Литературная биография дачи
Сегодня почти 60 % россиян хотя бы раз в году отдыхают на даче. Для меня, как и для большинства жителей страны, дача - это заветный островок покоя, отдушина среди городской суеты и бесконечных загрузок. То, что заставляет по выходным спешить из объятий города в далекий, пусть в чем-то неустроенный, но все равно родной дачный рай.
Русский феномен
Для иностранцев же dacha- одно из самых непонятных слов в русском языке. Иноземные словари выдают, что dacha (англ.), Datscha (нем.) или даже - dacia (итал.) - это русское загородное жилище, не являющееся, между тем, «домиком в деревне» и играющее в России особую социально-культурную, досуговую и хозяйственную роль. То есть это такой же неповторимый феномен, как русский балет, русская интеллигенция или, скажем, «загадочная русская душа». Это нечто такое, что даже невозможно с точностью перевести на другие языки мира, ибо присутствует исключительно в русской жизни. Не загородный дом, не огород, не площадка для пикника, а все это и еще многое другое.
Действительно, понятие «дача» знакомо иностранцам из-за популярности пьес Антона Чехова во всех странах мира - пожалуй, ни один крупные театр не обошёл «Вишнёвый сад», где дачный вопрос стоит весьма остро. Негоциант Лопахин, «из новых», поучает беспечную, непрактичную барыню: «Вы будете брать дачников самое малое по двадцать пять рублей в год за десятину, и если теперь же объявите, то, я ручаюсь чем угодно, у вас до осени не останется ни одного свободного клочка, все разберут». В хрестоматийной чеховской пьесе можно заметить интереснейшую подробность: превращение имения в дачный посёлок. Точнее, замена имения на дачу. Или даже так - создание дачи по образу и подобию имения.
Дача - от слова «давать»
А вообще, сугубо российская, казалось бы, дача ведет свое начало из Древнего Рима. В нем отставным легионерам и чиновникам давали «премии», небольшие участки земли вокруг города, - места там хватало, чтобы построить домик и разбить огород, который кормил служивого до конца жизни. Порой владельцы богатели, и домики превращались в роскошные виллы.
С концом античной эпохи между городским и сельским миром пролегла пропасть; только в XVIII веке короли и аристократы заимели привычку - кроме дворца в городе заводить себе сельское имение, где можно было укрыться от шума и светской суеты.
В России тогда же появилось понятие «дача» от слова «давать» - Петр I за особые заслуги перед Отечеством награждал подданных земельными наделами в окрестностях столицы. Дача - это то, что даётся. Изначально это были места близ Петербурга. Смысл дач - привязать аристократию к неуютной и мало устроенной питерской жизни. Но слово прижилось, хотя первоначально имело другое значение.
Во времена Александра Пушкина дачей все еще именовалось именьице под Петербургом, а потом и под Москвой. Помните? «С восхищением глядел он на ясное, бледное небо, на величавую Неву, озаренную светом неизъяснимым, и на окрестные дачи, рисующиеся в прозрачном сумраке», - это строки из недописанной повести «Гости съезжались на дачу». Также дачей называлась петергофская Александрия, выстроенная в 1830-х годах по заказу императора Николая I для нежно любимой жены - Шарлотты Прусской (после крещения - Александры Фёдоровны).
В 1844 году Николай I издал первый официальный указ о раздаче земли в Кронштадте для «постройки домиков или дач». Строгий император требовал непременно окружать дачи забором, запрещал там петь, плясать и вообще шуметь.
Дольче-вита для мещан
Но время шло - постепенно уходила Россия - поместная, Россия «дворянских гнёзд». Зато заявляла о себе буржуазия, появлялась прослойка состоятельных горожан - адвокатов, заводских управляющих, конторских начальников, …а также инженеров-путейцев, связистов, гимназических инспекторов, руководителей телеграфных пунктов….
Как заявил чеховский Лопахин: «До сих пор в деревне были только господа и мужики, а теперь появились ещё дачники». У них, разумеется, не было имений, зато был заразительный пример перед глазами - недосягаемая, непостижимая аристократия.
Вот и получается, что русская дача - это не что иное, как доступный «заменитель» барского поместья. Дачная жизнь заменяла адвокату или инженеру ту самую дворянскую дольче-вита («сладкую жизнь»), которую они знали по книгам или даже наблюдали в реальности.
К 1880-1890-м годам дачников сделалось так много, что о них стали писать рассказы, фельетоны, а модные журналы советовали носить на даче просторную и практичную одежду, не лишённую, меж тем, изящества и прелести. Издания «Дамский мир» и «Модный магазин» в летние месяцы регулярно помещали раздел, посвящённый «дачным нарядам». Разумеется, это были именно наряды, а не надоевшая одежда, которую свезли на дачу с целью доносить и выбросить! Так, дамам советовали немного ослаблять корсеты, а мужчинам - носить канотье и пиджаки из чесучи.
Дальше - больше. Вспомним всё того же Лопахина: «Все города, даже самые небольшие, окружены теперь дачами. И можно сказать, дачник лет через двадцать размножится до необычайности. Теперь он только чай пьёт на балконе, но ведь может случиться, что на своей одной десятине он займется хозяйством, и тогда ваш вишневый сад станет счастливым, богатым, роскошным...»
Но вот наступил Серебряный век с его тоской по рифмам и томительным ожиданием не то революции, не то конца света, не то…приезда новой кафешантанной дивы из Парижа. Дача - это усадьба, место идеального отдыха, это побег из города и последняя попытка укрыться от губительных страстей городской жизни.
Вдали над пылью переулочной,
Над скукой загородных дач,
Чуть золотится крендель булочной,
И раздаётся детский плач, - писал Александр Блок.
Все описания дореволюционных дач похожи - это непременная речка, романтическая веранда, шум поезда в вечерних сумерках, палисадник, и - миленькая дачница.
Наиболее напряжённо и даже трагически противопоставление города и дачи звучит в рассказе Леонида Андреева «Петька на даче». Помните? Мальчик-подмастерье, проводящий дни в настоящем аду, волею судьбы попадает на дачу. Это становится для него настоящим шоком - он никогда не был в таком райском месте.
«В первые два дня Петькина пребывания на даче богатство и сила новых впечатлений, лившихся на него и сверху, и снизу, смяли его маленькую и робкую душонку». Но ничто, увы, не бывает вечным - вскоре мальчик снова оказывается в своём привычном кругу - в замызганной дешёвой парикмахерской для непритязательного люда. Что характерно, «…про город он забыл, а другое место, куда ему всегда хотелось уйти, - уже найдено».
Кстати, основой рассказа послужило воспоминание однофамильца писателя - модного и востребованного парикмахера Ивана Андреева , который вышел из самых низов общества, но к моменту написания рассказа слыл богатым и уважаемым человеком. Так что, не стоит так уж жалеть несчастного Петьку - его ждало блестящее будущее.
С легкой руки Андреева дачник сделался популярным персонажем литературы.
Вот и знаменитая насмешница Тэффи иронически отмечала: «Дачник - происхождения доисторического, или, уж во всяком случае, - внеисторического».
Ностальгия по потерянному раю
Интересно, что воспоминание о той, старой, довоенной и дореволюционной дачной жизни иной раз прослеживается в произведениях русских, советских авторов 1920-1930-х годов. Совершенно прустовское звучание - в поисках утраченного времени. Возьмём таких непохожих авторов, как Владимир Набоков и Валентин Катаев.
В набоковской «Машеньке» эмигрант, живущий в «каменном, сером мешке» равнодушного Берлина, вспоминает свою любовь. Разумеется, на фоне дачного бытия. «В сосновом перелеске, на шероховатых стволах, вечернее солнце лежало огненно-румяными полосками. Из дачных садиков доносился стук крокетных шаров…» Дача тут выступает как зримый символ России, куда нет возврата. Напыщенный и - нищий Берлин остро и драматически противопоставлен старой даче; асфальтовая злая громада, пожирающая души - навсегда ушедшей романтике русских вечеров. И главный герой отказывается от встречи с Машенькой - она попросту не возможна в подобных декорациях.
Но, что интересно, сугубо советский автор Валентин Катаев, певец революционных будней и прекрасной солнечной современности, всё-таки позволяет себе ностальгию по дачам давно ушедшего времени.
«Утром под абрикосами был накрыт громадный стол, уставленный букетами полевых цветов. Середину его занимал сдобный крендель величиной с велосипед. Все дачники были приглашены под абрикосы к утреннему чаю. День, начавшийся так торжественно, продолжался в том же духе и закончился детским костюмированным вечером с музыкой и фейерверком…»
Среди приглашённых дачников было и семейство Бачей, где папа - прогрессивный интеллигент, а сын - лучший друг революционного босяка - Гаврика. Впрочем, повесть «Белеет парус одинокий» писалась в середине 1930-х, когда русские, точнее уже - советские люди снова почувствовали вкус дачных яблок и вишен. Тогда стало вновь актуально снимать дачу на лето или хотя бы на месяц.
В 30-е годы же советской элите начали предоставлять обширные участки земли, где можно было за казенный счет выстроить дом. Но простым гражданам об этом приходилось только мечтать. Дачи в то время вручали вместе с орденами и званиями ударникам труда и прочим знаменитостям. В 1934 году по просьбе М. Горького у деревни Переделкино в сосновом лесу началось строительство дачного поселка для писателей.
Не случайно, во многих вещах Аркадия Гайдара есть упоминание о дачной жизни. Берём «Голубую чашку» и - читаем:
«Только в конце лета я получил отпуск, и на последний теплый месяц мы сняли под Москвой дачу. Мы со Светланой думали ловить рыбу, купаться, собирать в лесу грибы и орехи».
Советские дачные развлечения
В 30-х годах дачные поселки обзавелись артезианскими колодцами. Электричества не было - дома освещались свечами и керосиновыми лампами, поэтому спать там ложились рано. К тому времени николаевский запрет был забыт, и современник писал: «Горожане вырывались из Москвы на открытый воздух, гуляли выше меры, набрасывались на балы и плясали здесь до упада».
Были на дачах и другие развлечения: любительские спектакли, концерты, конкурсы чтецов, иногда дачники выпускали стенгазеты. Молодежь играла в футбол и теннис, плавала на лодках, стреляла - в основном по пустым бутылкам, поскольку дичь быстро покинула дачные места. Бутылок было много: в многолюдье дач почти ежедневно праздновались чьи-то дни рождения. Их сопровождали ссоры, примирения и, конечно, дачные романы, прославленные Буниным.
История повторяется, только уже на другом этапе. Сталинский СССР активно возрождал все имперские традиции - пролетарии срочно перенимали вкусы у побеждённого и - уничтоженного класса. Так возник феномен советской дачи, которая имела тот же смысл, что и дача дореволюционная. Прообраз дворянской усадьбы.
Снова открываем Аркадия Гайдара и читаем в его книге «Тимур и его команда» о том, что дети, живущие летом на даче, не довольствуются купанием, играми и чтением хороших книг. Они помогают старшим и борются с «вселенским злом» в лице Мишки Квакина и его гнусного адъютанта - Фигуры. Более того, их борьба облачена в интереснейшую игровую форму. Тимуровский штаб был похож на романтическую каравеллу из приключенческих романов:
«Женя заглянула через щель. Перед ней, как волны моря, колыхалась листва густых садов. В небе играли голуби. И тогда Женя решила: пусть голуби будут чайками, этот старый сарай с его веревками, фонарями и флагами - большим кораблем. Она же сама будет капитаном».
Сам вырастил - сам покушал
В 1949 году вышло постановление Совета министров, которое позволило всем рабочим и служащим получить участки по шесть соток для выращивания овощей и фруктов, которых не хватало в голодное послевоенное время.
В хрущёвские времена исполнилось пророчество чеховского Лопахина - дачник активно взялся за лопату. И дача получила своё дальнейшее развитие уже как сельхоз-феномен. Возникло много садоводческих и огородных товариществ, которые были призваны, отчасти, решить продовольственную проблему.
Вторая половина 1950-х - настоящий дачный бум. Тогда участки выделялись для конкретных крупных предприятий и раздавались лучшим работникам. Так в Подмосковье возникли товарищества с характерными названиями, вроде «Энергетик» - сразу видно, что от Мосэнерго. Забавно и - симптоматично, что эти садово-огородные участки, как юридически, так и фактически не были собственно дачами. Но люди дружно принялись именовать свои «Энергетики» и «Подшипники» - дачными посёлками. Не в документах, конечно же, а между собой.
В этой связи вспоминается характерная сцена из культового советского фильма «Москва слезам не верит», снятого по одноименной книге Валентина Черных. Жених Тоси везёт девушек на дачу, то есть, на такой вот огородный участок, полученный от производства. Однако ушлая модница Людмила, поняв, что им предстоит провести время не в роскошной «усадьбе» под липами, а, собственно, в домике, стоящем посреди картофельных плантаций, кричит: «Нет! Нам это не подходит!» Для неё это - не дача. Она же знает вкус жизни.
Формула благополучия: квартира - машина - дача
Со временем, к 1970-м годам, и эти посёлки сделались едва ли не элитными, ибо участки давались в 30-40 километрах от Москвы. На этих 6-8 сотках выросли яблоневые сады, а дети и внуки огородников стали ощущать себя уже настоящими, подлинными, «чеховскими» дачниками. И всё вернулось на круги своя - гамак, велосипед, купание, шум вечерней электрички, ароматы луга, яблочное изобилие.
В эпоху так называемого «застоя» была такая негласная формула советского благополучия: «Квартира - машина - дача». Дача - обязательно, причём лучше всего - поближе к границам города.
У Владимира Солоухина есть характерная вещица - «Съезжались на дачу гости». Цитата:
«В первом часу дня начали мало-помалу собираться гости на дачу в Мичуринце; некоторые по зеленой дачной улице с электрички, но большинство на машинах - «Жигулях» или «Волгах». «Мичуринец» - из той же серии, что и прочие «Энергетики», однако, к моменту написания произведения - место престижной дольче-вита. Опять же - популярные у обеспеченных советских граждан марки машин. В описании нет дешёвых «Запорожцев» или, скажем, «Москвичей» («не машина, а ведро с гайками»).
В конце 1980-х стало модно именовать свои дачи…«фазендами». Откуда это? Дело в том, что в 1988 году на наших экранах блеснула бразильская мега-звезда Луселия Сантуш по имени «Рабыня Изаура». В самом первом «мыльном» сериале, заставлявшем трепетать сердца советских тружениц, постоянно звучало это сладкое, как тропические фрукты, название - фазенда. Шесть соток фазенды.
Кстати, именно на рубеже 1980-1990-х годов начался очередной дачный бум – снова началась массовая раздача земель, но, как правило, в отдалённых районах. Как шутили тогда сатирики: «От центра Москвы далеко, зато к пригородам Калуги близко».
1990-е годы - время шикарных построек и кича. Возникали закрытые дачные посёлки с развитой инфраструктурой и крутолобыми охранниками у ворот. Богатые да хваткие спешили жить...
Новые тренды
Время идёт, а мода на дачную жизнь никуда не уходит, только лишь наполняется новыми трендами. Так, сейчас модно купить старую дачу, потому что это уже – винтаж. И, чтобы не утратить аромата старины, сделать в доме основательный ремонт, не разрушая стен. Потому что, как ни крути, а хочется пожить в усадьбе!
Сегодня дачи так же далеки друг от друга, как их владельцы, - хижины и дворцы, источник скудного дохода и повод для немалых затрат. Для многих они остаются маленькой утопией на шести сотках.
По данным Всероссийского центра изучения общественного мнения (ВЦИОМ), в последние три года в России сложился тренд восприятия дачи как места для отдыха от дел (56%). Люди имеют сад, ухаживают за цветами и газонами, но огородом не занимаются. Наибольшее распространение такая практика получила среди дачников, проживающих постоянно в Москве и Санкт-Петербурге (81%).
31% сегодняшних дачников выращивают овощи и фрукты, причем чаще всего это люди в возрасте от 45 до 59 лет и старше 60 лет. Остальные 13% опрошенных выезжают за город исключительно на пикники с шашлыками. Чаще всего это те, кому от 18 до 24 лет (30%), от 25 до 34 лет (41%) и от 35 до 44 лет (31%). Инициативный всероссийский опрос был проведен среди 1,6 тысячи респондентов старше 18 лет методом телефонного интервью.
Жить так, как хочется
Большинство моих дачных соседей - пенсионеры, живущие на дачах с апреля по октябрь. Для людей старшего поколения синдром беспокойной души - нормальное состояние. Они не могут спокойно читать книгу, пока в огороде сорняки.
- Кто-то на даче, может, и смотрит сериалы, но я этого не понимаю, - говорит моя соседка.
В ее руках всегда тяпка, а иногда секатор. Она очень устала и почти не любит свой огород, но на диване ей просто не усидеть.
- Я не могу читать, когда у меня столько дел - просто не получу удовольствия.
На самом деле фраза должна звучать так: «Я не могу читать, я просто не получу удовольствие». Для таких людей валяться с книжкой на качалке, загорая, или смотреть кино, потягивая чай с вареньем, слушать музыку или просто болтать с подругами (не в чате, вживую) - любая попытка расслабиться, отложив тяпку, чревата ростом напряжения. Сорняки - способ держать напряжение в узде. Бесконечное консервирование - предлог, чтобы с ним не встречаться.
Иногда возня на кухне (закрутка 45 банок варенья, закатка 100 банок компота) - это единственная возможность хоть что-то контролировать, когда все остальное летит в тартарары. Вдруг останусь в нищете?
Иногда идеальный парник с огурцами - это убежище от чувства вины за свою неуместную как будто бы жизнь, на которую никто и разрешения не давал. И поэтому надо быть очень трудолюбивой, чтобы как-то ее оправдать.
Иногда идеально чистые и ровные грядки - это попытка замолить судьбу. Смотри, как я стараюсь, не давай мне испытаний не по силам. Но это уже другая тема. Только, наверное, есть какая-то высшая несправедливость в том, чтобы проживать свою единственную жизнь не так, как хочется…
На моей даче огорода нет. Зато есть два газона, плодовые деревья (вишня и яблоня), кустарники вроде жасмина или аронии черноплодной, разные виды спирей и хост, клумбы с многолетними цветами и самая настоящая телега, на которой я ежегодно выращиваю ампельные петунии в вазонах.
А еще 56 хвойников - голубых и обыкновенных елей, купленных в обычных горшочках почти 30 лет назад и выросших выше дома, разных туй, горных сосен и пихт, тисов ягодных и можжевельников. Все они сажались по случаю - в качестве подарков к моим дням рождения, в год выпуска ребенка из сада, в год окончания дочерью школы, в год поступления в магистратуру после вуза и т.л. Все мои растения мне чрезвычайно дороги. Мне и моим домочадцам дышится на даче очень легко. И спится в деревянном доме, как в детстве…И Волга в двух минутах ходьбы от участка. Ну, чем не рай?
Может быть, дача, и есть русская национальная мечта - хотя бы иногда жить там, где тебя никто не трогает? И пусть там плохо ловится интернет, а в грозу мельтешит телевидение, зато можно ходить босиком и в чем попало, не пользоваться косметикой, загорать и купаться в речке, читать вволю, общаться с расслабленными, светлыми и приятными людьми, которых знаю 100 лет, и быть самой собой.
Той, кто я есть на самом деле.
31.08.21. Россинская Светлана Владимировна, гл. библиотекарь библиотеки «Фолиант» МБУК «Библиотеки Тольятти»; e-mail: rossinskiye@gmail.com; Страница группы Вконтакте: http://vk.com/library_foliant; 30-78-00