"За дело берётся Смерш": так называется одна из глав книги Константина Ерофеевича Гапоненко "Трагедия деревни Мидзухо".
Мидзухо - селение, на Южном Сахалине, где в период японской оккупации, до 1945 года, совместно проживали граждане японской и корейской национальностей. Теперь здесь, на берегу живописной реки Лютоги, стоит посёлок Пожарское Холмского муниципального района Сахалинской области.
Пожарское - тихое, зелёное место, приют для редких туристов, рыболовов, грибников да ягодников.
Но каждый год, 22 августа, сюда обязательно приедут люди, много людей. Пройдут к памятнику, у которого всегда удивительно спокойно, лишь берёза тихонько шелестит листьями.
Люди привозят к памятнику цветы и детские игрушки.
Мидзухо - корейская Хатынь.
Как появились корейцы на Сахалине?
Представители этого трудолюбивого, упорного, предприимчивого и удивительно дружелюбного народа прибывали на остров ещё во времена царской России из Страны Утренней Свежести, именно так называют корейцы свою историческую родину.
О них, жителях русского поста Маука (ныне Холмск), сообщает Антон Павлович Чехов в своей книге "Остров Сахалин" (1893).
В период оккупации Южного Сахалина (1905-1945) японцы организовали на нашей земле свою новую префектуру Карафуто.
Сюда, из захваченной ими Кореи, японцы стали привозить рабочих. В префектуре Карафуто были созданы резервации для корейских рабочих - "такобэи".
Корейцы трудились в шахтах, на бумажных фабриках, строили железную дорогу Маока-Тоёхара.
( Маока - до 1905 года это русский пост Маука, сейчас Холмск, единственный незамерзающий порт Сахалина.
Центр префектуры Карафуто, Тоёхара, - до 1905 года русское селение Владимирка, сейчас Южно-Сахалинск)
Словом, корейцы трудились везде, но самое, пожалуй, нужное, чем они занимались - возделывали сахалинскую землю.
Вот и в Мидзухо они работали в полях, на своих огородах, батрачили на японцев. Корейцы из Мидзухо были сугубо мирными и миролюбивыми сельскими жителями.
Соседями корейцев, их хозяевами, оказались бывшие военные японской императорской армии.
Безусловно, 22 августа 1945 года все жители деревни уже знали, что в город Маока (Холмск) пришли советские воины.
Можно долго рассуждать о том, что побудило бывших японских военных организовать расправу над мирным населением.
Вот что сказала путешественница Элиза Скидмор в своей книге "Дни рикши в Японии", изданной в Лондоне в 1891 году:
Японцы – загадка нашего века, это самый непостижимый, самый парадоксальный из народов.
...В те самые времена, когда складывалась изысканная утонченность чайного обряда, проявляли ни с чем не сравнимую жестокость. Те самые люди, которые провели половину жизни в отрешенном созерцании, в сочинении стихов и в наслаждении искусством, посвятили другую половину разрубанию своих врагов на куски.
В любом случае, нет оправдания людям, доставшим самурайские сабли и расправившимся со своими соседями. Не стало на свете двадцати семи человек, не пощадили и детей.
Скрыв следы расправы, японцы остались жить в своих домах, хозяйствовать, как и раньше.
Новая советская власть, чем могла, поддерживала население, раздавала рис и хлеб. Война закончилась, наступил мир, пора налаживать хозяйство. Многие японцы снова открыли свои магазины, назвав их на новый лад.
И вот тут обнаружилась пропажа двадцати семи жителей уезда Маока. Куда они исчезли, было неизвестно, пока за дело не взялось управление конрразведки "Смерш" Второго Дальневосточного Фронта.
Первые розыскные мероприятия, поиски свидетелей проводились "смершевцами". В мае 1946 года их подразделения были преобразованны в особые отделы Министерства государственной безопасности.
Полностью расследование этого запутанного дела легло на плечи работников Холмского отделения МГБ.
Мешало незнание корейского и японского языков. Свидетели путались в показаниях. Расследование всё же удалось довести до конца. Когда оперативники выехали на место трагедии, многим из них, прошедшим фронт, стало плохо.
Материалы дела легли на стол судебного заседания, виновные понесли заслуженное наказание.
Сахалинские японцы врастали в новую советскую жизнь, трудились, участвовали в первомайских демонстрациях. Большинство из них пожелало вернуться на родину.
О трагедии в Мидзухо стали забывать.
Простой учитель истории из Пятиречья Константин Гапоненко и его ученики заботились не только о захоронениях советских воинов, но берегли память обо всех жителях Пятиречья, Чапланова, Пожарского - так теперь стали называться посёлки Холмского района.
Константин Ерофеевич учительствовал, директорствовал, но никогда не переставал заниматься историей и краеведением. И кому, как не ему было доверить для изучения архивные папки Холмского района и Сахалинской области?
По материалам своих исследований он написал книгу "Трагедия деревни "Мидзухо". Если бы не эта книга, изданная в 1993 году, возможно, не осталось бы и памяти, и памятника.
Уважаемые Друзья, мне очень хочется узнать Ваше мнение о прочитанном.
Об истории Сахалина и Курильских островов я также пишу в публикациях:
Решение Сталина как историческая неизбежность
Корабельное орудие русско-японской войны 1904-1905, заросшее цветами
Мой дед Дорофеев Владимир Максимович... или в августе сорок пятого