Весной 1992 года, отслужив 30 месяцев (7 – курсантом военного училища и 23 – рядовым Российской Армии), я вернулся домой. Помыкавшись год по заводам, я понял – от судьбы не уйдешь. Видимо, на роду у меня написано: пойти по стопам отца и надеть погоны. Летом 1993 года я поступил на службу в ОМОН.
Потом была школа милиции, а также ежедневные упорные занятия физической, огневой и тактической подготовкой. Весной 1994 года первая командировка на Северный Кавказ под Владик, где уже затухал конфликт между ингушами и осетинами. Этот выезд нельзя назвать полноценным боевым опытом, но определенную горную подготовку мы получили.
В начале декабря 1994 года я женился, а через три недели вечером наш отряд подняли по тревоге. Помню, телефонный звонок застал меня во время романтического ужина с молодой женой.
Спустя час в здании ОМОНа в шеренгу по двое построились человек 40 бойцов – дежурная смена и те, кого удалось собрать по тревоге. Командир тихо, но четко сказал: «Из Москвы поступил приказ направить отряд в Чечню. Это война, мужики. Поедут только добровольцы. Добровольцы, два шага вперед!». Шагнули все…
Нам дали два часа на сборы. Ночью мы погрузились в железнодорожный вагон, машинист дал гудок и состав двинулся на Моздок.
Неподалеку от Моздока мы несколько дней жили в вагоне на запасных путях. 30 декабря поступил приказ: грузиться в «Уралы» и в полном вооружении совершить марш-бросок на Грозный. Впрочем, марш-броском это назвать трудно. Расстояние в 120 километров огромная колонна военной техники преодолевала почти сутки. Чтобы не отстать от своей машины, мы свешивались через борт и справляли нужду буквально на капот следующего за нами автомобиля.
31 декабря остановились на возвышенности в 5 километрах от Грозного и только тогда окончательно поняли, куда попали. По городу работали «Грады», «Смерчи» и САУ, на него заходили штурмовики, бомбардировщики и вертолеты. Все грохотало. Столица Чечни полыхала. С наших лиц пропали улыбки.
Приказ – оставить вещи в заброшенном сельскохозяйственном здании, погрузиться на броню войсковых БТР и выдвинуться на северную окраину Грозного. Задача – зачистить частный сектор от бандитов. Мы двигались вслед за 131-й Майкопской бригадой. Той, которая этой ночью почти полностью погибнет под огнем боевиков.
Уже перед сумерками мы вошли в город со стороны аэропорта и начали зачистку. Почти сразу вспыхнул бой. БТР нашего отделения был обстрелян из автоматов со второго этажа одного из особняков. Мы словно спелые яблоки осыпались под колеса бронемашины и открыли ответный огонь. Он не принес успеха, кирпичные стены дома надежно укрывали противника. Командир БТРа произвел по зданию выстрел из «Шмеля», но не попал в окно. Тогда я приказал второму номеру снарядить гранату, перекрестился, вылез из-за брони и произвел выстрел из РПГ-7. Фугасная граната влетела точно в окно. Огонь прекратился. Навсегда… В качестве трофеев нам досталось два искореженных АК образца 1949 года.
Уже по темноте по рации передали: «Всем милицейским соединениям покинуть Грозный и вернуться на места дислокации». Возможно, что этот приказ спас нам жизнь. Если бы мы продолжили движение за Майкопской бригадой, то возможно вместе с ними были бы блокированы в районе железнодорожного вокзала. С другой стороны, если бы мы остались в городе, то могли бы оказать существенную помощь в деблокировке группы российских войск. Чтобы не говорили о милицейских частях, но мы были куда более подготовленными бойцами, чем солдаты-срочники и даже контрактники.
Первый же день показал, что операция по штурму Грозного подготовлена из рук вон плохо. Это было понятно не только офицерам, но и рядовым бойцам, вроде нас. Взаимодействие между подразделениями почти полностью отсутствовало, оперативной обстановкой офицеры владели слабо. В большинстве случаев командиры действовали на свой страх и риск, не получая четких и внятных распоряжений и задач от высшего командования. Связь была крайне плоха. Артиллеристы и летчики абсолютно не знали, какие районы находятся под нашим контролем, а какие еще в руках боевиков. Эта неразбериха и «дружественный» огонь стали главной причиной наших огромных потерь в первые дни штурма.
1 января, отметив Новый год сгущенкой, мы окончательно вошли в Грозный. Задача блокировать и зачистить улицы города. Не допустить прорыва боевиков на окраины и ухода в горы. Каждому отделению ОМОНа был придан БТР с войсковыми механиком-водителем и командиром машины, как правило, прапорщиком. Тверской отряд блокировал две улицы на въезде в Грозный со стороны аэропорта Северный. Блок-посты были организованы прямо в частных домах, покинутых жителями чеченской столицы.
Каждый день мы вступали в боевые столкновения с боевиками. Одни раз чеченский гранатометчик поджог наш БТР. Слава богу, бойцов в тот момент в нем не было – мы обедали во дворе. Взводный заметил вспышку выстрела и приказал мне ответить по цели. Моя граната влетела в окно недостроенной многоэтажки, с крыши которой стрелял чех. Взрыв прогремел как раз под местом его огневой точки. Другой вопрос, что пока мы снаряжали выстрел, его, наверное, и след простыл. В другой раз мимо наших постов пронеслась ВАЗ-2106 с боевиками, которые поливали нас огнем и пытались вырваться из города. Одному из наших ребят удалось остановить машину точным выстрелом из подствольника. Боевики спрятались в подвале, и были ликвидированы. Помню зачистку кирпичного завода, куда мы выдвигались на броне танков, словно солдаты армий Жукова при штурме Берлина. Помню узкие улочки, по которым невозможно было проехать, не раздавив труп мирного жителя, погибшего в огненной мясорубке. Грозный один в один напоминал Сталинград, каким мы привыкли его видеть в фильмах о войне.
Но это все было не очень страшно. Истинный страх приходил тогда, когда мы попадали под огонь наших «Градов» и бомбежку с самолетов. Жуткие ощущения. Мы прятались в подвалах домов, а вокруг рвались бомбы и снаряды. После каждого приближающегося взрыва казалось, что следующий – твой. Мы сидели и тихо матерились вперемешку с молитвами, чтобы пронесло. В этот момент прекрасно понимаешь, что в окопах атеистов действительно не бывает…
Нельзя сказать, что высшее руководство милицейскими частями при штурме Грозного действовало лучше войсковых генералов. Взаимодействие между отдельными подразделениями практически отсутствовало. Запросто двум отрядам могла быть поставлена одна и та же задача, например, по зачистке многоэтажки или улицы. Причем один отряд не знал, что тут работает второй. В результате возникали бои между нашими бойцами. Я сам был свидетелем одной из таких стычек. При зачистке девятиэтажки, в одном из окон мелькнул силуэт вооруженного человека. Моментально туда была дана очередь из КПВТ военного БТРа. Оказалось, что в доме уже работал ОМОН одного из уральских городов. Один из их парней погиб.
На первом этапе из рук вон плохо обстояли дела с организацией фильтрационных пунктов и проверкой задержанных на причастность к бандформированиям. Бывало, что задержав людей с оружием в руках, мы не знали, что с ними делать. Ну не расстреливать же, в конце концов? На свой страх и риск конвоировали их в ГУОШ и передавали на руки растерянным офицерам штаба. Бардак и растерянность чувствовались во всем. Создавалось впечатление, что при подготовке спецоперации, милицейские генералы рассчитывали исключительно на русское «авось».
19 января мы без потерь были выведены из Грозного. Потом еще был Аргун, где погибло отделение моих товарищей и Гудермес, откуда нас выводили под зелеными флагами…
Во второй войне уже не участвовал. Получил высшее образование и перешел в органы предварительного следствия. Убежден, что огромные потери, которые российские войска понесли при штурме Грозного, явились результатом бездарно подготовленной операции и неумения старшего офицерского состава действовать в условиях реальной боевой обстановки. Большая часть наших ребят погибла от «дружественного» огня и полной неразберихи, царившей при штурме большого города. При грамотном подходе Грозный можно было взять в течение нескольких дней, операция же затянулась на многие недели. В результате все победы, так тяжело давшиеся во время первой чеченской войны, были преданы и похерены Борисом Ельциным, Борисом Березовским и Александром Лебедем…
P.S. Об афганском блицкриге читаем здесь.
Подписываемся, ставим лайки, обсуждаем.
Илья Гусаров