Мы всегда верили в то, что тьма — это зло, а свет — это добро. Но что делать, когда мир преподносит нам новые «сюрпризы», меняя наше восприятие и понимание всего нас окружающего? Максиму еще не исполнилось и тринадцати лет, но лишь одна видеоигра изменит его жизнь навсегда: страхи и сны выйдут на свет, где тьма останется единственным спасением человеческой души.
Глава 5. Жидкое-чёрное зло.
На часах было уже девять часов вечера, но родителей по-прежнему не было дома.
— Ну хочешь я сейчас позвоню твоей маме и ты с ней поговоришь? — спросила тётя Виктория. Она держала телефон в руке; её указательный палец едва касался кнопки «ON». «Если она нажмёт на нее, то может произойти все, что угодно…» — Максима не оставляла мысль, что всё, от чего исходит свет, — превращается во что-то ужасное и мерзкое.
— Тётя Виктория, мне уже не страшно. — через силу произнёс он. — Пожалуйста, не нужно звонить маме.
— С тобой все хорошо? — с жалостливым взглядом спросила тётя Виктория.— Ты тут никого не испугался?
— Нет… — Максим опустил глаза. — Со мной всё хорошо… Но здесь мне страшно.
Тётя Виктория осмотрела взглядом коридор. — И что тут тебя испугало? Она положила телефон в карман своего кухонного халата и переступила порог. Максима не радовала мысль, что в любой момент могут подать электричество и всех тех, кто сейчас находится с ним рядом, — поглотит свет. Но и одному ему не хотелось оставаться здесь. «Интересно, — а это происходит только с ним или ещё с кем-то?».
***
Максим представил, как тётя Виктория при ярком свете бегает по своей квартире и прячется от чудищ, которые ползают по её стенам и потолку, питаясь всем, что попадается им на пути. Они были похожи на разлитую черную краску, издающую рычание и бессмысленное бормотание; она медленно стекала и тянулась к комнате, в которой пряталась тётя Виктория. Она залезла на стол, полагая, что таким образом чудище не сможет до неё добраться. В комнате было светло и тётя Виктория постоянно смотрела на дверь, считая секунду за секундой, ожидая, когда чудище явится перед ней. Люстра и бра-светильники стали постоянно моргать, будто бы произошёл перепад напряжения. За дверью стало слышно, как все трескалось и разбивалось — чудище было совсем близко. Белая дверь в комнату стала вибрировать и покрываться толстым чёрным слоем, побулькивая, как кипящая лава. Медленно обволакивая комнату, чудище окружило деревянный стол. Слышались крики и стоны «боли», исходившие откуда-то извне. Ещё совсем немного, ещё совсем чу-чуть и «оно» поглотит её... Но вязкая чёрная масса затихла и прекратила шевелиться. В комнате перестал моргать свет. Всё как будто бы остановилось: время, ожидание конца. Или это было только начало?
***
— Тётя Виктория, мне тут не так страшно сейчас. — сказал Максим.
— А ты кушал что-нибудь?
— Ну, я попил компот… — Максим закатил глаза.
— И все? — у тёти Виктории поднялись брови.
— Я не хочу есть, тётя Виктория, спасибо. — Максим покрутил головой. — Не хочу!
— Хорошо. Тогда… Я собираюсь испечь пирог, но вот муки у меня нет. А на улице видишь, какая метель?
Максиму было сложно разглядеть в темноте всё те жесты и движения, которые в обычном разговоре применяла тётя Виктория. Обычно она жестикулировала очень ярко. Это было в её привычке. Хотя вывести её из себя было ну просто невозможно.
— У мамы мука кажется в шкафчике лежит. — Максим понимал, что сейчас его попросят сходить на кухню. Но он ни за что не хотел снова проходить мимо той комнаты, в которой чуть не остался навсегда. Хоть и было темно, но кто знает, как поведут себя эти неизведанные силы.
— На-ка возьми мой телефон и посвяти, осторожнее только. — тётя Виктория снова достала свой телефон. — тут кнопочка сбоку стёрлась уже вся. Нажмёшь и посветишь, пока он у меня совсем не разрядился.
«Ах, чёрт! Дурацкая мука» — опять надо было выполнять её дурацкие просьбы и проходить мимо этой «комнаты ада». — подумал Максим.
— Тётя Виктория, а может вы сами сходите? А я здесь могу постоять. — немного волнующе сказал Максим.
— Я между прочим в ботинках, а не в тапках. Максимка, сбегай пожалуйста сам. Хорошо? На, держи. — тётя Виктория вручила телефон Максиму. Ему снова показалось, что его рука покрывается слоем пластика с железом, а внутри ломаются кости. Он глубоко вздохнул и досчитал до трёх.
Весь коридор в темноте казался бесконечным. Не было видно даже ручки, которая всегда попадалась на глаза — она была покрыта маленькими кристалликами, которые светились в темноте.
***
Так придумал сделать папа, когда один раз ночью встав с кровати по нужде, случайно забежал не в ту дверь, стукнувшись бедром о раковину. Ванная была небольшая, поэтому всё располагалось близко друг к другу.
— Ах… Ё-на! «Пидятина» проклятая! — через боль прикрикнул папа. Он треснул рукой по раковине и обо что-то стукнул ногой — шум разбудил маму, и она мигом накинув на себя халат, с вопросом «Что такое?», метнулась в сторону грохота и ругани. Максим ещё не спал.
***
Настал момент идти, не смотря по сторонам и ни при каких обстоятельствах не поворачивая голову в сторону своей комнаты. Он положил телефон тёти Виктории в карман шорт, сделав первый шаг вперед. Темнота, царящая в ней казалась ещё чернее, чем во всей квартире. Максим коснулся руками одежного шкафа, перебирая пальцами по деревянным рейкам, двигаясь вперед.
— Раз. Два. Три. — произнёс про себя Максим. Он совершил первые три шага вперёд. Еще один — и он будет проходить прямо напротив открытой двери той проклятой комнаты.
— Максим! Посвяти телефоном то! Ты же не видишь ничего! — раздался выкрик тёти Виктории из начала коридора.
Максим не ответил ей, сделав ещё один решающий шаг. Теперь он оказался прямо перед своей комнатой, наполненной темнотой. Куча мыслей лезла Максиму в голову. «А вдруг на него кто-то смотрит оттуда — из-за темноты? А вдруг сейчас загорится свет?» Безмятежность была слишком неспокойной, — как затишье перед бурей. Максим чувствовал, как бьётся его сердце; как пульсируют виски.
— Главное, чтобы не включился свет… Главное, чтобы не включился свет… — постоянно проговаривал Максим. Он уже практически прошёл мимо двери. Послышался скрип. Что это: дверь? Телевизор? Приставка?
— Ай!!! — Максим почувствовал пальцами, как прогибается дверная впайка от шкафа. Вероятно это она издавала скрип. Или нет? Поняв, что в таком медленном темпе ему будет ещё страшнее, он набрался сил, представив, что мчится на своем велосипеде на тот самый самодельный трамплин, переключив ручку на рукоятке на пятую скорость. Максим мигом проскочил за угол, попадая на кухню, — дверь была нараспашку.
Шторки на окнах были распахнуты; было видно, как на улице шатались покрытые снегом деревья. Максим прошёлся взглядом по кухне — ни признаков света, ни признаков чего-либо еще. Медленно шагнув в сторону настенного шкафчика, он нащупал рукой маленькую круглую ручку. Мука должна была быть где-то здесь или на соседней полке. А может и в другой секции.
— Блин… — резкий запах ударил прямо в нос.
Всё находящееся внутри казалось похожим на обычную тёмную плёнку; она переливалась перламутровым черным цветом, издавая шипящий словно газировка звук. Максим мгновенно ощутил холод на кончиках пальцев и понял, — что это и есть то самое «жидкое-черное зло». Максим резко отдёрнул руку назад, побаиваясь, что вязкая жидкость коснётся его, чего не произошло. — она слегка побулькивала, не вызывая особого напряжения. «Может это просто её остатки мёртвых кусочков...» — у Максима возникала успокаивающая его мысль. Он несомненно чувствовал холод и волнение, но сдавливающего ужаса совсем не ощущалось или же он просто привык к нему. Но тишина на кухне вызывала напряжение. — никогда не было так тихо. В темноте никогда не бывает тихо. Максим закрыл дверцу шкафчика, начиная осматривать другие полки: сахар, специи, различного рода вилки и баночки — ничего из похожего на муку не нашлось.
— Максимка, ну что, нашёл что-нибудь? — Максим услышал голос тёти Виктории — Если нет, то ничего страшного! Давай возвращайся и мы позвоним родителям! «Вот ещё и родителей не хватало сюда впутывать» — Максим уверенно и резко закрыл дверцу, повернув голову в сторону кухонной двери — за ней всё казалось не таким уж чёрным и бездонным. Но надо было возвращаться обратно в начало коридора. Максим сделал первые два шага вперёд и замер в ожидании нахлынувшего страха. — откуда из-за занавесок у окна он услышал глухой женский шепот. Поначалу он не мог разобрать ни слова; в висках начало сильно пульсировать и казалось что вот-вот его голова буквально взорвётся.
— Подо...ди… — голос стал всё более разборчивым. — иди…
В спину Максима ударила прохлада — мурашки со стекающим потом не давали сосредоточиться. Максим обернулся.
— И...ди… сю…..д….а… — женский голос становился всё отчётливее и чем-то напоминал какую-то женщину, которую Максим видел по телевизору или в фильме, или в игре.
«Игра!» — воспоминание породило ещё больше мурашек. Медленными шагами Максим всё ближе приближался к развивающейся от сквозняка занавеске. «Неужели он или его родители забыли закрыть окно?». Лишь эта мысль его успокаивала, дабы объяснить весь раздирающий изнутри страх.
Максим был в тёплых шерстяных носках, но все равно ощущал холод от половой плитки. Вот-вот что-то должно было произойти — чудище из-за занавески схватит его и утащит в ту самую «адскую игру»; или тётя Виктория вдруг внезапно превратится в мерзкую стрекозу, жужжа крыльями. Но кроме шипящего голоса не было слышно ничего — Идиии сю...да...
— Тётя Виктория!? — Максим тихо прикрикнул. Ответной реакции не последовало. «Может она уже ушла? Не дождалась и ушла. Нет, вряд ли...»
— Тётя Викторррррия!!!??? — Максим крикнул ещё громче. Занавески продолжали колыхаться, а шёпот будто бы ускорился, подобно перематывающемуся фильму. — Идисюда… Идисюда… Идисюда…
— Пошла ты, мерзкая тварь! — Максим крикнул в сторону занавесок. — Пошла ты, су...ка!
— Что? — из коридора послышался уже знакомый ему голос. — Максим, что ты сказал? С кем ты разговариваешь?
На лице Максима проскользнула лёгкая улыбка. — Это я сам с с собой, тётя Виктория. Я ничего тут не нашёл!
«Как же хорошо, что тут темно» — теперь Максим осознал, что темнота — это не так уж и плохо, а знакомый ему голос делал её ещё светлее. Настало время возвращаться: снова через коридор; снова через «адскую комнату». Максим улыбнулся и посмотрел на плитку, которая обретала в темноте чёрный окрас, — словно кипящий компот, который так любила делать мама. Но здесь не было мамы, и Максим безнадёжно верил, что всё происходящее — лишь кошмарный сон.
Продолжение следует...