный смысл, никак не соотносящийся с действительностью. Создавая субъективный смысл, мы рискуем пройти в жизни мимо истинного смысла, истинного дела во внешнем мире. Следовательно, по Франклу, смысл жизни – это всегда какое-то дело во внешнем мире, он всегда связан с какой-либо деятельностью. Но главное здесь не деятельность сама по себе, а некая объективность, образ предвосхищаемого результата этой деятельности.
В поисках смысла человека направляет его совесть. Но что такое совесть? По определению из словаря Ожегова, совесть – это чувство нравственной ответственности за своё поведение перед окружающими людьми, обществом. Для Франкла же совесть представляет собой способность обнаружить единственный и уникальный смысл любой ситуации. Мы можем выразить это в виде максимы «Поступай согласно голосу своей совести».
Если соотнести представление Франкла с привычным для нас значением данного понятия, то мы увидим, что их вполне можно сочетать друг с другом. Так, совесть, помогающая нам обрести смысл жизни, предполагает нравственную ответственность перед самим собой и другими людьми за свой выбор смысла жизни и за своё будущее поведение. И это глубоко верно, поскольку известный британский социолог Зигмунт Бауман в своей статье «Идентичность в глобализирующемся мире» как раз указывал на то, что современный человек в ситуации ответственного выбора как раз этой ответственности боится и потому воздерживается от выбора.
Совесть, отмечает изучаемый нами автор, есть специфически человеческое проявление. Её работа подчинена представлению о конечности человеческого существования. При этом, обращает внимание Франкл, человек до последнего мгновения своей жизни не знает, действительно ли он осуществил смысл своей жизни. И самому по себе, одному человеку не дано знать, был ли он прав, поступая по совести. С этим неведением того, достигнут ли человеком смысл его жизни, не говоря уже о жизни другого человека, связано смирение или терпимость.
Подводя итог всему сказанному ранее, автор заявляет, что в век всеобщей утраты смысла воспитание должно взращивать в человеке совесть, чтобы он мог расслышать требование каждой конкретной ситуации. Это позволит ему противостоять конформизму и тоталитаризму. Необходимо воспитывать в себе ответственность за выбор. Быть ответственным – значит быть избирательным. Мы должны научиться различать, что существенно, а что нет, что имеет смысл, а что нет, и за что отвечать, а за что нет.
Смысл – это всякий раз конкретный смысл конкретной ситуации, и он всегда адресован конкретному человеку. Смысл есть для каждого, и для каждого человека он свой. В жизни всегда можно найти смысл и дело для себя.
В заключение нам хотелось бы высказать несколько собственных соображений по поводу прочитанного нами авторского вступления В. Франкла к его книге. Прежде всего, в отношении предложенного автором рецепта обретения смысла жизни хотелось бы заметить следующее. Если всё так просто, и надо лишь слушать голос своей совести и взять на себя ответственность за выбор собственной цели, своего жизненного пути, то почему так много людей сталкивается с проблемой обретения этого самого смысла жизни? Только лишь потому, что они не внимают своей совести, и им нужно помочь в этом, каковую задачу берут на себя логотерапевты? А может, проблема как раз в том, что люди, в соответствии с наблюдением, сделанным З. Бауманом, как раз боятся сделать этот ответственный выбор своего пути в жизни, и им нужно помогать преодолеть этот страх?
Далее, мы согласны с утверждением В. Франкла, что смысл жизни обретается исходя из конкретных окружающих обстоятельств. Это представление вполне созвучно, например, марксистскому тезису о том, что общественное бытие определяет сознание человека. Но с другой стороны, здесь есть опасность того, что, опираясь на окружающие обстоятельства, человек вынужден будет решать лишь текущие задачи момента, размениваться лишь на них, в то время как истинная цель в жизни, Великое Дело, о котором сам же автор и говорит, может быть не то что не достигнута, а даже не поставлена.
Кроме того, мы не согласны и с утверждением автора, что человеку до конца его жизни неведомо, достиг ли он смысла своей жизни. Если этот смысл как определённую цель ставит перед собой он сам, он вполне может оценить результаты своих стараний, достиг ли он намеченной цели, или это ему не удалось.
Таким образом, с учётом всего изложенного можно заключить, что изучаемая нами тема пока оставляет по себе больше вопросов, чем даёт ответов, а потому требует своего дальнейшего исследования, которое и будет продолжено.