Папа не любил рассказывать о войне. Слишком больно. Только в конце жизни он заговорил, будто оставляя мне наследство. Это продолжение его истории.
Жизнь рухнула в один день
Лето 1941 года. Зелик окончил школу. В ночь на 22 июня он был с ребятами в ночном. Но привычной тишины, покоя не было. Всю ночь в небе стоял равномерный гул – это летели на запад военные самолеты. Ни один не вернулся назад.
Эвакуация не была организована никак. Отец, работавший фармацевтом, был в командировке в Москве. У мамы распухли ноги, она не могла ходить и лежала в больнице. Дома оставались семилетняя сестра, четырехлетний брат и бабушка.
Зелик знал, что ему нужно на фронт и не хотел оставаться под оккупацией. Денег в доме не было. У него не было даже сменной рубашки в ту пору. На семейном совете решили, что он пойдет через линию фронта пешком один. Юноша дошел почти до Могилева, когда услышал, что евреев расстреливают.
Прекрасно понимая, что может погибнуть сам, Зелик бросился назад в Червень. Парень не знал, каким образом может спасти их, но иначе не мог, ведь там была семья, дети. Он спешил. Недели две его не было дома, но, когда вернулся, никого уже не было в живых. 2000 расстрелянных литовцами евреев, среди них бабушка, сестра и брат.
Зелик пытался найти мать, он никто ничего о ней сказать не мог. Он так никогда и не узнал, как она погибла, где ее могила. Можно только представить, как страшно, как тяжело было во внезапно опустевшем доме. Расстреляли и его первую романтическую любовь, очень красивую девушку с его школы, которой он так и не признался в своих чувствах, ни разу не обнял, не поцеловал, хотя так хотелось… Пусто… Только боль.
За линию фронта
Он сидел в опустевшем доме, перебирая милые сердцу фотографии жизни, которая уже никогда не вернётся… Басе было всего 7 лет, а Гилеку и вовсе 4. За что?! Как это возможно?! Юноша тяжело поднялся. Как ни тяжко, но надо жить дальше. Сложив фотокарточки в карман куртки, он направился к своему другу, который работал в райкоме комсомола.
Тот не хотел уходить. Зелик настаивал, объясняя, что того тоже расстреляют. Наконец парень согласился. У него были какие-то деньги, Зелик взял дома картошку, и они ушли. Много лет спустя, отдыхая с семьей в Одессе, уже будучи отцом семейства, Зелик встретил этого человека. Тот от души благодарил его за то, что он спас ему жизнь.
До линии фронта добирались тяжело, но помогали люди. Когда же перешли на нашу сторону, стало легче: беженцев поддерживало государство. Так ребята добрались до Волги, устроились на работу и прожили там до осени.
Осенью уехали в Ташкент. Позже Зелик Давидович говорил семье, что самое красивое место на свете — это ташкентский базар. После голодной жизни, базарное изобилие казалось ему чем-то нереальном, можно было наесться до отвала, только пробуя товары.
Чтобы получить карточки, он поступил в технологический институт. Но однажды куртку с карточками и фотографиями родных украли. больше всего он жалел снимки - последняя память о семье. Это было страшное время. У него начался голодный тиф. Но и в самом кромешном мраке всегда есть просветы. Переболев, он случайно встретил в городе отца. Первая радость за долгое время.
На фронт
Пришло время призыва. Это был Кенимехский РВК, Узбекская ССР, Бухарская обл., Кенимехский р-н. Его взяли в учебную часть, где готовили в саперы.
Мальчишки есть мальчишки. Они находят развлечения там, где, казалось бы, их быть не может. Привезли вагон учебных мин. Они с друзьями решили посмотреть, что будет, если мину рубануть топором. Любопытной компанией окружили парня, тот размахнулся, но в последнее мгновенье Зелику показалось что-то странным в снаряде. Он рванулся и оттолкнул друга. Мина оказалась боевая. Все они могли погибнуть.
Но на фронт Зелик попал пулеметчиком. Он рассказывал и про заградотряды, когда свои стреляли в спину, и про «наркомовские» сто грамм. Это не было благом. Он видел, как мальчишка-лейтенант, выпив их, потерял голову и выскочил из окопа, выхватил пистолет и начал бегать кругами, стреляя в воздух. Его тут же снял немецкий снайпер. Зелик прошел войну без «подогрева».
На передовой пулеметчики больше месяца не жили. Но его спас случай. Молодой неопытный командир приказал им окапываться на лысой высотке. Зелик понимал, что это глупо, что их тут же «снимут» немцы, но приказы не обсуждают.
Только они с его вторым номером, выползли наверх и достали лопатки, как по ним ударил миномет. Горячая боль. Юноша поднял голову. Как в тумане увидел, что напарник встал и, опираясь на винтовку, побрел в санбат. Зелик тоже попытался встать, но ногу обожгла жуткая боль. Он увидел, что весь ботинок в крови.
Ранение
Прямо поверх обуви перевязал индивидуальным пакетом и пополз в санбат. Это было под Киевом. Ему сделали операцию, достав один осколок, и на санитарном поезде отправили в тыл. Боль разрасталась. Только под Тамбовом в его пятке обнаружили ещё осколок. Сделав прямо в поезде вторую операцию, солдата отправили в госпиталь в Омск.
Но воспалилась надкостница, начался остеополиомиелит. Нужна была новая операция. Ее делали под спинномозговым наркозом. Зелик видел, как после него его соседи по палате долго мучились головной болью. Он, решил перетерпеть один раз. Отказался от обезболивания, заменив наркоз стаканом спирта. Боль была адская, но юноша терпел, стиснув зубы.
Нога стала заживать. Вскоре он уже прыгал на костылях. Ходячим раненым предлагали поработать в подсобном хозяйстве. Он и пошел. Там на овощах отъелся, порозовел. Но через месяц полиомиелит вернулся, нужно было снова скрести надкостницу. И, уже зная, что это такое, Зелик снова отказывается от наркоза. Это в его характере – все проблемы решать разом.
Начало читайте здесь.
Продолжение читайте здесь.