Вообще-то операцию я делать не планировала. В планах было отдохнуть в санатории в Теплице и подлечить там спину. Это мама хотела проконсультироваться по поводу замены хрусталика, а я ее просто сопровождала.
Но когда мы приехали в Прагу в офтальмологический центр, мне предложили проверить зрение. А потом доктор поинтересовалась, не хочу ли я сделать лазерную коррекцию. Устранить близорукость и астигматизм – то есть убить двух зайцев сразу.
Зрение у меня было, не сказать, что ужасное. -2,5 и -3. Первое ухудшение заметили, еще когда я училась в пятом классе. Очки я в школе не носила, потому что… Потому что «очкарик – в попе шарик» и тому подобное. И уже на протяжении длительного времени ходила в линзах. Без них то не за той маршруткой погонишься, то со знакомым не поздороваешься. Неудобства, короче.
Кстати, ношение линз может стать препятствием к процедуре, потому что они истончают роговицу. Так мне во всяком случае сказали и велели за неделю до операции снять линзы и ходить в очках, потому что глаза были очень сухие. Вот я намучилась в этих очках. Возненавидела их всей душой.
Я уже настроилась на процедуру, очень ее ждала. Но тут моя небольшая простуда, с которой я приехала в Чехию, переросла в бронхит с бешеным кашлем и одышкой. Правда, без температуры. Год был 2008, до коронавируса далеко, поэтому никто от меня не шарахался. Подумаешь, простыл человек.
Поскольку жили мы в санатории, я сходила к врачу. Мне прописали какие-то чешские антибиотики, хотя бронхит не поставили. Они помогли мне… как мертвому припарки. Я продолжала кашлять и сама попросилась на ингаляции. Вот они помогли. Но до конца поправиться ко дню Х я не успела и очень переживала, что меня не возьмут.
В клинике меня встречал переводчик и девушка-врач (пани докторка – звучит очень смешно для русского уха) с загипсованной рукой.
- Александра, вы умеете кататься на роликах? – спросил меня переводчик.
- Нет, - удивилась я вопросу.
- Вот и наша доктор не умеет.
С гипсом все прояснилось.
Простуда никак не помешала. Мне измерили температуру и сказали, что все в порядке, будем делать.
Я долго и нудно изучала договор, донимая переводчика бесконечными уточнениями. Все-таки глаза, а не попу оперирую. Затем он объяснил мне ход операции.
- Воздействие лазера на каждый глаз будет длится тридцать секунд, - сказал он, - а потом вы услышите такой звук, будто мяукает собака.
Так и сказал – мяукает собака. Я посмеялась, не смотря на начинающийся мандраж.
Меня попросили переодеться в спецодежду для операционной и закапали в глаза анестезирующие капли. Я посидела немного в коридоре, дожидаясь приглашения в кабинет. Там легла в кресло по типу стоматологического. Глазные яблоки зафиксировали чем-то похожим на силиконовые тубусы, так мне показалось. Было довольно неприятно. И операция началась. Действительно ушло по тридцать секунд на каждый глаз. Обещанная собака «мяукала». В воздухе стоял запах паленых перьев. Думать, что он исходит от моих глаз, было странно. Но больно не было ни секундочки.
Хорошо видеть я начала сразу. Только был такой странный эффект вначале, будто смотрю через толщу очень чистой воды. Мне выдали с собой таблетки, велели не мыть голову неделю и не умываться водопроводной водой.
Когда мой папа, задолго до меня делал коррекцию (у него было вообще -9) в клинике Федорова в Москве, он очень много времени, наверное, месяц, ходил в темных очках. Под запретом были чтение и телевизор. Тоже на месяц.
Я, как ботаник, первым делом спросила, когда можно читать. «Поспите сейчас дома, проснетесь, если глаза не болят – читайте. Сколько влезет», - сказали мне. Восторг, бурлеск!
Перед вылетом домой я пришла на последний прием. И на этом все.
Прошло 8 лет, а у меня по-прежнему оба глаза видят ровнехонько на единицу.