В Москве на Болотной набережной продолжается социальный эксперимент: гуляющая публика столкнулась с современным искусством. Напротив нового, пока закрытого, арт-пространства ГЭС-2 фонд современного искусства V-A-C разместил скульптуру «Большая глина №4» швейцарского художника Урса Фишера.
12-метровая композиция воспроизводит массу из нескольких комков глины, которую художник разминал в руках, увеличенную в 50 раз и отлитую в алюминии. До этого скульптура стояла среди небоскребов на Манхэттене, а затем во Флоренции, на площади Синьории, теперь она на несколько месяцев приехала в Москву, возбудив местную общественность.
Сама по себе скульптура крайне интересна — она символизирует кусок сырой материи, которого только коснулась рука творца: на глине остались вмятины и отпечатки пальцев художника. Глина вообще — это образ первичной материи, из нее Бог слепил первого человека. Это чистая интенция, возможность, из которой может родиться Голем или первобытная Венера, свистулька или статуя Давида — во Флоренции «Глина» стояла напротив шедевра Микеланджело, вступая с ним через площадь в творческий диалог, как первая и завершающая стадии творения.
«Есть мир готовых вещей, в котором мы живем, но в начале всего этого есть сырой материал. Это произведение искусства о начале создания произведения искусства» — комментирует старший куратор фонда V–A–C Катерина Чучалина.
Сырая скульптурная масса преображает городское пространство, в которое она помещена: в Нью-Йорке она отстраняла функционализм небоскребов Мидтауна и башню Seagram Building классика модернизма Миса ван дер Роэ, словно кусок живой материи в царстве стекла и бетона. Во Флоренции был еще больший контраст с монолитным крепостным Палаццо Веккьо с зубчатой башней, и с классическими скульптурами, будто вылепленными из той самой глины. А в Москве грубая, природная фактура Урса Фишера бросает вызов памятникам конструктивизма: Дому на набережной и ГЭС-2. Но главное — это метафора возвращения к природе и естеству, глина живая и телесная, вызывает желание размять ее пальцами, приобщившись к акту творения и познания материи.
Однако из множества смыслов и ассоциаций, заложенных в этом объекте, публика предпочла вычленить один-единственную и радостно закричала: «это г***». Фестиваль говеного юмора, развернувшийся в соцсетях в последние пару дней, вызывает серьезные опасения за психологическое здоровье комментаторов — нельзя же, в самом деле, во взрослом возрасте так сильно страдать анальной фиксацией.
«12-метровая стопка не очень аккуратного д***а» (Максим Галкин), «моя собака сделает лучше», «очередной высер», «мэрии насрать на москвичей»; комментаторы цитируют Мединского («Рашка-г****»), вспоминают Хармса («—Я скульптура! — А по-моему ты г***!») и говорят, что уже собирают митинг под лозунгом «нет д****!». Между тем глава общественного совета при Министерстве культуры России Михаил Лермонтов заявил, что считает установку в Москве скульптуры Урса Фишера ошибкой: общественные пространства города должны быть «наряжены в соответствующие наряды, соответствующие стратегии национальной безопасности».
Москвичи, конечно, не избалованы абстрактной пластикой, у нас не на каждом углу Генри Мур стоит. Напротив, в последние десятилетия столицу захлестнул вал дешевого монументального ширпотреба, производимого горсткой скульпторов, узурпировавших худсоветы и госбюджеты — Церетели, Бурганов, Клыков, Щербаков.
Пучеглазые истуканы Церетели, геморройный Достоевский, сползающий со стула у Библиотеки Ленина, нелепый Жуков на коне-иноходце, Столыпин, дежурящий на КПП, Уланова на столбе, Калашников, настороженно озирающийся, как дед с берданкой на огороде — вот где подлинное раздолье для здорового юмора и бахтинской «эстетики телесного низа». Но гнев публики вызвала непривычная абстрактная скульптура.
Вероятно, все дело в том, что у людей накопилась многолетняя фрустрация по поводу современного искусства, которую они, однако, боятся высказать публично, чтобы не прослыть ретроградами. Большинство в глубине души уверено, что это все шарлатанство, «я бы сам так сумел», но художники умеют все это ловко подать и продать. И вот появляется арт-объект непонятный и раздражающий, появляется зазор между произведением и зрителем, который можно заполнить своими фантазиями и домыслами. И здесь-то и происходит настоящий тест — вместо того, чтобы включить воображение и выйти за рамки банальности или на худой конец пройти мимо, пожав плечами, человек с облегчением восклицает «г***!», таким образом выражая свое давно копившееся раздражение современным искусством.
Впрочем, возмущение публики и все аллюзии являются частью стратегии автора: комментаторы, сами того не осознавая, льют воду на его мельницу. Провокация удалась, «слив засчитан», объект вступил в напряженный диалог с городом. Как заметил Григорий Ревзин:
«В замысле это был кусок глины в руках скульптора, но он собрал в себя все говно, которым в него кидаются. В замысле это не было памятником, но здесь, в Москве, эта вещь неожиданно им стала – памятником единению в ненависти, которую мы выливаем на страницы социальных сетей».
«Большая глина №4» простоит на Болотной набережной еще несколько месяцев. А может, задержится там надолго: поначалу считали, что ненавидимая многими Эйфелева башня поставлена только на время Всемирной выставки в Париже — а она осталась навсегда.
А вы уже успели посмотреть скульптуру?
Подписывайтесь и оставляйте комментарии!