Бринди сидит у меня на животе. Она больше не может мурлыкать, у нее нет на это сил. Но ей все еще нравится, когда ее гладят нежно, длинными движениями. Я могу нежно погладить ее челюсть, но не слишком сильно. Она умирает.
У этой большой любви всей моей жизни уже два года почечная недостаточность. Специальный корм облегчил ей пищеварение и продлил жизнь еще на пару лет. Но сейчас она находится на последней стадии, и я ее теряю.
Мы взяли ее шестинедельным котенком (слишком маленьким, ей нужно было больше социальных навыков), но ее мать закончила с материнством и ушла. Мы принесли ее домой в августе 1993 года, сразу после возвращения из поездки к моим родителям в Монтану.
Три месяца спустя моя мать умерла в возрасте 54 лет. Отек легких, сказал коронер. Я еще не отошел от шока, когда через шесть месяцев погиб мой отец, упав с лестницы своего теперь уже пустого дома.
Бринди стала спасательным кругом - больше, чем просто домашним животным: другом, успокоителем печалей. Ее жизнь ознаменовала течение времени после важнейшего события в моей жизни. Ее веселые выходки отвлекали меня от моих проблем, ее щедрая личность и теплое сочувствие утешали мой разбитый дух. Она переехала с нами из Аризоны в Джорджию и из Джорджии в Мичиган, никогда не жалуясь, всегда приспосабливаясь.
И все же я с трудом смирилась с разрушительной потерей, вызванной смертью моих родителей.
Прошло семнадцать лет, пока я пыталась жить дальше. Алкоголизм и психические заболевания мучили меня, оба эти заболевания были генетическими в моей семье. Бринди была рядом на протяжении многих лет терапии, двенадцатишаговых собраний, слез и выздоровления. Она всегда знала, когда она нужна, и я обманывала себя, думая, что она всегда будет рядом.
Но когда я глажу ее сейчас, я чувствую каждый изгиб ее позвоночника. Ее кожа стала дряблой. У нее хватает сил только на то, чтобы забраться на диван с помощью маленькой подножки, которую мы поставили для ее удобства. Когда она укладывается на мой живот, я слышу несколько ударов прерывистого мурлыканья - она все еще пытается. Я смотрю в ее полуприкрытые зеленые глаза и понимаю правду, которую отрицал последние несколько недель: Пришло время ей покинуть меня. Она просто ждет, когда я скажу ей, что все в порядке.
Наши питомцы становятся членами нашей семьи, для многих из нас более дорогими, чем родные семьи. Мы проводим каждый день с нашими пушистыми друзьями, заботимся о них и удовлетворяем их простые потребности, часто не осознавая, что они одновременно заботятся о нас.
Я пыталась отказаться от своей ответственности. Пыталась сделать так, чтобы Бринди сама решила, когда ей пора уходить, чтобы мне не пришлось делать этот ужасный выбор. Но отрицая ее упадок, я делала выбор. Я решил позволить ей умереть от голода, вместо того, чтобы облегчить ее уход. Она знает это, и она позволит мне сделать это, потому что это ее предназначение; она была создана именно для этого момента. Так что я могу научиться отпускать.
Я звоню ветеринару, который ждал моего звонка. Она занята до конца дня, но разрешает мне привезти Бринди сегодня в нерабочее время. Я благодарна, но все оставшееся время я плачу над своим другом.
Когда приходит время, я осторожно заворачиваю ее в мягкое полотенце. Переноска не нужна, она не протестует. Она почти ничего не весит, и я чувствую, как во мне вспыхивает чувство вины. Как давно она не ела? Я не знаю, потому что ее кормушка никогда не опустошается.
Пока муж ведет машину, я обнимаю Бринди с особой осторожностью, ведь она теперь такая хрупкая. Ветеринарный ассистент отпирает перед нами дверь и вводит нас в пустынный кабинет. Она протягивает руку за моим свертком, но я отказываюсь отдать ее. Я буду рядом с ней, когда она уйдет.
В подсобке я передаю ее в мягкие руки ветеринара. Ветеринар потрясен тем, насколько легка Бринди, и делает мне замечание, что я так долго ждала. Моя ругань заслуженна. Я хотела, чтобы Бринди умерла дома, в окружении своей семьи и знакомых запахов, на своем собственном одеяле. Я думала, что она просто мирно уйдет из жизни. Ветеринар сказал мне, что такие случаи никогда не происходят, они просто продолжают держаться. Я улыбаюсь, глядя на то, как Бринди держится. Я плачу от того, что продлила ее боль.
Все закончилось в считанные мгновения. Моя малышка была готова уйти. Мой муж обнимает меня, пока я рыдаю, его собственные слезы стекают по моим волосам. Ветеринар дает нам столько времени, сколько нам нужно, и я еще несколько раз глажу мягкий мех Брин. Меня захлестывают воспоминания об этом существе, которое я так любила: вздорный котенок, взрослая спортивная особь, грациозная матрона. А теперь.
Через несколько дней я возвращаюсь в офис, чтобы забрать урну. Кажется, что она весит не намного больше, чем Бринди, когда я ее принесла. Я плачу всю дорогу домой.