![busts in library
[The Library of Trinity College Dublin. Photo by PhotoFra.]](https://avatars.dzeninfra.ru/get-zen_doc/146488/pub_612f0372401c2c2cc3adef8f_612f038bcfe616420c88f5ec/scale_1200)
Автор Сабин Джавери
Деколонизировать мой учебный план, деколонизировать мою учебную программу, деколонизировать мой класс - в течение некоторого времени термин «деколонизация» был модным словом в кампусе, поскольку студенты и некоторые преподаватели требуют инклюзии и разнообразия в образовании.
Тем не менее, похоже, что пандемия запустила естественный процесс деколонизации, прямо бросив вызов исключительной природе глобального университета.
После трех семестров дистанционного обучения, когда многие из нас готовятся вернуться к очному обучению, я не могу не вспомнить буддийскую поговорку: Будда сидел под деревом, а они поместили его в храм. Рассматривая обширные кампусы с их впечатляющими, но заброшенными зданиями, я обнаружил, что размышляю о том, как доступность смешанного обучения оспаривает авторитет этих пространств, которые так часто являются однородными местами,стражниками классных аудиторий и привилегий.
Прямо сейчас ключевой момент в том, чтобы сделать высшие учебные заведения более инклюзивными с помощью технологий, которые расширяют доступность и поощряют инновационные педагогические методы. Поскольку многие престижные университеты, ранее отвергавшие идею цифрового обучения, размещают свой контент в онлайне, вся динамика инклюзивности изменилась. Статус туристической или студенческой визы больше не является препятствием, английский как второй язык - проблемой, а «правильный» внешний вид, класс или раса больше не являются препятствием для участия. Цветной ученице-одиночке, матери-одиночке, занимающейся уходом за ребенком, ученику-инвалиду или подавленному ученику больше не нужно замыкаться в себе или выделяться в классе. Иерархия власти в отношении того, что такое образование и кто его получает, разрушена.
Важно использовать уроки этого перехода, чтобы бросить вызов тому, что Пауло Фрейре называет «банковской системой» образования - где профессора стремятся просто передать знания учащимся - и вместо этого создавать инклюзивную педагогику, которая признает разнообразие наших студентов и обеспечивает безопасную пространство, которое предлагает им высказаться.
Деколонизация - это не просто удаление нескольких мертвых белых мужчин из наших программ или добавление большего количества цветных женщин. Речь идет о том, чтобы представить опыт каждого. Речь идет о децентрализации традиционной иерархии власти в классе, чтобы профессор не был единственным передатчиком знаний, который навязывает единичное (и часто западное) мнение. Речь идет об обеспечении равноправного участия студентов, чтобы они не оставались безмолвными и пассивными приемниками, чей разнообразный жизненный опыт игнорировался.
Аргумент здесь не в том, чтобы отказываться от физического класса, и я не защищаю то, что дистанционное обучение является ответом на проблемы равенства в образовании. Идея состоит в том, чтобы извлечь уроки из этого опыта, когда мы готовимся вернуться к жизни после пандемии. Если мы обратим внимание, здесь есть идеи, которые могут направить нас к радикальному педагогическому вмешательству.
Как виртуальный класс меняет власть и повышает посещаемость
Удаленное обучение стало отличным инструментом для таких стратегий, поскольку оно решает некоторые проблемы маржиналов, отклоняющихся от принятой канвы обучения.
В классе Zoom учитель больше не является центральной властью. Чат предлагает параллельное участие в реальном времени. Возможность входить и выходить по желанию уравнивает власть.
До пандемии, как и многие мои коллеги, я был большим сторонником лекционного зала с его традициями и историей. Однако только когда я начал читать лекции в онлайн и заметил поток комментариев в реальном времени через чат, я понял, насколько инклюзивным он может быть. Вместо статичного разговора с «есть ли вопросы?» в конце я смог изменить свою лекцию в соответствии с поступающими комментариями. Форумы с параллельным участием предоставили студентам пространство для альтернативного обсуждения в классе, инициирования дебатов и критического мышления без того, чтобы учитель руководил дискурсом, как это происходит в традиционном классе. Выключенные камеры и личные сообщения обеспечивали анонимность, которая избавляла от неловкости, когда вы поднимаете руку и говорите. В этом смысле дистанционное обучение децентрализовало иерархию власти кафедры (возвышения для лектора) и трибуны и увеличило участие студентов. И теперь нам предстоит развить наши инструкции по обучению, чтобы этот захватывающий и интерактивный опыт продолжался, когда мы снова войдем в физический класс.
Удаленное обучение также улучшило доступность для некоторых студентов. Во время пандемии многие университеты записывали лекции, что означало, что студенты могли заниматься предметом в своем собственном темпе и соответственно размещать свои вопросы и комментарии. Это оказалось особенно полезным для тех, кто не может присутствовать лично или испытывает трудности с языком обучения. В июне прошлого года Бетан Мосс, редактор студенческой газеты Кембриджского университета, утверждала, что к записанным лекциям следовало серьезно относиться как к варианту задолго до пандемии.
Мосс указала на присущую дискриминацию по отношению к лицам с физическими недостатками в таких учреждениях, как Кембридж, где студенты, которые имели проблемы с доступом, оставались неуслышанными с точки зрения традиций. Подобные статьи вынуждали практикующих специалистов в области образования и советы университетов рассматривать внедрение новых технологий и методов как меру интеграции, а не только как экстренное реагирование. Этот шаг к доступности инициировал иную деколонизацию, которая бросает вызов силе контроля, скорости профессора и даже языковым барьерам.
Как мы можем гарантировать, что продолжаем включать эти изменения в нашу практику и политику, возвращаясь к очному обучению? Идея состоит не в том, чтобы предлагать одну среду по сравнению с другой, а в том, чтобы взять лучшее из обоих с точки зрения действительно всеобъемлющего и разнообразного студенческого опыта.
Да, усталость от Zoom вполне реальна, а отсутствие языка тела означает, что вся нагрузка по обучению и обучению ложится на глаза.
Поэтому, чтобы свести к минимуму визуальную перегрузку, на моих занятиях мы пробовали читать тексты телом. Вместо того, чтобы сосредотачиваться только на мозговом взаимодействии, я экспериментировал с так называемым воплощенным (телесным, олицетворенным) обучением, когда участники пытались понять, как конкретный текст заставляет их чувствовать себя физически. Это их напрягает, расслабляет ли мышцы? Это привело к тому, что я раньше не видел. Точно так же, чтобы удержать студентов, несмотря на однообразие экранов, мы попробовали быструю медитацию в середине семинара, чтобы сосредоточиться. Мы пробовали свободное письмо и ведение дневника, чтобы неформально проверить себя на полпути во время онлайн-класса. Изначально это был способ избежать отвлекающих факторов в сети, но постепенно он стал для студентов наиболее поучительным способом взаимодействия с текстом. По мере того, как мы экспериментировали с большим количеством способов сделать обучение полезным, я поймал себя на том, что задавался вопросом, почему потребовалась пандемия, чтобы мы осознали, что образование - это столько же о самопознании, сколько о предмете, который вы изучаете?
Преодоление скептицизма, принятие экспериментов
Помимо преподавания, во время пандемии произошла смена власти в сфере образования. Ограничения на полевые исследования и доступа к архивам побудили многие международные институты и исследователей полагаться на местных ученых, знания сообщества, устные истории, знания коренных народов и автоэтнографию, что стало большим шагом к достоверности и лучшему представлению. В течение некоторого времени раздаются призывы сделать гуманитарные и социальные науки более инклюзивными для ученых из недостаточно представленных сообществ и наций, особенно в таких дисциплинах, как антропология и социология, где поднимаются вопросы о динамике власти вокруг того, «кто кого изучает».
Кризис в области здравоохранения помог сломить сопротивление исконному производству знаний, которое бросает вызов имперским методологиям количественных и качественных исследований. Это тот вид открытости, о котором нам нужно помнить, когда мы требуем деколонизации в академических кругах, и это органическое начало процесса, которое мы должны взять с собой в класс, исследовательскую лабораторию и библиотеку.
Почему же тогда мы все еще скептически относимся к гибридным моделям? Еще до пандемии многие преподаватели знали, что традиционные методы обучения и исследований в какой-то момент придется пересмотреть. Как профессор гуманитарных наук, я осознавал необходимость использования гибридной педагогики, более соответствующей эпохе цифровых технологий и сокращающей, чрезмерно стимулированной продолжительности концентрации внимания. Преимущества объединения студентов в их цифровом пространстве намного перевешивают устаревшие аргументы выступающих против этого средства массовой информации; во всяком случае, изолирующие эффекты пандемии уже побудили студентов искать там убежище.
И несмотря на снисходительное отношение к тому, что онлайн-обучение не так полноценно для инструктора, на самом деле оно вдвое сложнее. Чтобы вовлечь студентов, которые выглядят как пустые поля, в содержательные дискуссии, требуется много изобретательности и новаторства. В онлайн мы боремся за внимание наших студентов, борясь за своё место вместе с Netflix и Twitter, находящихся всего в одном клике. Сложно сосуществовать в учебных заведениях, которым постоянно угрожают более занимательные приложения. И потребовалась пандемия, чтобы понять, что вместо того, чтобы соревноваться с этими пространствами, мы, преподаватели, должны дополнять друг друга. Мы должны сделать все возможное, чтобы в равной степени вовлекать в классе.
В настоящий момент современный университет переживает переломный момент. Вместо того, чтобы возвращаться к тому, как все было, нам следует рассмотреть радикальные педагогические меры, которые максимально используют дистанционное обучение в качестве дополнения к традиционному опыту в классе. Пришло время претворить в жизнь «междисциплинарные» идеи, экспериментируя с новыми методологиями. Пришло время отказаться от сопротивления новым и инновационным способам производства знаний. Пришло время поощрять творческие эксперименты под руководством студентов, участие сообщества, устные истории, знания коренных народов и автоэтнографию как жизнеспособные средства образовательного взаимодействия вместо того, чтобы придерживаться империалистических и исключительных практик во имя традиций.
Несмотря на трудности, пандемия научила нас, что есть несколько способов деколонизировать образование. Было бы позором игнорировать эти уроки децентрализации и инклюзивности, особенно когда мы обнаруживаем, что переосмысливаем будущее высшего образования по причинам, выходящим за рамки непосредственного кризиса, таким как волна протестов студентов по поводу платы за обучение в колледже и быстрые темпы технологического развития. Вопреки страхам преподавателей, что их заменит звукозапись,
и «нетфликсизации академических кругов»,
сейчас интересное время для обучения в высших учебных заведениях. Креативность - ключ к выживанию современного университета, и, как преподаватели, мы должны создавать педагогику, которая адаптируется к миру после COVID. Может появиться более широкий взгляд на образование, если мы позволим этому процессу трансформации. Давайте воспримем эти уроки, чтобы отойти от капиталистического взгляда на высшее образование как на средство для достижения цели и к инклюзивному и разнообразному опыту обучения, который является самоцелью. В этом суть деколонизации.