Павлик метался по дому, чувствуя, как глаза начинают наливаться слезами.
– Где Джек? Где мой Дже-е-е-ек?!
– Какой Джек, Павлуша? – спросила бабушка.
– Ну Джек же! Моя собака! – Павлик нетерпеливо дёрнул плечом.
Он всегда мечтал о собаке. О настоящем живом псе, мохнатом и верном. Лучше всего – хаски с голубыми глазами. Но можно и просто дворнягу. На самом деле нельзя было никого, потому что Павлик страдал сильнейшей аллергией на любых животных, особенно – на собак. И бронхиальной астмой в придачу.
Свою любовь он обрушил на плюшевого пса, которого подарил кто-то из родственников около года назад. Другим игрушкам доставалось от Павлика почём зря: они служили противниками в битвах, боксёрскими грушами, объектами научных экспериментов. Но Джек, с его тёплой уютной шкурой и блестящими глазами – это совсем другое дело. Его Павлик берёг, почти не играл с ним. Только доставал со шкафа каждый раз, приходя из школы, обнимал и подолгу сидел, прижавшись к мягкому боку.
Рассказывал в торчащее ухо о неприятностях: двойках, драках с одноклассниками. Как его травят из-за постоянного кашля и болезненного вида, и ещё из-за того, что он не может на физкультуре ни разу подтянуться и прыгнуть через козла. Мама с бабушкой целыми днями на работе, им до проблем Павлика дела нет. Иногда казалось, что вообще никому во всём свете до него нет дела. Кроме Джека.
– Павлуш, ты про игрушку, что ли? – Бабушка, кажется, поняла, о чём речь, и рассмеялась. – Ты же уже большой! И не играл с ним совсем.
Павлик молча смотрел на бабушку, бессильно открывая и закрывая рот. Что тут можно объяснить? Что Джек – не для игры? Что это друг? Разве она поймёт? В душу закралось смутное подозрение. Почему она как будто совсем не удивлена пропажей?
– Бабуля, ты знаешь, где он? Признавайся! Куда ты дела Джека?
– Павлуш, да я не знала, что он тебе нужен! – оправдывалась бабушка. – Ну отдала я его… Другому мальчику, маленькому. Что тебе, жалко для малыша, что ли? Тоже мне, а ещё пионер!
– Как отдала?! Как ты могла?!
Павлик застыл, повторяя снова и снова одно и то же, не в силах поверить в то, что его родная бабуля так с ним поступила.
– Ты… ты мне больше не бабушка! Никогда тебя не прощу!
Захлёбываясь и задыхаясь, Павлик убежал в ванную, где долго сидел, оплакивая свою потерю…
– Павлуша, ну выходи! – бабушка стучала в дверь. – Иди, поешь пряничков! Я купила шоколадные, как ты любишь.
Павлик всхлипнул. Он не хотел пряников. Даже теперь, спустя двадцать лет, при их виде в горле его встаёт комок, а в носу щиплет от горечи потери.
…Наталья Егоровна собиралась на барахолку. На дворе стоял девяносто первый год. Дочке в проектном бюро вообще ничего не платили, только снабжали мешками муки с жучками раз в несколько месяцев, да выделяли глинистую землю под посадку картошки. Самой Наталье Егоровне зарплату на заводе вот уже полгода выдавали чем придётся: в основном деталями для тракторов и прочей сельхозтехники.
По выходным она пыталась продать эти дурацкие запчасти и завидовала тем, кто работал на стекольной фабрике, не говоря уже про мясной комбинат. Она и забыла, когда они в последний раз могли позволить себе нормальный кусок мяса. А ведь Павлик растёт, ему надо хорошо питаться, тем более, что слабенький, астматик. Неотступная её тревога и боль.
В субботу Наталья Егоровна вернулась домой, опустошённая бессмысленным стоянием на морозе. Продать не удалось ничего. Праздничный сервиз, нарядные туфли дочки и собрание сочинений Александра Дюма ушли ещё в прошлом месяце, а тракторные запчасти зимой никому не нужны. Она тяжело осела на диван и блуждала взглядом по комнате, пытаясь найти вещи, которые имели достаточно товарный вид.
Взгляд упал на плюшевую собаку на шкафу. «Совсем новая, – подумала Наталья Егоровна. – Я сразу подумала, как Ленка его притащила, что дурацкая это идея. Павлик-то вырос уже. Зачем ему детская игрушка, спать с ней что ли? Теперь вот пыль собирает». Она бросила взгляд на часы. Барахолка будет работать до трёх, ещё можно успеть.
Пёс уплыл в руки симпатичного мальчишки лет пяти в неуклюжей шубе. Щекастая мордашка так и просияла от счастья, когда мама не устояла перед жалобным лепетом малыша и отдала за пса запрошенную Натальей Егоровной цену. «Вот и славно получилось! Нам без надобности, а ребёнку – радость», – довольно бормотала себе под нос Наталья Егоровна. На душевном подъёме решила побаловать Павлика – купить пряников. Как раз свежие завезли в хлебный, аж на улице пахнет шоколадом.
Предвкушая восторг внука при виде любимого лакомства, Наталья Егоровна зашла в квартиру. Навстречу вышел Павлик. Огромные глаза на худеньком личике смотрели тревожно, голос срывался:
– Бабуля, я не могу найти Джека… Ты его случайно не видела?
Когда Наталья Егоровна поняла, о чём речь, внутренности сжала холодная рука, а груз вины придавил к земле. Кажется, Павлик так и не простил её никогда, до самого конца. А она не смогла найти подходящих слов и объяснить произошедшее. Да и времени-то на это оставалось совсем немного – всего полгода до второго инсульта.
Автор: Евгения Цанова.
#рассказ #любимая игрушка #плюшевая собака #девяностые #бабушка и внук #литературное творчество