Афганские талибы, что представляют из себя эти бывшие учащиеся религиозных школ
Андрей Правов
Первые дни после взятия власти в Афганистане запрещенным в РФ движением «Талибан», на мой взгляд, говорят о том, что возможно, что эти «ребята в черных тюрбанах» уже и не являются такими же откровенными радикалами, как они показывали себя в годы своего правления в стране с 1996 по 2001 годы. Той прежней, да простят меня за данное определение, «откровенной отмороженности» все же как-то не наблюдается. Да и черные тюрбаны как признак талибов и жесткой верности их своим религиозным убеждениям, судя по фото с мест событий, присутствуют далеко не всегда.
В то же время поступает и информация о расправах талибов с так называемыми коллаборационистами, то есть с афганцами, в той или иной степени сотрудничавшими с иностранцами в годы американского военного присутствия. Эти расправы проходят в разных городах страны, не смотря на заверения руководства «Талибан» в том, что движение готово амнистировать всех граждан Афганистана, работавших на иностранцев. В том числе на военные структуры США и НАТО.
Руководство «Талибан» указывает также на намерение включить в «обойму» будущих государственных учреждений страны и ряд чиновников, работавших на свергнутый режим в Кабуле. Прежде всего различного рода специалистов.
Таким образом можно сделать вывод, что в «Талибан» понимают, что для того, чтобы наладить механизм государственной машины не достаточно уметь стрелять из автомата Калашникова, водить танк и даже запускать в сторону вражеских самолетов ракеты «Стингер».
Так где же истина? Что такое «Талибан» в сегодняшнем Афганистане? Насколько изменилось движение за 20 лет, прошедшие после того, как оно потеряло власть в Кабуле в результате ввода в страну войск «антитеррористической коалиции» США и НАТО? То есть мир снова имеет дело с исламистами, чье мировоззрение базируется на средневековых законах ислама и пуштунских племенных жизненных принципах? Или все же движение под влиянием различных факторов несколько трансформировалось?
Сами руководители «Талибан» сегодня указывают на второй вариант. Талибы, дескать, стали другими. Совсем другими. И мир может спокойно иметь с ними дело. Они уже, дескать, не станут запрещать женщинам работать, а девочкам учиться в школе и даже в университете. Разрешат они якобы и телевидение. В стране, дескать, не возобновятся наказания с отрубанием рук и ног. И так далее.
Однако всем этим заверениям в стране явно доверяют далеко не все. Иначе, на мой взгляд, не было бы такого ажиотажа вокруг кабульского аэропорта, со стремлением афганцев во что бы то ни стало попасть на любой улетающий из страны самолет. Ну не стали бы молодые люди тогда забираться в отсеки для шасси, рискуя упасть вниз с большой высоты или просто замерзнуть до смерти.
То есть люди понимают: руководство «Талибан» - это не монолит. Один полевой командир может легко говорить одно, а другой способен также легко утверждать прямо противоположное.
Ну нет пока доверия к новой власти. В первую очередь у городских жителей, у тех, кто за последние двадцать лет, что называется, «привык к цивилизации». Эти люди видят, как, например, в том же Кабуле с витрин магазинов убираются фотографии женщин в модной западной одежде. Видят изменения в программах передач ТВ, из которых убираются развлекательные киноленты, а их место занимают долгие религиозные проповеди.
Все это заставляет людей делать выводы, что талибы, если и изменились, то очень даже относительно. Что в глубине души все они остаются такими же убежденными фанатиками, как раньше. То есть как их и учили в свое время в многочисленных религиозных школах Афганистана и Пакистана.
Откуда взялся «Талибан»? Что это за движение такое? Мне кажется, в России в этом вопросе существует определенная путаница. Талибов часто путают с моджахедами, чьи группировки в свое время воевали с «ограниченным контингентом советских войск», свергли режим Наджибуллы и в апреле 1992 года штурмом взяли Кабул.
Нет, движение «Талибан» появилось несколько лет спустя. Можно даже сказать, как протест против беспредела в стране, устроенный жадными до власти, занимавшихся грабежами и войной друг с другом по всей стране отрядами тех самых моджахедов.
За несколько лет работы сначала в Афганистане, а затем в Пакистане я постарался, как мог, во всем этом разобраться.
В середине 1980-х годов в лагерях афганских беженцев Пакистана скопилось довольно много детей-сирот, чьи родители погибли во время бушевавшей в то время в соседнем Афганистане войны. И власти Исламабада решили отдать их на попечение религиозным партиям, под присмотром разведки и МВД. Дети долго учились в местных медресе, где познавали премудрости ислама. А заодно и военному делу, как гарантии того, что в будущем они включатся в "джихад против неверных".
Однако в середине 1990-х об этих уже повзрослевших детях в Исламабаде вспомнили. К тому моменту территория Афганистана превратилась в настоящее «лоскутное одеяло», состоящее из кусочков под управлением различных группировок моджахедов. Часто враждовавших и даже воевавших друг с другом.
А, между прочим, на тот момент у пакистанского руководства созрел план создания нового «Шелкового пути» из стран Центральной Азии к портам Аравийского моря. Был также разработан проект строительства газопровода от туркменской Кушки к пакистанской Кветте и далее к порту в Карачи. Однако на дорогах, по которым должны были двигаться караваны с товаром, а вдоль которых пролегать труба, хозяйничали многочисленные вооруженные банды. Как с ними покончить? Как сделать путь хотя бы через западную часть Афганистана безопасным? Вот для решения этой проблемы и пригодились вошедшие в возраст боевиков сироты.
Сначала речь шла о небольших отрядах, сколоченных под руководством одного из руководителей медресе под Кандагаром муллы Омара. Затем в дело вступил тогдашний министр внутренних дел Пакистана Насир Бабар. Он организовал присоединение в талибам Омара еще множество иных отрядов талибов. И сам провел через Кандагар и Герат к Кушке первый караван с товаром. В Пакистане начались разговоры о скором строительстве газопровода из Туркменистана.
Однако разговоры эти так и закончились ничем. Да и о новом «Шелковом пути» вскоре забыли. «Талибан» резко поддержали племена пуштунов, и движение быстро превратилось в реальную силу, сумевшую взять в свои руки власть. Для начала на юго-западе страны, вокруг Кандагара, а затем и почти во всей стране. Включая Кабул, откуда талибы изгнали таджиков Ахмад Шаха Масуда и Раббани. А заодно и воевавших с ними хазарейцев Мазари.
Если бы не приход американцев в Афганистан в 2001 году, очевидно «Талибан» все эти годы сохранял бы власть в стране. Со всеми вытекающими из его характера особенностями.
Во второй половине 1990-х годов, то есть сразу после прихода талибов в Кабул, мне довелось много беседовать о них с афганскими беженцами в пакистанском Исламабаде. Очень многие мои собеседники указывали на то, что жить при порядках Средневековья в Кабуле стало почти невозможно. Зато некоторые делали акцент на том, что талибы, якобы наконец-то, навели в городе порядок. До их прихода там наблюдались многочисленные грабежи и похищения людей. Теперь же, дескать, по афганской столице можно спокойно гулять с полными карманами денег и золотыми цепями на шее. Никто не посмеет тронуть.
В посольстве Афганистана в Исламабаде также появились новые дипломаты. В большинстве своем – молодые люди в национальных одеждах. Они довольно хорошо говорили по-английски, были вежливы, но подозрительно часто краснели, если терялись с ответом на какой-либо вопрос. Это были те самые бывшие сироты из лагерей афганских беженцев, получившие образование в пакистанских религиозных школах.
Затем постепенно в посольства стали прибывать и люди постарше. Они уже не краснели при неудобных вопросах, а предпочитали в следующий раз просто отказывать задающим их иностранцам во встречах. Как, впрочем, и во въездных визах в Афганистан. По выправке эти «взрослые дипломаты» подозрительно напоминали прошедших хорошую подготовку офицеров. Из Афганистана? Или все же из Пакистана? Определить это было сложно. В обеих странах проживают пуштуны. Попробуй их отличи.
Однако довольно скоро стало понятно, что «Талибан» в целом уходит из-под пакистанской «опеки». Движение стало силой, правящей в Афганистане. И подчиняться кому бы то ни было уже не собиралось. Тем более, что с Исламабадом у Кабула всегда были определенные «терки» из-за Пуштунистана. Афганцы всегда считали пуштунские территории, расположенные в Пакистане, своими. В Исламабаде, естественно, категорически с таким подходом не соглашаются.
На годы американского присутствия в Афганистане все эти проблемы, кажется, были забыты. Точнее отодвинуты в сторону. До иных времен. Что будет теперь, предсказать сложно.
Равно как и предсказать как поведет себя «Талибан» на, как кому-то кажется, «новом этапе своей истории». Главный вопрос: сможет ли в принципе это движение, что называется, «перековаться» и создать для граждан Афганистана цивилизованные условия для жизни? То есть познакомимся ли все мы уже с новым «Талибан», как движением, что называется, «с человеческим лицом»?
Это сложный вопрос. И, на мой взгляд, спешить отбрасывать от названия «Талибан» характеристику «террористическая организация, запрещенная в России», не следует. Еще не очень-то понятно, что от этих «перековавшихся» боевиков ждать?
Спешить не стоит. Однако и закрывать для нашей дипломатии пути к налаживанию новых отношений с Кабулом, на мой взгляд, также нельзя. Нас очень много связывает с Афганистаном. И развивать добрые отношения с этой страной, расположенной вплотную к территориям бывших советских республик в Центральной Азии, необходимо по многим причинам.
Довольно скоро время покажет, насколько изменился «Талибан» и какие у всех нас перспективы от его власти в Кабуле. Насколько движение стало более цивилизованным и более миролюбивым? Как говорится, поживам увидим. Скорее всего здесь возможны варианты.
Но все же сосед – он и есть сосед. И лучше всегда иметь с ним ровные отношения и, конечно же, жить в мире.
А вы что думаете по этому поводу?