Обратно ноги совсем не шли. То ли она устала, то ли боялась, что дома её встретит холодная тишина. Митя ни разу не позвонил — за весь день. Пока Соня была с Вадиком, она старалась об этом не думать, но теперь ей становилось всё хуже и хуже.
Она со страхом подняла глаза на окна. Так и есть — свет не горел. Сердце у неё упало — обычно в это время Митя уже приходил с работы. Но не успела она опустить взгляд, как наткнулась на кого-то с разбега, и этот кто-то так страстно и порывисто обнял её, что…
(начало - глава 1, глава 2, глава 3, глава 4, глава 5, глава 6, глава 7, глава 8, глава 9, глава 10, глава 11, глава 12, глава 13, глава 14, глава 15, глава 16, глава 17, глава 18, глава 19, глава 20, глава 21, глава 22, глава 23)
— Слава Богу! — страдальческим шёпотом проговорил он. — Я думал — куда ты пропала…
— Я у Вадика была, — зло ответила Соня, пытаясь вырваться.
— Так долго?
— Мог бы позвонить и узнать, где я.
— Не мог.
Митя неожиданно разжал объятья, больше не пытаясь её удержать. Тон у него изменился — снова стал чужим, отстранённым.
— Почему, интересно? Так сильно был занят?
— Нет. Не знаю. Не мог, и всё.
Соня недоуменно смотрела на него — да что же это такое?
— Митя! Я ничего не понимаю, — чуть не плача, произнесла она. — Скажи мне честно, что происходит? Ты меня больше не любишь?
— Спятила? — в его голосе звучала непонятная мука.
— Не груби! — не выдержала Соня. — Это ты — спятил! Чего ты с катушек слетел? Она тебе что — самый дорогой человек на земле, что ли? Ой, Мить, прости… что я несу!.. Просто не могу понять… За что ты со мной так?!
— Домой, пойдём домой, — пробормотал он, не отвечая.
Но и дома Митя не спешил объясняться. Они сели ужинать, но разговор едва клеился.
— Ты виделся с Наташей? — сухо спросила Соня, отодвинув нетронутую тарелку.
— Да, — коротко ответил он, глядя куда-то в стол.
— Где?
— На работе.
— Она к тебе приходила?
— Она теперь… это теперь её предприятие. Она единственная наследница — всего. Лариса всё предусмотрела, оставила завещание.
— Ах, вот оно что… — протянула Соня. — Ну, и как она?
— Немного успокоилась. Вообще — плохо.
— Ты её, конечно, утешил и поддержал, — Соня едва сдерживала язвительный тон, сама понимая, как это низко с её стороны.
— Постарался, — он не реагировал на провокации.
— Ну, и каким же образом ты старался? — слетело у неё с языка.
Митя молчал. Соня схватилась за голову, вскочила и подбежала к окну.
— Всё, я больше не могу, — выкрикнула она. — Или ты разговариваешь со мной, или я… Мить, я не знаю, что думать!
Он поднял на неё непонятный взгляд.
— Соня… я не представляю, как это даже сказать, — медленно проговорил он. — Язык не ворочается. Не могу врать, вот и… А сам постоянно — только об этом.
Сердце у неё ухнуло и упало. Соня догадалась, что сейчас услышит. Значит, всё так и есть. Митя ей изменил, изменил с Наташей. И что же, что ей теперь делать? Может, заткнуть уши, не слушать? Что — вообще — теперь — делать? Умереть… лечь и умереть…
А он продолжал, жестоко, бесчеловечно продолжал, глядя не на неё, а куда-то в сторону. Соне хотелось крикнуть, заорать, чтобы он прекратил, чтобы просто взял и ушёл… но она словно примёрзла — холод мгновенно охватил её, от пальцев ног до кончиков волос.
— Я не понимаю, как с этим жить… — произносил он. — Соня… я замарал тебя… Я не смею быть с тобой, пачкать тебя. Ты не должна была выходить за такого, как я… Даже одна только мысль — она меня убивает. Натка молчит, словно ничего… но… Но, может, это не так? Может, это просто бред? Мой собственный бред?
О чём это он? Соня держалась за подоконник, стараясь справиться с ледяной дрожью во всём теле.
— Господи, Соня! — неожиданно выкрикнул Митя, вскочив. — Скажи мне, что я сошёл с ума, что это неправда!
Он бросился к ней и обхватил обеими руками. Она принялась отпихивать его, вырываться, но он сдавил её — с такой силой, что Соня даже вскрикнула от боли.
— Скажи… может такое быть? Что это он… отец?.. Понимаешь? — Митя ткнулся ей в плечо.
— Что — отец? При чём тут… пусти меня…
Соня находилась в полубредовом состоянии, не в силах услышать, что он ей говорит.
— Он… ну, то есть, по его приказу… Ларису… убили, — выговорил, наконец, Митя.
Ошеломлённая, Соня откинула голову, чтобы увидеть его глаза. Она пыталась что-то сообразить. В голове у неё возникла только одна мысль:
— Подожди… Ты был… ты не был с ней? С Наташей?
— О чём ты, Соня… — простонал он. — Опять ты… Ты поняла, что я сейчас тебе сказал? Скажи, такое возможно?
Соня снова почувствовала, что может дышать, что она у себя дома, что всё на своих местах. Что муж говорит ей о чём-то другом, но вовсе не о своей измене! Ледяное объятье кошмара отпустило Соню. Обессиленная, она смотрела на Митю, заставляя себя вникнуть в смысл его слов.
— Я как будто в грязи… словно это я сам… — повторял он.
— Мить… успокойся… — ошарашенно произнесла Соня. — Ты что? Я… я так не думаю. По-моему, это чушь. Да нет, нет! Не может он быть таким монстром. Убить… Нет, Мить, не верю я в это. Ты же его знаешь…
— Не знаю я его, Сонь… Я с ним только последние несколько лет жил. А говорили всякое. Я никогда не верил… не хотел верить!
— Ну и не спеши верить сейчас! Сам посуди — зачем ему это? Из ревности — так он же не сумасшедший… Тем более, ты говоришь, они давно порознь. Значит, из-за денег? Ну, отбирала она у него часть бизнеса. Но ради такого не убивают, Мить! Убить — это какую грань перейти надо! Тем более близкого когда-то человека. Да и если рассуждать практически — ведь это же страшно, могут вычислить. Разве стоит половина бизнеса того, чтобы остаток жизни провести в тюрьме?
— Какая тюрьма, Сонь… Вся ментура в городе — его. Я ещё удивляюсь, что мы с тобой до сих пор не в тюрьме, — горько усмехнулся Митя.
— Ну, это уже какие-то ужастики. Дон Корлеоне прямо! Думаешь, он способен… да нет, чепуха!
— Я не знаю, что мне думать. С Наташкой он сейчас по-хорошему, утешал её, даже сказал, что поможет разобраться с делами, что всё это теперь её по праву… Что сына у него больше нет, только дочь… — Митя помолчал. — Нет, я пытаюсь как-то сложить концы с концами, но… Какое ограбление, Сонь, это же бред! Анька твоя права: там охранников — на каждом пятачке по сто человек. Таких, как Калюжный, не грабят!
— Да все мы под Богом ходим… — пробормотала Соня.
Сейчас, в свете сказанного Митей, ей стало не по себе. Конечно, Соня всегда думала о Митином отце плохо. Как и все в городе, знала, что богатство Калюжный нажил неправедно, захватывая чужие предприятия, подминая всех под себя, подкупая кого только можно. Что там говорить — на себе испытала, как легко он перешагивает через людей… Даже на чувства сына ему наплевать.
Но поверить, что отец её мужа — хладнокровный убийца? Обычный гангстер, способный замочить человека — жену — просто из-за денег, пусть даже и чужими руками? Всё-таки один грех не обязательно предполагает другой. Например, в травле Сони участвует Димина мать — так что же теперь, и её причислять к убийцам?
— Я не верю, Мить, — твёрдо повторила она. — И ты лучше забудь об этом.
— Я не знаю, как мне на похороны ехать. Я на него смотреть боюсь.
— А ты не смотри. Твоя мама поедет?
— Не знаю. Вряд ли Натке это понравится.
— Вот, кстати! — в голову Соне пришла умная мысль. — Какой смысл убивать Ларису, если всё наследует дочка? Она выйдет замуж, станет самостоятельной… Стоило ли так рисковать — ради чего? Чтобы получить вместо одного конкурента — другого?
Митя бросил на неё странный взгляд.
— Я уже думал об этом, — сказал он. — Наташка в тот день поехала к матери. А что если их — должны были вместе… понимаешь? Кто же знал, что она из дома уйдёт? Я удивляюсь, почему она молчит… Неужели ей в голову не приходит самой, что…
— Но теперь-то её никто не трогает.
— Сейчас, сразу? Рискованно. За ограбление уже не выдашь — два раза подряд.
— Мить, прекрати! Пусть разбирается следствие. Есть такое понятие — презумпция невиновности. Думаю, твой отец имеет на это право — тем более, в твоих глазах.
— Ты его защищаешь? — удивился Митя. — А я думал… думал, ты сама считаешь, что это он, просто молчишь.
— У меня мелькнуло в голове что-то подобное, но я сразу же отмела! — честно призналась Соня.
— Просто потому, что он мой отец, да? А если ты узнаешь… если тебе точно скажут… что это он? Как, как ты будешь со мной жить после этого? Да ты дотрагиваться до меня не захочешь… — застонал он.
— Митенька… Ну при чём тут — ты и он, в конце концов! — она обняла его и начала целовать, успокаивая. — Дети за отцов не отвечают. Ты — это ты. Я всегда буду любить тебя… Тебе надо было сразу сказать мне. Никогда больше так не молчи, слышишь? Ты ведь сам чуть не убил меня!
— Соня… Сонечка, прости меня… Я сейчас только врубаться начал… какой страшный это человек… И мать… как она может возвращаться к нему? После всего? Она про него многое знает, но молчит. Неужели и она — ради бабок?
— Скорее, ради тебя.
— Всё одно — проституция…
— Не говори так! Ведь это твоя мать. Может, она ещё любит его…
— Сонь, не могу больше про них. Лучше бы они меня в интернате оставили, честное слово!
— Всё, хватит! Вот, кстати — про интернат. Вадик по тебе скучал, спрашивал…
— Да? — обрадовался Митя. — Сонь… я ведь точно знаю, я могу быть ему хорошим отцом. Пусть и не по возрасту, но…
— По-моему, он в тебе видит кого-то вроде старшего брата, — засмеялась Соня.
— Не важно. Я дам ему всё, что дал бы своему сыну. Но своего… своего мы тоже родим, да? Как только жизнь наладится…
Соня была почти счастлива — всё разъяснилось, Митя её по-прежнему любит! В свете этого ей было совершенно наплевать, как поступает его отец со своими женами. Это какое-то кино… плохой детектив, который можно и не смотреть.
— Когда же она наладится? — вздохнула Соня, впрочем, не слишком тяжело, потому что уже тонула в его объятьях, таяла от его поцелуев...
Этой ночью они спали друг к другу лицом, вдыхая дыханье друг друга. И Соня верила, что так дышать они будут всю оставшуюся жизнь.
***
Митя всё-таки уговорил Соню не ездить на похороны. Она и сама-то не очень туда рвалась, но… Трудно было смириться с тем, что Митя весь день проведёт с Наташей, не отходя от неё ни на шаг.
Соня старалась об этом не думать; она снова съездила к Вадику, потом прошлась по магазинам, купила продукты, прибралась дома. Митя заранее предупредил, что звонить не будет, но она всё равно волновалась. Вернулся он не слишком поздно, но мрачный, измученный. По дороге он купил бутылку водки, и теперь открыл её и выпил две рюмки подряд. Соня только молча поставила перед ним тарелку с разогретым ужином. Поев, Митя немного расслабился и стал способен рассказывать.
Народу пришло очень много, похороны проходили по высшему разряду — денег отец не пожалел. Как ни странно, присутствовала и мать; и Наташа ничего против этого не имела, они всё время держались вместе, втроём. Отец проявлял к падчерице теплоту и заботу, поддерживал её, как мог. Валерии на кладбище не было.
Митя к ним подходить не стал, он попробовал затеряться среди общих знакомых и не смотреть в сторону родителей. Но мать его нашла и тотчас же потребовала, чтобы он немедленно вернулся домой, а когда получила отказ, засыпала попрёками.
Тут Митя не выдержал. Он сказал ей, что странно требовать от человека, которому отравляют жизнь, другого отношения... что не ожидал от неё такой подлости, что разговаривать с ней не желает. А она начала нести прежнюю чушь — мол, его зомбировали, чтобы отбить от родителей, что отец, наоборот, его спасает, и что Митя ещё будет им благодарен…
Тогда он просто отвернулся и отошёл, чтобы не слушать. Вслед мать ещё кричала ему что-то про чужого ребёнка, которого он теперь должен кормить, и что, по её сведениям, Соня бесплодна после пяти абортов.
— Знаешь, я смотрю на неё… — качал головой Митя, — как будто это не моя мать, а какая-то жуткая, истеричная баба, ненормальная просто! Меня аж воротит!
— Не говори так. Она тебя любит и, думает, что спасает тебя, — с горечью проговорила Соня. — Она хочет видеть меня таким чудовищем — и видит. Мить, а… как отец?
— А никак. Он меня не замечал, я — его.
— А Наташа?
— Да… она совсем никакая была.
Митя смотрел куда-то в сторону, и Соня не стала допытываться.
— А тот человек — ну, за которого Лариса собиралась замуж?
— Не знаю… Кажется, его не пустили. Официальную речь папаша толкнул… что хоронит жену любимую, ну и так далее. А мама при этом стояла себе рядом спокойненько. Фарс, мерзкий фарс! И она в этом участвует!
— Но ты… ты ведь больше не думаешь… что это он?
— Не знаю. Я старался ни о чём не думать. Не знаю, зачем я вообще пошёл... С Ларисой попрощаться, конечно, надо было, она всегда ко мне хорошо относилась. А на поминки…
— Ты всё-таки поехал на поминки?
— Я не хотел, ты же знаешь, — Митя поморщился, — но Наташка вцепилась в меня, ничего не желала слушать. Только я ушёл практически сразу.
— Почему?
Митя сделал непонятную гримасу.
— Мить! Скажи мне, как есть. Ты же знаешь — когда ты начинаешь молчать… Не бойся, я уже привыкла — хуже не будет.
Он кивнул.
— В общем, Наташка выпила… И устроила скандал. Начала орать, что это ты виновата, что Ларису убили.
— Я?! — Соня чуть со стула не свалилась. — Боже… они что, теперь в убийстве меня обвиняют?
— Нет, — испугался Митя. — Ещё не хватало! Ты не так поняла… ну, мол, ты ведьма, накаркала ей беду.
— Как это? Когда?
— Ну… помнишь, твоя речь на её дне рождения. Про то, что бывают настоящие беды, и самое главное, чтобы близкие были живы-здоровы. Вроде как ты ей зла пожелала.
— О, Господи… — Соня схватилась за голову. — Сумасшедший дом!
— Да…— нехотя проговорил Митя. — Ну, вот я сразу же встал и ушёл.
— Только не говори, что она просто рехнулась после смерти матери, что у неё горе и тому подобное!
Митя поднял на неё виноватый взгляд — видимо, именно это он и хотел сказать.
— Разве ты не видишь, не видишь? — завелась с пол-оборота Соня. — Она меня ненавидит и будет добиваться тебя любыми путями! Она… она даже с твоим отцом готова быть заодно, лишь бы…
— Сонь… Я это знаю, — неожиданно сказал он.
— Что… знаешь?
— Что Наташка на многое способна. Что она помешалась на том, чтобы меня получить. Но мне её почему-то жалко… всегда было....
— Почему же? — тихо спросила Соня. — Почему, Мить? Может, потому, что от жалости недалеко до любви?
— Нет, именно потому, что далеко. Сонь, я знаю, что такое безответно любить. Я когда думал, что ты даже не смотришь на меня… почти умирал.
— Так ты всех пожалей, Митя! Тебя многие… безответно любят! — Соня вскочила. — Пойди и их всех пожалей! Наташа теперь осталась без матери — так утешь её, приголубь, приласкай… кроме неё — никто же не знает, каково это!
— Прекрати! — он тоже вскочил на ноги и пошатнулся. — Соня, ты ведёшь себя, как маленькая! Почему ты мне не доверяешь? Может, потому… что сама — можешь кое-кого пожалеть, а? Ну, признайся, давай! Что тебе жалко Женю, что тебе трудно прогнать его, когда он приходит! Как ты его тут жалеешь, давай, говори!
У Сони округлились глаза. Она не знала, что и сказать. Неужели Митя всё это время знал, что сюда приходил Женя, и молчал, не устроил ей сцену ревности?
— Что… что ты несёшь?
— Прости, Сонь… — он упал обратно на стул и обхватил руками голову. — Это всё они… на нервы действуют. Мать орала… что твой бывший ходит к тебе за моей спиной. Прости, прости… Я в это не поверил, конечно…
Он поднял на неё просящий взгляд — мол, скажи, что это не правда.
— А в пять абортов? — тихо спросила Соня. — Тоже — появились сомнения?
— Соня!
Она молчала, пытаясь понять — что это было, просто наговоры его матери, или за ней установлена настоящая слежка? Анька видела у подъезда «шпиона», но с тех пор никто здесь не появлялся. Соседи доложили? Но кому?
Соня понимала, как отреагирует муж, и всё-таки не сумела соврать.
— Мить, он был здесь. Один раз — был, — устало произнесла она, глядя ему в глаза.
— Что… Что ты сказала?! — не поверил ушам Митя.
— Что слышал. Он приносил ключи… Подожди, когда же… Сейчас вспомню. Да, точно — на другой день Вова попрошайничать заявился. Ты ещё всё выспрашивал, что со мной…
Митя уставился на неё испепеляющим взглядом, потом вскочил и убежал в комнату. Соня осталась на кухне. Она начала убирать со стола посуду, в голове у неё творилась сумятица. Она ни в чём не виновата, чтобы оправдываться, но ведь не рассказала, выходит — соврала. Значит, теперь он поверит чему угодно.
А Митя уже снова влетел к ней, схватил за плечи, дёрнув так сильно, что тарелка выпала из её рук и грохнулась в раковину, разбив любимую Сонину чашку.
— Что?! Отвечай, что?! Что он делал, что было — говори, отвечай, немедленно!
— Пусти… мне больно, не смей меня трогать! Ненормальный… — Соня попыталась освободиться.
— Сонь, Сонь… я ведь, и правда, псих! Весь в папашу! Говори, или я убью тебя. Честно.
Он смотрел на неё — с бешенством и мольбой одновременно. Нельзя было не пожалеть его сейчас.
— Митенька… — Соня обхватила его лицо обеими руками и принялась целовать, словно стирая гримасу страдания. — Митенька, родной мой, успокойся.
— Он дотрагивался до тебя, да? Что он сделал?
— Митя, хватит! — заорала Соня. — Я поэтому и молчала! Чтобы ты не бесился! Ничего не было. Он… отдал ключи. Но это был просто предлог.
— Зачем ты его пустила?!
— Я его не пускала! Он открыл дверь сам!
— Мразь! Козел ё…! Как он смел… Что, дальше, говори, что было дальше!
— Сказал, что знает, кто ты. Мол, я потому предпочла тебя, что ты сын Калюжного. Обозвал меня. Нёс всякий бред.
— Какой? Говори всё!
— Допытывался, хорошо ли мне с тобой в постели…
— И что? Что ты ответила? Он хотел, чтобы ты сравнила, да? Ну, и как же всё-таки — хорошо? Или он лучше?
— Ну хоть ты-то не начинай! — взмолилась Соня. — Его мучают комплексы, Мить! Я поставила его на место, он извинился. Сказал, что это от ревности. Что он… всё ещё любит меня.
— Дерьмо… — простонал Митя. — Что ещё?
— Боже, Митя, я испугалась — мне не нужно его любви… Не знала, как от него избавиться. Он рассказал про свою жену, как она вернулась к нему, а он её не пустил. Потом заявил, что я тоже к нему прибегу. Но меня он простит.
— Ещё чего! Не дождётся! — сквозь зубы произнёс Митя.
— Я ему так и сказала!
— Ты не ответила — он касался тебя?
— Попробовал обнять, — честно призналась Соня, решив больше никогда не врать мужу. — Я вырвалась. Он попросил прощения, сказал, что это был порыв.
Лицо у Мити перекосилось от гнева и ненависти.
— Потом ты позвонил — очень вовремя, — заторопилась Соня. — Я не могла подойти — боялась, что ты поймёшь и рванёшь домой. Стала его гнать. Тогда он ушёл. Предсказывал, что мы расстанемся недель через пять.
— Ну вот он и обломался! Прошло уже больше, да, Сонь? Да?
«Смотря от чего считать… если от прихода Жени — то и месяца не прошло», — подумала она, но вслух сказала:
— Мить… не сходи с ума!
— Это всё? Сонь, это точно — всё? Он больше не появлялся, не звонил?
— Не появлялся и не звонил.
Митя зажмурился, как от сильной боли.
— Это был единственный раз, когда я что-то от тебя скрыла! — сердито выкрикнула Соня. — Я же знала твой характер. Пожалуйста, Мить… забудь! Ума не приложу, как твоя мама могла об этом…
— Никак… — сумрачно произнёс он, всё ещё не открывая глаз. — Она просто всё выдумала.
— Теперь у тебя зародятся сомнения, да? — горько усмехнулась Соня. — Насчёт всего остального…
Муж поднял на неё измученные глаза:
— Я верю тебе, Сонь. Только тебе. Если я не смогу тебе верить, то не смогу жить.
— Я тоже, Мить… Я сама виновата. И ещё… что касается Наташи. Я постараюсь… в общем, давай никогда больше не будем… оба…
— Давай…
Вид у него стал просто убитый. Он посмотрел на неё, словно на что-то решаясь, и вдруг сказал:
— Сонь. Я тоже должен… признаться.
— В чём? — она замерла.
— У нас с Наташкой… кое-что было, давно. Всего один раз… ей в тот день восемнадцать исполнилось, она сказала, что совершеннолетняя, и затащила меня в постель. Я потом дико жалел об этом. Нельзя было… я же её, как родственницу воспринимал… Ну, объяснил потом… что это ошибка, и что больше никогда… Сонь, она мне даже не нравится, как женщина! Просто… знаешь, по глупости — предложили, не отказался. Кретин, короче.
Соня молчала, боль разливалась у неё по сердцу. Она, конечно, подозревала, что такое могло быть, не слепая же, видела — тогда, в ресторане, но надеялась, что всё это просто её ревнивые домыслы.
— Сонь! Я никогда её не любил! Никого до тебя не любил... Но вот она с тех пор… совсем чокнулась.
— Ты… был у неё первым, да?
— Представь себе, нет, а то бы вообще… Я знал, что у неё были до меня...
— Значит… — медленно начала Соня, — вот почему ты так трогательно к ней относишься. Прощаешь то, что даже матери не простил, то, что Наташа так меня…
— Потому что она от ревности двинулась! Потому что… потому что я сам в этом виноват, понимаешь?
— Да, — только и сказала Соня.
Отвернулась к раковине и принялась собирать осколки посуды. «Бьётся теперь регулярно», — мелькнула в голове нелепая мысль.
— Это было три года назад! — раздражённо бросил Митя.
— Да я всё поняла, Мить… ты не смог ей противиться… Может, и сейчас… как ты сказал: предложат — и не откажешься?
— Сонь… — он подошёл к ней сзади и крепко обнял, целуя в висок, щёку, краешек губ. — Ты же не ревнуешь меня к Кате… ко всем остальным.
— Потому что знаю, что они ничего для тебя не значат! А эта… Эта дрянь добивается тебя постоянно, она ни перед чем не остановится! Как муха… липнет и липнет. А ты, вместо того, чтоб отогнать — раз и навсегда, своей жалостью только ей помогаешь. Мить, ей на руку твоё чувство вины! Если ты и виноват перед ней — то не больше, чем перед другими. Она сама понимала, что делает! Ты передо мной будешь виноват, если не прекратишь эту родственную любовь! Видать, не зря ты скрывал…
— Ты ведь тоже скрывала… — справедливо заметил он.
Соня преткнулась.
— Это… другое… — выдавила она. — Мить… я никогда не запрещала тебе общаться с друзьями, с родными… ты сам решал, да? Но сейчас… Если ты будешь дружить с ней, перезваниваться, всё это кончится плохо!
— Сонь, я не буду с ней дружить, клянусь! После того, что она несла на поминках… И знаешь… противно смотреть, как папаша её обхаживает.
— Хочет теперь влиять на неё? — осторожно спросила Соня.
— Похоже на то… Наташке на фиг все эти рестораны и предприятия не нужны. Отец всё у неё купит. Как хотел у Ларисы купить.
— Наверное, обидно ему — за своё же платить?
— Да уж… Жаба, небось, душит… Но лучше так, чем чужому.
— А если она тоже не согласится? Или ей тот, из Раскова, больше предложит?
— Она-то согласится. И ещё… Она молчит… про Ларису. Может, что-то тоже… подозревает?
— Тогда она всё даром отдаст!
— Наташка до денег жадна, и чем там закончится… Если отдаст — с чем останется? Конечно, смотря как отец будет давить… Ладно, Сонь, хватит, не могу о них больше!
Когда они легли спать в эту ночь, каждый думал о своём. Соня — пыталась не представлять, как муж занимается любовью с «сестрёнкой». Митя тоже ворочался. Он сделал ещё несколько попыток допросить Соню про Женю. Интересовался, что она почувствовала, когда он до неё дотронулся, и тому подобное, пока Соня не взбунтовалась.
— Прекрати, пожалуйста! Не хочу я о нём!
— Гад! Найти его, что ли… объяснить, что к чему… — бормотал Митя себе под нос.
— Не вздумай! Оставь его в покое, он больше не появится. Ну, за что тебе его ненавидеть?
— То есть как это? — изумился Митя. — Он мою женщину хочет, мою жену! Что я должен испытывать?
— А он что испытывает? Представь себя на его месте, ты бы как поступил? Вот представь, что я ухожу от тебя… к другому.
Митя несколько секунд лежал молча, потом произнёс:
— Я не могу это представлять. Просто физически — не могу и всё. Сонь, я тогда сдохну сразу. Только сначала убью его…
— Вот видишь!
— Ты права… Я бы хуже себя вёл, в сто раз… Он ещё паинька.
— А я поражена была, когда он заявился… он такой гордый. Надеюсь, он всё понял. Больше не приходил, так что…
— Гордый! — разозлился Митя. — Он просто струсил! Знает, кто я, вот и засса л! А вот я бы ему так не оставил…
— Чушь! Если человек от тебя ушёл, то какой смысл… При чём тут вообще… кто-то другой? В чём его вина?
— В том, что этот другой… дотрагивается до твоей женщины! Тебе не понять!
Соня прикусила язык — она отлично понимала. Они прекратили спорить, но мучиться не перестали. Она даже в темноте чувствовала, как напряжённо молчит Митя. Только к половине ночи Соня услышала, что он задышал ровнее. Сама она не сомкнула глаз до утра.
Продолжение - глава 25.
(начало - глава 1, глава 2, глава 3, глава 4, глава 5, глава 6, глава 7, глава 8, глава 9, глава 10, глава 11, глава 12, глава 13, глава 14, глава 15, глава 16, глава 17, глава 18, глава 19, глава 20, глава 21, глава 22, глава 23)
Навигация по каналу Галины Маркус
___________________________________________
Обложка - Елена Юшина. Иллюстрации - Олег Ильдюков