В статье на основе социологического анализа концептуальных подходов и теорий, а также эмпирических и статистических данных рассмотрены основные направления научного поиска по проблеме социальной поляризации населения с учетом российской специфики. На протяжении становления и развития постсоветского общества проблема социальной поляризации в России остается по-прежнему крайне актуальной. Как социальный процесс, социальная поляризация трактуется перманентными темпами социального расслоения, прежде всего в кризисные периоды отечественной экономики. Социальное неравенство в обществе вызывает нарастание социальной напряженности, девальвацию многих традиционных нравственных ценностей, дестабилизацию общественного порядка. Необходимость исследования социальной поляризации в РФ не вызывает сомнений. Социальное неравенство может проявляться в различной степени, от которой зависит стабильность и целостность социальной системы, чем более оно выражено, тем менее стабильно и интегрировано в общество. Вместе с тем данной проблеме, учитывая ее социальную и государственную значимость, не уделяется должного внимания, как со стороны власти, так и со стороны научного сообщества, что чревато аккумулированием разрушающего потенциала гипертрофированного социального расслоения. В работе представлена корреляция степени неравенства доходов населения РФ в зависимости от фаз экономических циклов. Рассматриваются основные исторические этапы, имеющие фундаментальное значение для формирования структуры современного российского социума, а именно «точки роста» социальной поляризации. В качестве таких периодов выделены: начало 90-х годов ХХ века, так называемая «шоковая терапия»; экономический кризис и дефолт в конце 1990-х годов, кризис 2014 года. Ключевые слова: социальная поляризация, процесс, динамика, экономическая нестабильность, падение доходов, бедность. Ссылка для цитирования: Сапронов А. В., Абрамов А. П. Социальная поляризация российского общества: динамика неравенства // Известия Юго-Западного государственного университета. Серия: Экономика. Социология. Менеджмент. 2017. Т. 7, № 3(24). С. 185–192. *** Суть рассматриваемой проблемы состоит в противоречии между объективной необходимостью социальной интеграции, что является важнейшим фактором стабильности и безопасности государства, учитывая актуальные геополитические вызовы и риски, и отсутствием политической стратегии нивелирования социальной поляризации. Тема социального неравенства поднималась с возникновением социологии еще Огюстом Контом (как структурная характеристика общества). Впоследствии вопросам социальной поляризации, особенно в контексте пауперизации пролетариата, пристальное внимание уделял К. Маркс. Сформулированный им «абсолютный, всеобщий закон капиталистического накопления» гласит: «…накопление богатства на одном полюсе есть в то же время накопление нищеты, муки труда, рабства, невежества, огрубения и моральной деградации на противоположном полюсе» [1]. Стоит отметить, что через призму классового подхода стратификацию рассматривали также Ф. Энгельс, Дж. С. Милль, Г. Спенсер, В. И. Ленин и другие авторы. Тщательной проработкой отличается теория социальной стратификации П. Сорокина, изучавшего также вопросы моральной и религиозной поляризации в условиях А. В. Сапронов, А. П. Абрамов ISSN 2223-1552. Известия Юго-Западного государственного университета. 186 дезинтеграции общества. Значительный вклад в разработку критериев стратификации внес М. Вебер. В современной западной социологии можно выделить работы П. Бурдье, который рассматривал неравенство возможностей как фактор социальной мобильности [2]. Предпосылки социального расслоения рассматривали также Р. Мертон, Э. Гидденс, О. Льюис [3; 4; 5]. Среди современных социологических исследований, изучающих социальную структуру постсоветского общества, в том числе динамику социального неравенства (например «Бедность и неравенства в современной России: 10 лет спустя», «Средний класс в современной России: 10 лет спустя»), можно выделить работы научных коллективов Института социологии РАН и Высшей школы экономики. Среди отечественных авторов, изучающих проблему социального расслоения, можно выделить М. Н. Руткевич, Т. И. Заславскую, М. К. Горшкова, Н. Е. Тихонову, В. В. Петухова. Факторы углубления социальной депривации как следствие социального неравенства исследуют А. С. Балабанов, Е. С. Балабанова. Приватизация «по-российски» как фактор социальной поляризации подробно рассматривается в работах Б. Б. Подгорного, Н. П. Шмелева и др. [6; 7] Проблемы, связанные с влиянием социального неравенства на социально-экономические показатели уровня жизни и структуру потребления, раскрываются в публикациях А. П. Абрамова и О. А. Пахомовой [8; 9]. Нельзя констатировать полное отсутствие научного интереса к вопросам социальной поляризации российского общества, однако в основном рассматриваются отдельные аспекты проблемы, отсутствуют комплексные исследования, преобладают работы, рассматривающие отечественный средний класс, критерии идентификации которого представляются недостаточно проработанными. Основой социальной поляризации было и остается колоссальное и необоснованное имущественное расслоение, что подтверждается и субъективным мнением респондентов: «…сами они с завидным постоянством говорят о том, что при определении своего статуса в обществе они основываются, прежде всего, на уровне своего материального благосостояния» [10]. Поэтому в данной работе представляется важным на основе доступных эмпирических данных рассмотреть те периоды, когда снижалась доля среднего класса, т. е. «точки роста» социальной поляризации. Полагаем, что эти периоды непосредственно связаны с экономическими кризисами, которых было немало в постсоветском периоде. В данной работе не ставится задача в их подробном рассмотрении, тем более что каждому из этих событий посвящено множество самостоятельных аналитических работ специалистов в области экономики. Нас интересует, прежде всего, каталитическое влияние на степень социального расслоения, которое оказали экономические кризисы за сравнительно небольшой хронологический отрезок. Первый этап усиления социального неравенства в несопоставимых с советским периодом масштабах связан с переходом к рыночной экономике, беспрецедентным по своим социальным последствиям. Сопровождался он, по сути, отъемом многолетних сбережений у граждан в начале 1992 г. в результате либерализации цен и последующей гиперинфляции. Касаемо событий, обусловленных комплексом радикально-либеральных экономических реформ, «шоковой терапией» для экономики и социума, трудно не согласиться с академиком РАН Н. П. Шмелёвым, что Егор Гайдар «фактически ограбил страну». Как следствие либерализации цен и ультрабыстрой приватизации возникли значительные диспропорции между различными отраслями экономики, что не могло не повлечь такой же резкой имущественной дифференциа- Социальная поляризация российского общества: динамика неравенства 187 Серия Экономика. Социология. Менеджмент. 2017. Т. 7, № 3 (24). ции в обществе [11; 12]. В сложившихся условиях в наиболее сложном положении оказались малообеспеченные слои населения, как это всегда происходит в условиях инфляции. В то же время свершилось формирование извращённого и крайне несправедливого по своей сути олигархического капитализма. В. Зорькин, будучи председателем Конституционного Суда РФ, писал: «За годы реформ самые бедные стали в два раза беднее, а в целом 80% населения в материальном плане от реформ больше потеряли, чем приобрели» [13]. Только по официальным данным Росстата доля населения с доходами ниже черты бедности была почти 34%, при этом в качестве критерия бедности понималась величина прожиточного минимума [14]. Таким образом, в начале девяностых годов прошлого века произошло кардинальное и, по-видимому, необратимое изменение социальной структуры российского общества: с одной стороны, потеря сбережений и резкое снижение реальных доходов потенциальных представителей среднего класса, по сути, массовая нисходящая мобильность получателей фиксированных доходов, перемещение их в низшие страты, с другой – сверхстремительное накопление первоначального капитала немногочисленной доли «адаптантов», их переход в наиболее обеспеченную страту. Руководители предприятий фактически стали их собственниками в результате приватизации, номенклатурная элита очень быстро и зачастую вполне законно приобрела колоссальные активы за бесценок, тем самым обеспечив себе и своим потомкам места в «пентхаусе» социальной структуры. Столь быстрое обогащение избранных стало возможным благодаря заниженной, по некоторым оценкам более чем в 40 раз, стоимости приватизируемого имущества в процессе так называемой малой приватизации. В ходе последующей ваучерной приватизации занижение стоимости было в разы существеннее, в этой связи российский бюджет недополучил минимум 2676,3 млрд руб. тех средств, которых с избытком хватило бы для нивелирования негативных социальных последствий перехода к рыночной экономике: повышения заработных плат работникам бюджетной сферы, пенсий, пособий, выполнения социальных функций государства по борьбе с безработицей, инфляцией и прочих необходимых мер, направленных на стабилизацию экономики. Советский и российский экономист профессор Г. И. Ханин приводит примеры, когда огромный продуктовый универсам продавался по цене подержанного автомобиля [15]. В реальности государство не имело материальных ресурсов для сглаживания социальных последствий экономических реформ, поэтому диспропорции в обществе только усугублялись. Да и не могла уже быть социальная политика справедливой в обществе, которое, без крови и протестов, позволило узкому кругу прибрать к рукам материальное наследие бывшей сверхдержавы благодаря экономическо-правовому нигилизму основной массы населения. Рассмотренный выше первоначальный этап социальной поляризации имеет, на наш взгляд, фундаментальное значение для формирования структуры современного российского социума, в первую очередь потому, что столь быстрая восходящая социальная мобильность впоследствии стала невозможной, как невозможным стало и относительное легальное накопление огромного капитала в короткие сроки (нередко в течение считанных месяцев, как это было в начале «девяностых»). В этот период сложилась четко выраженная биполярная социальная структура с многочисленным полюсом бедных и малочисленным слоем сверхбогатых. Следующий этап углубления социальной поляризации в российском обществе связан с экономическим кризисом А. В. Сапронов, А. П. Абрамов ISSN 2223-1552. Известия Юго-Западного государственного университета. 188 1998 г., который стал обострением сложившегося тяжелого состояния в экономике, следствием просчетов, допущенных в экономической политике, проведения предшествующих реформ, а также макроэкономических факторов. В связи с девальвацией рубля сбережения в национальной валюте вновь обесценились, уровень жизни падал пропорционально стремительной инфляции, цены выросли практически в два раза при средней заработной плате на тот период чуть более 50 долларов, удвоилось количество безработных [16]. Большинство реальных и потенциальных представителей среднего класса перешли в низшую страту, в первую очередь это частные предприниматели, сотрудники разорившихся коммерческих предприятий, тогда как элита упрочила свое материальное благосостояние. Фактически, произошло уже второе за новейшую российскую историю ограбление населения, принадлежащего к средне- и малообеспеченным слоям. То, что элита не только прогнозировала последующее развитие событий, но и планировала дефолт, не вызывает сомнений. Об этом свидетельствует тот факт, что банки начали снижать масштабы продажи валюты гражданам заранее, и за несколько дней до 17 августа 1998 г. доллары купить было практически невозможно. Вместе с тем резко выросли проценты по рублевым депозитам, дабы привлечь новых вкладчиков. Все это, несомненно, свидетельствует о том, что руководство страны заранее предполагало девальвацию рубля и финансовые институты обладали этой информацией. Однако сообщать об этом народу нужным не считали, более того, проходил активный сброс дезинформации, так всего за три дня до черного вторника первый президент РФ Б. Н. Ельцин заверял: «Девальвации не будет. Это я заявляю четко и твердо. И я тут не просто фантазирую, это все просчитано…» [17]. Разумеется, обладатели долларовых сбережений, «инсайдерской информации» о дефолте смогли существенно улучшить свое материальное положение в этот кризисный период. Последствия дефолта 1998 г. для экономики страны в целом специалистами оцениваются как положительные, уровень жизни населения в целом сравнительно быстро вернулся к докризисным показателям, а начиная с 2004 г. показывал устойчивую динамику роста [18]. Однако в соответствии с данными Госкомстата перманентно существенно увеличивалась степень социальной поляризации [19]. Мировой экономический кризис, или «Великая рецессия», 2008 г. не оказала явного негативного влияния на усугубление дифференциации социальной структуры российского общества, да и в целом отечественная экономика перенесла этот кризис безболезненно по сравнению с другими странами. Однако относительное благополучие российской экономики было недолгим, поскольку уже с середины 2014 г. стали ощущаться последствия нового кризиса (являющегося, по многим экспертным оценкам, продолжением либо следствием мирового экономического кризиса 2008 г.). Влияние современного кризиса на социальную структуру российского общества не заставило себя ждать, изменения затронули два полюса. Увеличилось количество россиян, испытывающих нехватку денег на приобретение продуктов питания, до максимального уровня с 2009 г. В соответствии с данными Национального агентства финансовых исследований к ним относятся 7% респондентов. В соответствии с отчетом Росстата доля бедных в РФ увеличилась на 15,7% по сравнению с прошлым годом. После увеличения прожиточного минимума на душу населения в 2015 г. до 7 161 рублей число граждан, имеющих доходы ниже этой суммы, составило 22,9 млн человек, или 16% россиян [20], т. е. количество бедных выросло на семь миллионов с А. В. Сапронов, А. П. Абрамов ISSN 2223-1552. Известия Юго-Западного государственного университета. 190 увеличением прожиточного минимума менее чем на одну тысячу рублей, что показывает, как зыбка грань бедности, определяемая официальным прожиточным минимумом. В то же время на другом социальном полюсе картина с точностью до наоборот. К примеру, доходы председателя Банка России Эльвиры Набиуллиной, не в последнюю очередь ответственной за «финансовое здоровье» страны, выросли за 2014 г. более чем в два раза по сравнению с 2013 г., а за 2016 г. составили 26 940 тыс. рублей [21]. Но это «сущие мелочи» по сравнению с доходами президента Роснефти, достигающими 612 млн рублей (в 2015 г.) и доходами богатейшего депутата Государственной Думы, согласно поданной декларации, Андрея Палкина в 678,5 млн рублей. В настоящее время федеральные министры, депутаты и сенаторы получают от государства содержание, более чем в 12 раз превышающее среднюю зарплату в РФ, в то время как в США разница составляет около трех, а в Германии – двух раз. Трансформация социальной структуры российского общества, детерминируемая дихотомиями экономического развития, демонстрирует устойчивую закономерность. В периоды экономических кризисов усиливается социальное расслоение, прогрессирует социальная поляризация, увеличивается численность беднейших слоев населения перманентно с редуцированием и без того сравнительно небольшой доли среднего класса. Крайняя неравномерность в распределении экономических благ коррелирует с диспропорциями символического, культурного капитала и иных многомерных социальных переменных.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Maркс К., Энгельс Ф. Капитал. Т. 1. Соч. Изд. второе. М.: Изд-во полит. лит., 1960. Т. 23. 907 с.
2. Bourdieu P. Les structures sociales de l'économie. Paris: Seuil, 2015. 289 p.
3. Merton R. K. The Matthew effect in science II: Cumulative Advantage and the Symbolism of Intellectual Property // ISIS. 1988. Vol. 79. P. 606–623.
4. Giddens A. Central Problems in Social Theory: Action, Structure and Contradiction in Social Analysis. Berkeley: University of California Press., 1979. 294 р.
5. Lewis O. La Vida. New York: Random House, 1968. P. 49–53.
6. Шмелев Н. П. Проблема на поколение: о российской приватизации // Россия и современный мир. 2012. № 1. С. 24.
7. Podgorny B. Privatization or piratizing in russia: population opinion 20 years later // Економiчнийчасопис-XXI. 2015. Т. 2, № 3-4. С. 21–24.
8. Абрамов А. П., Пахомова О. А. Потребительская корзина курской семьи в эмпирических показателях // Известия Юго-Западного государственного университета. Серия: Экономика. Социология. Менеджмент. 2014. № 3. С. 123–129.
9. Абрамов А. П. Социальноэкономические показатели уровня жизни: мировые и российские рейтинги // Дискурс. 2017. №9 (11). С. 47–59.
10. Средний класс в современной России: 10 лет спустя / отв. ред.: М. А. Горшков, Н. Е. Тихонова; Институт социологии РАН. М., 2014. С. 197–210.
11. Сапронов А. В. Социальная поляризация как характерная черта современного российского общества // Известия Юго-Западного государственного университета. Серия: Экономика. Социология. Менеджмент. 2012. № 2. С. 305– 309.
12. Сапронов А. В., Можейко А. Г. Социокультурныедетерминанты экономической активности молодежи // Вопросы культурологии. 2011. №4. С. 74–78.
13. Зорькин В. Д. Конституция и права человека в XXIвеке. М.: Норма, 2008. 161 с.
14. Сколько бедных было в 90-е годы? [Электронный ресурс]. URL: http://www.demoscope.ru/weekly/011/tema 02.php/
15. Ханин Г. И. Экономическая история России в новейшее время // Tеrra Economicus. 2012. Спец. вып. Т. 10. С. 26–32.
16. Динамика роста зарплат в России [Электронный ресурс]. URL: http: // www.sdelanounas.ru/blogs/47153.
17. Кацман Ю. Как дела? // Деньги. 1998. № 32. С. 78–84.
18. Килимова Л. В. Ценности как конструктивная основа социокультурных практик личности в условиях модернизации социума // Известия Юго-Западного государственного университета. 2012. № 5 (44), ч. 2. С. 256–261.
19. Уровень социальной дифференциации РФ [Электронный ресурс]. URL: http://www.gks.ru/free_doc/new_site/popula tion/ urov/urov_32g.
20. Россия приросла бедностью [Электронный ресурс]. URL: http://news.rambler.ru/30480607.
21. Набиуллина в 2016 году заработала 26,9 млнрублей [Электронный ресурс]. URL: http://news.rambler.ru/ 30287765.
