Что-то я об этом уже писала – и вообще, на эту тему написано много. Правда, в основном, в открытую написано только философами и психологами или психиатрами. Люди, в большинстве своём, стараются избегать этой темы – именно из-за страха, чтобы не думать. Все мы разные – но, из собственного опыта могу сказать, что все советы, просто радоваться жизни, жить настоящим, сегодняшним днём, найти для себя разные занятия и тому подобное, на самом деле малоэффективны.
Я точно не из паникёров, трусов и вечно жалующихся страдальцев - окружающие считают сильной – «железная маска», привычка «держать лицо» в любой ситуации, решать проблемы и никогда не показывать слабостей, выработана с детства. Но, я из тех, кто «отравлен смертью». Разумеется, я об этом не говорю – и конечно же, не думаю постоянно. У меня много интересов и разных дел, я люблю жизнь – и кстати, с возрастом действительно научилась, в основном, жить настоящим. А что ещё остаётся? Но, именно с возрастом, с этой неумолимой быстротечностью лет, всё чаще приходят мысли о приближении неизбежного. На самом деле, не проходит и дня, чтобы в какой-то момент не посетили ненавистные мысли о смерти – чаще всего, почему-то утром или вечером. Читала, что подобное, как правило, встречается у людей, рано столкнувшихся со смертью – и это как раз про меня.
Первая смерть в семье случилась, когда мне было года, наверно, четыре или может, пять – умер дядя. Он был не старый – сорок лет с небольшим - но, после ранения на войне развилась опухоль мозга.
Тогда, рано утром пришла тётя, все собрались в столовой – никто не выл и не кричал – у нас это не принято, но это был редкий случай, когда я видела слёзы и тихие причитания бабушки. Меня почему-то взяли на похороны, я наблюдала весь процесс прощания – и разумеется, не понимала всей серьёзности происходящего. Но, видимо, что-то повлияло – а тут ещё бабушка постоянно стала брать меня с собой на кладбище – она туда довольно часто ходила. Помню, потом я постоянно боялась, что умрёт дед, который болел – и мне снились сны на тему смерти близких. Со временем это прошло – до того момента, когда, лет в десять, чёрной волной ужаса накрыло осознание собственной смертности. Ощущение непередаваемое по своей панической безысходности – но, думаю, оно знакомо многим. Это тоже прошло – но не совсем - были случаи, когда возвращалось и снова накрывало ужасом безнадёжности.
Дед умер, когда мне было двенадцать – мы тогда жили в Казахстане и на похороны меня мама не взяла, поехала одна. Уже после, вернувшись к бабушке, я почувствовала эту пустоту – отсутствие. Но потрясения не было – ещё раньше свыклась с этим, да и возраст подростковый не способствует длительным переживаниям.
А потом умерла подруга – не просто подруга – самый близкий человек. Мы росли вместе с рождения – не знакомились, а именно росли, с самого начала, как сёстры-близнецы. Мы знали друг о друге всё – все тайные мысли, слабости, мечты, нам сложно было прожить день, не увидевшись, у нас всегда были темы для разговора. Когда я жила в Казахстане или кто-то из нас куда-нибудь уезжал, мы постоянно писали друг другу письма. Такого близкого человека в моей жизни больше не было никогда. Но, у неё было больное сердце – она умерла в шестнадцать лет – мне было семнадцать. Когда среди ночи к нам пришла её мама – мы жили в одном подъезде – я всё поняла, потому, что до этого, уже неделю ей было очень плохо, но закрыла голову подушкой, чтобы не слышать. Как будто хотела таким образом защититься от страшной реальности. А потом вскочила и пошла к ним – меня отговаривали, сказали, что лучше не сейчас, а когда подругу приведут в порядок – но я не послушала. Она лежала на диване, в пижаме, с подвязанным лицом, а на глазах монетки. Но это была она – и я взяла её руку и говорила с ней, и просидела так до утра. Это была самая страшная утрата – но, тогда я ещё не знала, что в течении года мне предстоит похоронить ещё двоих близких людей. Слишком тяжелое испытание для семнадцатилетней девчонки – душа к такому ещё не готова – хотя, к подобным вещам она, наверно, никогда не может быть готова. Приходила в себя полтора года – но, жизнь берёт своё. Чувство потери остаётся, но уже не мучает постоянно - и в молодом возрасте, думаю, нам легче «отпустить», излечиться – потому, что впереди целая жизнь, надежды, перемены, встречи, расставания, плохое и хорошее, много всего. И всегда, рано или поздно, приходит что-то, способное отодвинуть боль потерь, перекрыть её другими эмоциями, делами, возможностями, планами. Сейчас я думаю, что с возрастом потери переносятся намного тяжелее. Так же, как и осознание собственной смертности – грядущего неизбежного исчезновения – потому, что впереди остаётся всё меньше времени.
Прочитала множество разной литературы на тему смерти – философской, психологической, научной, медицинской, исторической, художественной, религиозной, эзотерической – всё, что так или иначе касается этого вопроса. Искала способы исцеления от докучающих мрачных мыслей. Не нашла. Замечательный психиатр и психотерапевт, Владимир Леви, пишет, что почти излечился от подобного, поверив в «продолжение», там, за последней чертой – но и у него, как сам признаётся, остался «процент недолеченности». Он, кстати, ссылается, в том числе, на Сенеку. Сенеку я читала – не помогло – это же просто рассуждения о бессмысленности подобных переживаний. Это я и сама прекрасно понимаю. «Принять то, что нельзя изменить» в данном случае не получается – принять можно многое – но, не конечность собственного существования. И поняла, что я, человек неверующий, ищу не совета и утешения – я, может даже неосознанно, ищу доказательства того, что там, за чертой, есть хоть какое-то продолжение. И не нахожу их. Я видела мёртвых людей и животных. Я видела множество смертей – близких, родных, друзей, знакомых и не очень – они абсолютны и необратимы. Всё вокруг слишком материально. И я не видела никаких чудес – ничего такого, что невозможно объяснить с материалистической точки зрения. Это несмотря на достаточно большой жизненный опыт – я много ездила, общалась с разными людьми, много, чем занималась, многим интересовалась, изучала. Разумеется, никакие древние трактаты наших суеверных предков, с какой-либо интерпретацией реальных событий в религиозном ключе, для меня доказательствами не являются. Как и рассказы неких, якобы очевидцев чудес – человеку свойственно привлекать к себе внимание подобным образом, да и суеверных людей в наше время тоже достаточно. А никаких других свидетельств просто не найдено – или не существует.
Как-то призналась своей восьмидесятидвухлетней маме в этих невесёлых мыслях. Она сказала, что не боится смерти – хоть и позиционирует себя, как атеистку с минимальной долей агностика – как и я.
«А, что тут такого?» - пожала плечами она, - «это же совершенно естественно! И вообще – жить надоедает!». Мне вот, почему-то не надоедает – ни смотря ни на что. Боюсь и не надоест. Хотя, подозреваю, что это просто бравада с её стороны – «не показывать слабостей» - это у нас семейное. Почему так думаю? Просто я видела, как внимательно и сосредоточенно мама с отчимом, люди очень образованные и неверующие, смотрели одну программу. Там как раз было что-то на тему вероятности жизни после смерти. Те, кого это не волнует, так реагировать не станут.
Завидую верующим – хотя, может это и субъективное суждение, но мне кажется, что и они всё же сомневаются. Возможно, не все – но многие Как можно безоговорочно верить в недоказанное - в то, чего никак невозможно увидеть и узнать в нашей реальной жизни? А вот, чисто материальный вариант существования всего, как раз имеет множество доказательств – мы видим их на каждом шагу и даже сами являемся подобным доказательством. Мы - болеющие и умирающие, как и всё живое, не всесильные, уязвимые, подчинённые неумолимым законам природы.
Потому, как это ни печально, очень сомневаюсь, что мне когда-нибудь удастся освободиться от отравляющих жизнь мыслей о конечности существования. От этой болезни нет лекарства – во всяком случае, я его для себя так и не нашла.