Март
Первый звон падающей капели: чок, чок-чок-чок… Чок-чок-чок-бульк-чок…
И предвечернее — кап. Молчание, ожидание, тишина. И снова — кап. И опять тишина — до завтрашнего солнышка. Видимой жизни будто нет, она не видна, но это не так. Она просто затаилась до времени, хоть и различима уже по малозаметным, одной ей только свойственным признакам.
… Я толкаю маму в живот. Она вздрагивает, напрягаясь. Толкаю еще, требовательней. Мама улыбается, я чувствую — становится теплей. Неуклюже поворачиваюсь, пытаюсь выпрямиться, лягаю еще раз и… засыпаю, плыву по воде не своих воспоминаний.
Парю в водной колыбели, как космонавт в невесомости. Мне снится мир, которого я никогда не видел — ветерок играет метелками трав, солнечный лучик, пронизав изумрудную крону, малым светлым пятнышком прижимается к прелой прошлогодней листве, муравей тащит сосновую иголку, и кто-то огромный палочкой преграждает ему путь. Я уже знаю эти слова: лучик, муравей, иголка. Мне снится лес — мягкий, добрый. Поет какая-то птица, подорожник протягивает мне свою изумрудно-жилистую ладонь…
Я сплю. Но знаю, что скоро проснусь. Не представляю, как это будет, но уверен — это будет интересно!
Мама гладит живот и тихо поет что-то. Чувствую её ласку, чувствую, как сливается она с песней. Я просыпаюсь…
Вокруг, куда ни глянь — вода. Миллионы тонн воды. Я — капля в центре сферы. Я — мириады миров и созвездий. Я сжат до предела, до состояния антивещества, до точки.
Точка светлеет, делается все ярче, все ослепительней — как солнце, как тысячи солнц.
Капля, срываясь, падает…
Головка подснежника ломает истонченную корку наста…
Взрыв.
Я кричу от боли и открываю глаза.