Единственному ребенку в семье в один прекрасный день родители сообщают : "Скоро у тебя появится братик". В пять лет братика мне очень хотелось, я часто пыталась узнать, почему его нет. На серьёзный детский вопрос отшучивались. Теперь, когда я привыкла быть единственным ребенком в семье, родители ждали от меня радости.
Особого счастья от известия я не испытывала. Даже странно. Про себя думала: "Ну и ладно, пока же его нет". Поговорили со мной, как с маленькой, и наконец оставили в покое.
Время шло своим чередом, у мамы рос живот. И скоро он стал мне казаться огромным. Иногда я размышляла про мамин живот: "Как же он там сидит?". И ещё один вопрос не давал мне покоя: "Неужели моя мама так и останется толстой?". Она гладила живот и показывала, как малыш дерётся, а мне становилось её жалко. Мы с отцом старалась помогать ей, лишний раз не беспокоить, когда они с братом отдыхали.
Раз я проснулась ночью, встала с кровати и плюхнулась в воду.Все спали, было тихо, меня охватила тревога. Я подошла к отцу, толкнула в плечо и сказала:
- Папа, на полу вода. Смотри, моя книжка промокла.
Заспанный, он не сразу понял, в чем дело. Подпрыгнул, включил свет и воскликнул:
- Нас затопило!
Началась кутерьма! Вызвали пожарных, те приехали: то насос не работает, то шланг короткий. В общем, единственная польза от них была в том, что они нашу маму с братиком на руках вынесли из потопа. Тогда я впервые услышала фразу "стихийное бедствие".
Воду откачивали, она все прибывала. По огороду бурным потоком шли серые волны. Огромная сила сметала наш дом, становилось жутковато.
Пожарные боролись с потопом и весело ловили рыбу, а улов отдавали нашему псу Антошке; он спасался от потопа на крыше своей будки. После стихийного бедствия мы жили в школе. Потом нам дали квартиру в центре города, называлось наше жилье "маневренный фонд". Вот так мой брат вместе с нами пережил стихийное бедствие.
Летом на рынке много зелени, овощей и фруктов. Отец исправно покупал вкусненькое, и мама с удовольствием ела. Я, конечно, слышала, что у беременных свои причуды. У мамы была особая - каждый день она уплетала тархун. Свое пристрастие объясняла просто: "малыш просит".
Глядя, с каким аппетитом она ест, я удивлялась - неужели трава настолько вкусная? Решила попробовать и быстро выплюнула. Совсем не понятно, как этот мелкий троглодит в животе может столько есть?
В один из дней мама сказала: "Юра, уже началось". Отец кинулся звонить в скорую, мать присела, пыхтя, посидела и ехать отказалась. Сказала, мол, тревога ложная, походит и все пройдет. Собрались с отцом и пошли гулять. Я долго ждала, все думала, как она? Наверное, уже в больнице. Напряжение росло, и я пошла за ними следом. Свернула за угол и заметила парочку, неспешно гуляющую по проспекту.
В больницу, конечно же, мы маму отправили. Да она и сама все понимала, просто ей вдруг стало страшно. В роддоме нам с папой сказали, мол, нечего ждать, идите домой. Время тянулось. Я все думала, почему он так долго рождается? Все мысли были там, в больнице. Чтоб чем-то заняться, отец предложил сходить на рынок за раками. По одному запустили в таз, поставили воду, достали специи.
- Вы чем здесь занимаетесь?
На пороге стояла Татьяна, они с мамой работали и дружили. Отец удивился ей и ответил:
- Раков варим.
- Юра, какие раки? У тебя сын родился! - воскликнула она.
Мы обрадовались, хоть и было немного обидно, что первой такую новость узнала Таня. Отец растерянно почесал затылок, спохватился, и мы дружно понеслись к роддому.
В долгожданный день выписки с цветами торжественно встретили маму с новорожденным. Она открыла кружевной конверт и, глядя на меня с улыбкой, сказала:
- Ты только посмотри, какой он красивый!
Я взглянула на маленькое красное личико с тёмным пятном под глазом, не понимая, чем она восхищается. Уже дома, когда сверток развернули, я увидела, насколько маленьким и беззащитным появляется на свет человек, царь природы.
С первого дня мы с отцом распределили обязанности: он стирает пелёнки с какашками, а я остальные.
Постепенно я осознала, что маленький ребёнок в семье - это совсем не та прелесть, о которой рассказывали взрослые. Ночью люди спят, а он орёт. Разговаривать брат не умел, свои желания выражал криком: когда хотел есть, пить. Если он что-то хотел, то жмурился, краснел, сжимал кулачки и включал свою сирену.
В пеленках и детском плаче прошел месяц, а мы так и не придумали ему имя. Задача оказалась не из лёгких. Мама твердила свое:
- Мы долго ждали ребенка, пусть будет Владимир. Он родился, чтобы владеть миром.
Отец не соглашался, имя ему не нравилось.
- Ну посмотри на него? Не похож он на Владимира.
Бурно спорили, спрашивали меня, я предложила имя в честь деда - Сергей. По началу со мной согласились, но через пару дней, отец заявил:
- Он будет Славиком! Посмотрите какой славный мальчишка. Имя старое, русское. Он вырастит и будет прославлять добрыми делами себя и нас. Не надо ему носить имя моего отца. У него должна быть своя судьба, гораздо лучше и счастливее.
Мы с мамой согласились, и братика назвали Славиком.
С каждым месяцем он подрастал. Наш малыш менялся, у него появлялся интерес ко всему. По очереди, каждый день мы гуляли с ним на проспекте. Зимой, пока одевали, он морщился и плакал, но как только коляска катилась, сразу же тихо посапывал. Очень ему нравилось спать на свежем воздухе.
Скоро мама вышла на работу, в помощь вызвали бабушку. Наш ребёнок уже не хотел смирно лежать. Он крутился, вертелся и в один день раз - и уселся на попу. Теперь непременно из коляски одна нога торчала наружу.
В один из дней мама пришла с работы и сказала:
- Я взяла Свете путёвку в лагерь на море.
Пока они с отцом о чем-то говорили я себе думала: "Зачем мне лагерь?"
В назначенный день поехали в тот самый лагерь. Одна, без родителей, я никуда не ездила, и поездка казалась мне необычной. Подошли к лагерю, отец оценил высокие ворота, забор в решетках и заключил:
- Да, приличное место лагерем не назовут.
Именно там я четко поняла, что строем отдыхать мои родители меня не научили.
Поток закончился, наступил долгожданный момент отмены режима. Скрипучие ворота открылись, меня встретил отец, навсегда забирая из лагерной жизни. Мы с ним обнялись, пока ждали автобус, я расспрашивала, как дела дома, как младший брат. Довольный отец сообщил радостную новость - Славка уже ходит. Страшно захотелось домой, увидеть его первые неуклюжие шаги.
Зашли на порог, маленький топотун тут же появился в дверях, глянул на нас и шустро побежал навстречу.
Однажды ночью мы все проснулись от жуткого дыма. Горел соседний дом. Мама суетилась, искала документы, ценные вещи. Отец вышел на веранду, посмотрел и сказал:
- Самое ценное у нас - это дети.
Мама одела Славика, а отец спокойно, как ни в чем не бывало, расхаживал по комнате. Наша мама Наташа не выдержала:
- Юра, пожар! Мы горим! Одевайся быстрее.
Он ответил:
- Пожар пожаром, но носки я должен найти.
- Юра, мы горим! - возмущенно кричала Наташа.
- Так если мы действительно сгорим, я что, буду ходить без носков? Босиком, неизвестно сколько? Лучше помоги мне найти носки.
На улице нам открылось жуткое зрелище: рушилась крыша, летели пылающие в огне доски, из окон вырывались алые языки пламени. С балкона люди швыряли вниз какие-то вещи. Все округу окутало дымом.
Приехали пожарники, развернули шланги, они короткие, вызвали машину в подмогу. Огонь бушует, дом горит быстро, как спичка. К утру пожар потушили. Наша квартира не пострадала. Всю ночь мы со Славой провели у соседей, в доме напротив. А отец помогал погорельцам спасать добро. Утром дружно вернулись в квартиру. Стихийное бедствие вспоминали долго, потрясение прошло, поэтому шутили и смеялись. Из разговоров выяснилось главное: что у нас растет славный пацан. В воде не тонет и в огне не горит - проверено!
Скоро мы переехали из центра в другой район города. Наш "маневренный фонд" закончился, и нам дали обычную квартиру. Рядом с ней детский сад, в него и пошёл наш Слава. Свой садик я помнила хорошо, и поэтому старалась лишний раз оградить маленького брата. Дома мы с ним читали книжки. Помню, ему жутко нравилась сказка про Нильса, он выучил замысловатые имена и поправлял меня, если я ошиблась. Вечерами гуляли в парке, катались на каруселях. Осенью, когда полно желтых листьев, ходили в лес, закапывались в сухие кучи листвы и хохотали. Нам было весело. Куда бы я ни шла, он всегда просился со мной. Домой возвращались, как два заговорщика, поглядывая друг на друга и улыбаясь. Если кто-то спрашивал у Славика, где мы были, он неизменно отвечал одно и тоже: "Мы гуляли".
Я уезжала на сессию, ему везла подарки. Он радовался и с нетерпением ждал моего приезда. В одну из поездок в детском мире нашла модный портфель для нашего школьника.
Мама привезла учебники в подарок школе, и мой младший брат окунулся в новый этап жизни. Первый класс воспринял с удовольствием, но, как только понял, что учиться придется долго и нудно, интерес пропал. Портфель то и дело забывался дома, частенько я неслась за горе-учеником следом. Учителя в один голос жаловались, мол, сидит на уроке, а думает о своем, глядя в окно.
Разные этапы жизни мы пережили вместе, в каждом из них была уйма тревог и волнений. Мой брат давно вырос. Однажды я у него спросила:
- А ты помнишь как я лупила тебя полотенцем?
Он удивился:
-Не помню, сочиняешь! Не могла ты бить меня.
-Почему? - не унималась я.
-Потому что ты меня любишь, и я тебя.
И правда. Ведь только любовь умеет прощать, забывать и созидать.