Я пошла. Идти больно. Меня раздражало, что Флориан смотрит мне в спину. Ещё выстрелит! Не верю я фашисту! В глазах темно, можно упасть. Но надо уходить. Смотрю вперёд. Красивый зимний лес, ёлки в снежных шапках стоят. Время, в котором меня не должно быть! Буду ли я ещё рисовать? Правая рука ещё цела! А впрочем, начинается новая жизнь. Та, которой нет в книжке. Неизвестная, нигде не написанная. Теперь я могу вернуться к Андрюше. Подвиг позади, но до конца войны ещё далеко. Неужели я пережила это? Идти невозможно, хочется сесть, а лучше лечь. Ничего не получится! Я убита. Если засну сейчас в снегу — больше не проснусь. Судьбу не обманешь! Но надо идти! Я ведь выполнила свой план! Я сбежала! У меня получилось! Когда-нибудь я это отпраздную.
Некоторое время ещё иду вперёд. Сквозь пелену перед глазами вижу, что кто-то идёт навстречу мне. Лучше не дёргаться, идти как ни в чём не бывало. Оружия у меня нет. Смотрю, это не фашист. Это женщина в платке. Местная, может быть.
— Клава, это ты? — вдруг спрашивает она.
Когда она подошла ближе, я поняла, что это Настя. Вот так встреча! Я не ожидала её здесь увидеть. Она схватила меня под руку, чтобы я не упала.
— Слава Богу! — говорит. — Тебя не расстреляли? Отпустили? Или ты сбежала?
— Ну, как сказать, — говорю.
— Какое сегодня число? — задумчиво спрашивает Настя. — Может, я что-то перепутала?
— То самое, — отвечаю. — День моей смерти.
— А время?
— Думаю, второй час.
— Это уже позже! Вау! — произнесла Настя. — А я пришла сюда, чтобы тебя спасти! Прячусь тут давно, но никак не могу подобраться к усадьбе. Там вся территория охраняется! Я не знала, что и придумать! Я готова была погибнуть вместо тебя, но какой смысл, если это тебя всё равно не спасёт?
— Правильно, никакого, — отвечаю я.
— Так ты умудрилась сбежать? — после некоторой паузы спросила Настя. — Это же невозможно!
— Как ты меня нашла? — спрашиваю.
— В книжке о твоём подвиге всё подробно написано. Да и в Лопухово мы были, Ира ещё на экскурсию нас водила в эту усадьбу. Помнишь?
— Ах, да, — говорю я. — И ты очень вовремя пришла. Я долго идти не смогу. У меня сломано всё. Всё, что может сломаться!
— Кошмар какой! — сказала Настя. — Но ничего! Мы найдём себе убежище, и я тебя подлечу!
— Нам надо к своим пробираться, — говорю я. — Я и так долго пропадала без дела!
— Не знаю я, где твои, — отвечает Настя. — Об этом в книге умалчивается. Но я знаю, где можно спрятаться. Скоро наступление наших. Подождать немножко надо, и придут свои!
— Я должна в бою участвовать! — говорю я.
— Никаких боёв.
Мне было трудно идти, и Настя помогала мне. В конце концов, мы пришли к небольшой реке, покрытой льдом. Место дикое. Настя показала мне на склоне оврага заброшенную партизанскую землянку, хорошо замаскированную.
— Мне о ней Ира рассказала. Наша учительница Ирина Евгеньевна много чего знает! Я только потом поняла, что Ира Журавлёва и Ирина Евгеньевна — это один и тот же человек, — сказала Настя.
Мы развели костёр так, чтобы дыма не было видно, немного согрелись. Настя занялась моим лечением. Она обработала раны, зафиксировала переломы с помощью древесной коры и бинта, дала мне антибиотики. Ночью я теряла сознание, стонала. Настя меня успокаивала, грела как могла. Утром Настя говорит:
— Надо бы тебя в больничку! Если у тебя перелом позвоночника, то двигаться тебе нельзя.
— Мне надо скорее вылечиться и найти своих товарищей, — говорю.
— О своих товарищах забудь! — вдруг отвечает Настя.
— Почему?
— Клавы Белозёровой больше нет.
— Как, нет? А я кто?
Начало книги "Подарок для героини"
Предыдущая глава "Мне разрешили похоронить тебя".
Глава 209. "Тебя нет! Ты что, забыла? Ты погибла!"