Скряба просчитал все. И как нужно «освобождать» пани из застенка, и когда должен выскочить гонец, чтобы состоялся «перехват» послания, и вымерял да объяснил дорогу до одинокой хаты, в которой живут брат с сестрой Прудниковы. Он Силантий, она Прасковья. На самом деле Силантий опытный разведчик и стрелецкий сотник. Прасковья очень красива, глаз не отвести, дочь местного попа. И, конечно, никакие не брат с сестрой. Только для версии, чтобы у Ядвиги не возникали подозрения: зачем здесь, в отдаленной от Можайска хате бывает казак. Ясно же дело: к бабе повадился. Только одного не учел Иван Прокопич. Инышка никогда не испытывал близости с женщиной. И, если вдруг получится с Радзивилл связь, то она его быстро раскусит. Но тут уж инышкина сообразительность не должна подвести.
Они съехали с большака на тропинку, которая замысловато петляла между деревьев. Солнце взошло и золотые капли рассвета бусинами играли на блестящих, еще не отошедших от ночного заморзка, ветвях. Было поразительно красиво, светло и чисто. Полужников удивился тому, как много еще снега в здешних лесах. У них с южной стороны уже почти весь потаял. По тропе совсем недавно прошла пара коней с ездоками, это было видно по глубоким следам от копыт.
- Недавно кто-то прошел! - Ядвига обратила внимание на следы.
- Оно и понятно. Я же тебя не к бабе Яге веду, чай к людям надежным.
- А откуда взялась в ваших сказках баба Яга?
- Баба Яга, костяная нога — у нас еще так говорят. Я тоже спрашивал у стариков. Все говорят, мол, это мамка Кощея Бессмертного. Но я как-то засумлевался. Потому как Кощея-то ведь нет на самом деле. А вот один старый казак мне такое поведал. Дескать, Яга-то, она не баба, а граница между явью и навью.
- Интересно? Между явью и навью?
- Ну да. В древности, пока Христос еще на Русь не пришел, считалося будто есть разные такие, понимаешь, царства-государства. Вот в одном мы живем — это явью зовется. Но, чтобы увидеть правь и навь, нужно свое в яви отжить. В общем, умереть по-настоящему. Тогда только сможешь увидеть другие царства. Яга и живет как раз на границе этих государств. Но бывали случаи, когда живые люди хаживали в Кощеево царство. Но это было шибко давно, пока, говорю, Христос на Русь не пришел.
- Очень захватывает. У нас тоже есть мифология.
- Хто у вас имеется?
- Да так, - Ядвига улыбнулась и махнула рукой, - К Бабе Яге, костяной ноге, значится, не пойдем? - этим «значится» она тепло передразнила Инышку.
- Не-е. Ну ее к бесу. Вон гляди ка, косой петлял не так давно. - Инышка пальцем показал на заячьи следа, - А вот и рысь побывала. С этой девкой, скажу тебе, шутки шутить, что черта дразнить! - он достал пистоль и стал на ходу забивать в него пулю.
- А говоришь, к бабе Яге живые хаживали в стародавние времена. А вот я бы ее смогла увидеть.
- Не-е. Ее только русский человек может увидеть!
- А других, что же она зажаривает?
- Другие ее вовсе не видят. У других своя нечисть по сказкам ходит. А зажаривает, тут ты права. Сажает на ухват и в печь. Вот Иван-дурак ее перехитрил. Он долго не мог никак сесть правильно, чтобы она его в печь сунула. Он ее попросил, ты, де бабака, сама сядь да покажи как это делается. Ну она, дура старая, и села. Тут Ива ее в печь и шасть. Даром, что дурак. Дураки иной раз и по-умнее образованных бывают. Вот я, например, писать-читать не разумею. Зато в степи любого в дураках оставлю.
- Долго ли нам еще до твоей хаты с надежными людьми?
- Уже скоро. Нам ведь по свету нельзя. Так что пока солнышко, отсидимся. Ты пани отдохнешь, как след. А я оружьем займуся.
- Но мне очень интересно. А кощей откуда он?
- Он бессмертнай. Вся сила его в яйце, в котором иголка. Ежли иголку сломить, то Кощею конец. Он девок любит уволакивать, да к себе в жены звать! - Инышка с прищуром посмотрел на Ядвигу.
- Ох и страшно-то как! И много науволакивал?
- Много не много а Василису умыкнул. Да чего тебе этот Кощей сдался?
- Люблю сильных мужчин, которые умыкнуть вот так запросто могут и ни Кощея, ни воеводы, ни самого государя не побоятся! - крылья ноздрей у нее красиво напряглись и побелели.
- Э-э, у нас таких не мало. - Полужников заметно сбавил тон и осип.
- Вижу-вижу. Не думала, не гадала, что вот так свободу обрету. А как тебе больше нравится, когда тебя Инышкой называют или Иннокентием, - и после небольшой паузы, - Пахомовичем?
- Что тебе сказать, пани. Инышкой то, конечно, привычнее. Но уже пора думать да привыкать, чтобы значится, как положено Иннокентием Пахомовичем. Так ведь и без «Пахомовича» можно.
- Ты не против, если я тебя по-старому звать буду: Инышкой.
- Не-е, пани. Зови, как хошь, только не горшком.
- Горшком?
- Горшок в печку ставят. А я туды не хочу. - Инышка осклабился.
- Ты мой витязь и спаситель! А еще я хочу, чтобы ты был и моим теплом и нежностью.
- Дак..!
- Я понимаю все, мой избавитель. Ты ведь в ту хату путь держишь, куда ходить привык. А зачем казаку так далеко лететь? Значит земли под ногами коня не чует. А коли земли не чует, то явно дивчина замешана.
- Пани, гляди к тебе в сапог таракан ползет!
Ядвига взвизгнула, но тут же рассмеялась. Ну какой таракан в холодном лесу. Прыснул и Инышка.
- Не хочешь говорить по душам, и не нужно. - полька сияла такой запредельной улыбкой, что у Полужникова свело челюсти и покатились слезы.
- Я вот давай тебе лучше про русалок расскажу. Могу про водяного царя и про цветок папоротника могу. А еще про кикимор болотных.
- Не нужно. - она подъехала и накрыла ладонью его рот. Привстала на стременах, обхватила за шею и крепко поцеловала в губы.
- Пани, - казак не узнал своего голоса, - скоро уже хата.
- Лихой казак хаты испугался? Уж не думала. Или хозяйка приревнует? Тогда дело серьезное Иннокентий Пахомович.
- Серьезно! Вы бы потише балагурили! - мощная рука в рукавице вынырнула откуда-то из недр ельника и взяла под узцы лошадь Ядвиги.
- Ого а вот и Леший! Сейчас к бабе Яге отведет! - Радзивлл явно посетило игривое настроение.
- Попроси его, чтобы он нас лучше к поляку отвел! - Инышка сдвинул брови.
- Ладно молчу! - полька плотно сжала губы.
- Меня Силантием зовут! - поросшее бровями и бородой лицо стрельнуло синим огнем глаз.
Силантий шел впереди, ведя в поводу лошадь, на которой сидела Ядвига. Инышка ехал следом, из любопытства вертя головой во все стороны. Вскоре тропинка расширилась, показался большой просвет и открылась даль, с бегущей вдалеке речкой, совсем недавно освободившейся ото льда.
Хутор состоял из одной крепкой избы, притулившейся спиной к самому лесу. В другом углу огорода дымила отдушиной небольшая банька по-черному. Еще два летних коровника, рубленый в лапу хлев и небольшой загон для курей. На дворе ладно скроенная баба встряхивала и развешивала постиранную одежду.
- Ой, Инышка! - баба плеснула руками и подняла лицо. Простое открытое с очень красивыми чертами. Но в этой простоте чувствовалась таинственная русская сказка.