Жил у нас в конце 90-х в студенческом общежитии Олежек, которого все звали сектантом. Почему - никто не интересовался. Странно, что он уже давно вышел из студенческого возраста, а жил в общежитии, в одной из комнат.
Человеком он был непримечательным ни в чём. Мы не спрашивали, где он работал, кто по образованию, почему живёт здесь. Общаться с ним было непросто. Он считал, что во всех вопросах единственное верное мнение - его. Он с жаром начинал спорить, сектантская улыбка тут же сходила с его лица, уступая место упёртому, злобному взгляду.
Это был рыжеватый худощавый мужичишка, уже начинающий лысеть. Носил очки в тонкой металлической оправе. Был какой-то бесцветный что ли. Самое удивительное, что он никогда не готовил себе еду на общей кухне. Как бы это строго ни каралось комендантом, ему удавалось кашеварить в своей комнате.
Он был помешан на стерильности. Я бы не поверила, если б не увидела сама, как он готовится к трапезе. Нас с девчонками позвал на день рождения сосед Олежека по комнате. За столом все наблюдали, как сектант накалил над зажигалкой вилку, вытер чистой салфеткой тарелку и, брезгливо взяв ложку из салатника, положил себе в тарелку целую гору салата. После этого он начал расспрашивать именинника, где он купил салат, сам ли делал. Прочитал нам, зелёным студентам, о вреде мешанины, вроде салата, пропагандируя при этом бобовые, рис, овощи.
Кто-то попросил хлеба. Олежек взял с тарелки кусок чёрного хлеба, обжёг его с обеих сторон над зажигалкой и начал есть. Когда в руках у него остался лишь небольшой кусочек, за который он держался пальцами, сектант демонстративно выбросил его.
Мы были удивлены, так как никогда не видели таких чудаков. Сосед же Олега ничуть не удивлялся, а наоборот - выглядел спокойным и естественным. Представляю, как грузил его Олежек вечерами!
Но вот однажды с сектантом приключилась ужасная история, которая ещё более усугубила его страсть к стерильности. Дело было так. Как-то Олежека позвал к себе его давний товарищ. Парень жил в то время в старом деревянном доме, готовящемся к скорому расселению. На беду Олега, у его друга было ужасное зрение - очки с толстенными линзами он носил с самого детства.
Олег приехал к Диме уже после работы, вечерело. На улице выпал первый снег, который тут же таял, оставляя на тротуарах ледяную кашу. Вообще-то Олежек не планировал ночевать в гостях - ему повсюду мерещились клопы, пылевые клещи и прочая нечисть. Но он замёрз, намочил ноги и устал. Дима так обрадовался визиту школьного друга, что потерял счёт времени. Ближе ко сну он доварил щи и предложил Олегу. Тот же, забыв свою ложку и вилку в общежитии, вежливо отказался. Хотя запах свежеприготовленных горячих щей был очень соблазнителен, сектант решил позавтракать по пути на работу. Иногда он покупал баночку горошка зелёного или кукурузы, когда не успевал приготовить завтрак. На рабочем месте у него всегда была в шкафчике завернутая в белое полотенце тарелка и вилка.
Друзья проболтали до позднего вечера. Зная страсть своего друга к чистоте, Дима прямо при нём достал из гардероба чистую, проглаженную простыню и наволочку и постелил ему на диване в кухне, так как квартирка была однокомнатной. В зале размещалась кровать диминой бабушки и его самого.
Сектант улёгся, но голод не давал ему уснуть. Да ещё этот пленительный запах! Он долго боролся с желанием налить себя щей, но потом сдался. Не включая света он встал с дивана и, не одеваясь, достал из сушки тарелку, ложку. Тщательно намылил их, так же тщательно смыл пену, потряс посуду над раковиной и налил себе щей. Видно, Димон заговорился вечером и забыл накрыть суп крышкой.
Сев на кровать, Олег с жадностью начал есть щи. Ему казалось, что ничего более вкусного он не ел с самого детства, когда жил с матерью. Только поджарка не утомилась и похрустывала. Ну, это ничего! Доев, сектант помыл посуду и, сытый, провалился в сон.
Утром ему, конечно, было неудобно признаться, что ночью он похозяйничал немножко на кухне. Однако Дима был доброй душой, тем более другом детства. И Олежек признался, что ночью угостился щами. Димон обрадовался, что его кулинарные способности были оценены таким капризным едоком. "Только поджарку надо было пораньше добавить, чтобы она упрела и не хрустела", - посоветовал всё же Олежек.
Дима смешно захлопал глазами за огромными линзами и возразил: "Так это... я и вообще не добавляю никогда поджарку. Я всё закидываю и варю!"
Какое-то неприятное чувство, похожее на спазм, пронзило сектанта. Он заглянул в кастрюлю и увидел в щах разопревших чёрных тараканов. Ночью по неосторожности хозяина они попадали в кастрюлю и уже не смогли выбраться.
Олежеку было так плохо, что не передать никакими словами. С тех пор он перестал ходить в гости, ел только из одноразовой посуды и готовил исключительно сам.
Не знаю, что это было - или психическое расстройство, или педантизм, возведённый в степень. Но мне его очень жаль!