3 Начало семидесятых.
(продолжение)
Осенью семидесятого года, когда я пошел в первый класс сельской начальной школы, бабушка там уже не работала. Ушла на пенсию и устроилась работать медсестрой в больницу. А то бы я попал в ее класс и стал бы четвертым по счету шалопаем в семье, кто у нее учился. Но Бог миловал, и меня учили ее коллеги, хорошо ее знавшие и потому требовавшими с меня втройне.
Школа была деревянной, одноэтажной. Ходить туда нужно было в соседнюю деревню, километра за два. Осенью, перепрыгивая через огромные лужи, зимой пробираясь через сугробы по колено, а то и по пояс, весной по расквашенной жиже, и все в полных потемках, когда даже уличные фонари были редкостью и светили кое-где. Каждое утро по шесть дней в неделю мы упрямо шли за новыми знаниями, двойками и проказами...
В начальной школе я учился почти всегда на отлично и абсолютно без каких-либо усилий. Еще до школы я научился бегло читать, неплохо считал в рамках простейшей арифметики, и помнил букварь наизусть. Кроме того послевоенный беби бум уже закончился, и в классах с каждым годом было все меньше и меньше учеников. Если каких-нибудь пять-десять лет назад класс в сорок человек был нормой, то наш класс состоял из девяти человек. В других классах было примерно по столько же. Попробуй не выучить, если спрашивают на каждом без исключения уроке, да еще и по несколько раз.
Чтобы не нанимать еще одного учителя, классы сдваивали: второй класс всегда учился отдельно, а первый и третий в одном кабинете одновременно. Учительница давала задание первому классу, а потом начинала объяснять новую тему третьему. Первый, разумеется, внимательно слушал. Потом, когда объяснять начинали первому классу, слушал и третий тоже. Так мы учились в двух классах одновременно.
Две классных комнаты, теплых в любое время года и светлых в любое время суток. Столовая прямо в коридоре, где стоял стол раздачи и несколько столов на четыре человека каждый. Большая библиотека. Она была не только школьной, но и местной библиотекой для взрослых. Там я проводил почти все перемены, если не сходил с ума с одноклассниками, носясь сломя голову по коридору. И ...
Вот что меня всегда раздражало в советских учебных заведениях, так это туалеты, которые в подавляющем большинстве представляли собой постамент самых разных размеров (в зависимости от самого туалетного помещения) с неизменными тремя дырками в ряд. Почему именно тремя, не знаю, но цифра три была в СССР сакраментальной: три богатыря, три танкиста, три собутыльника... И три дырки в туалете, ничем не перегороженные. Почему? Видимо пытались таким образом привить безграничное доверие к коллективу , выбивая последние зачатки буржуазного privacy. А иногда заходили и еще дальше. Уже где-то в самом начале Перестройки в одной из перестроечных телепрограмм вышел репортаж о какой-то захолустной районной школе, в которой не только дырки не были отгорожены кабинками с дверями, но и сам туалет не был перегорожен стеной. То есть он был один и для девочек и для мальчиков. Справедливости ради, нужно сказать, что он был не единственным в школе и располагался на этаже, где занимались ученики с первого по третий класс. Видимо эксперимент по внедрению чувства товарищества решили пока не доводить до учеников средней школы, ограничевшись пока учениками начальной, которые согласно этому смелому эксперименту были вынуждены справлять малую и большую нужду сообща, плечом к плечу и попой к попе. Вот уж где процветал настоящий коллективизм и полное доверие к товарищам, независимо от пола, национальности и социального происхождения родителей! В советском туалете все равны! Попа сына какого-нибудь профессора рядом с попой дочери кухарки! Не даром в СССР была широко распространена поговорка (которую никак не мог понять ни один иностранец)-- "Я с тобой на одном гектаре с...ть не сяду" по отношению ко всякого рода отщепенцам и людям некомпанейским. Дескать, с кем угодно, только не с тобой. Как высшая форма презрения или высшая мера наказания в бытовом кодексе строителя коммунизма, подобно расстрелу в уголовном праве.
Вы спросите, почему я уделяю так много внимания теме туалетов? Все очень просто. О школах того времени снято огромное количество художественных и документальных фильмов. Написаны тонны всяких художественных и публицистических книг, журнальных и газетных статей. Хотя бы где-нибудь из них поднималась тема школьного туалета? А теперь скажите, может ли школа обойтись без торжественных линеек, красных уголков, ленинских комнат, портретов вождя пролетариата, кружка "умелые ручки" и игры "Зарница"? Да? А может ли обойтись хоть одна, даже самая маленькая и захудалая школа, даже в самой глухой деревне, без туалета? Тото же.
Разумеется, не все школы были оборудованы плохими туалетами. В большинстве школ крупных городов была канализация, как и в любом городском учреждении, и туалеты там были вполне приличными, если, конечно, не читать надписи на стенах. Но туалеты сельских школ... А ведь и в них учились дети. Точно такие же, как и в элитных школах Москвы и Питера.
Вообще о туалетах в СССР можно рассказывать бесконечно долго, деля их на виды и категории: уличные туалеты в крупных городах, уличные туалеты в мелких городах, вокзальные туалеты, туалеты в ресторанах, туалеты во взрослых учреждениях, туалеты в детских учреждениях, туалеты в пионерских лагерях, военных частях... Единственно чего не было в СССР, так это платных туалетов и туалетов в торговых центрах, которых тоже не было. Туалеты на городских улицах были, но их было мало. К тому же их редко убирали. Вентиляцией в них, в лучшем случае, служила открытая форточка. Кабинки в таких туалетах были большой редкостью, поэтому заходя туда, первое что ты чувствовал, это стойкий запах мочи и канализации, а первое, что ты видел, это энное количество людей самого разного возраста и самых разных социальных слоев, сидящих со спущенными штанами над дырками в полу в позе орлов, готовых вот-вот взлететь...
Забегая вперед, и чтобы поставить окончательную точку в этой теме и больше к ней уже не возвращаться, скажу, что средняя восьмилетняя школа, в которую я перешел по окончании начальной, тоже имела типовой туалет классического советского образца, состоящего из постамента и трех дырок. Постамент, правда, был значительно больше и соответственно дырки располагались на большем расстоянии, чем в прежней школе, но их все равно было ровно три. Еще одной особенностью этого туалета было то, что не имея канализации, из него нужно было периодически в течении учебного года откачивать содержимое с помощью асенизаторской машины. При этом на всем первом этаже, где располагался туалет, стоял такой душистый запах!!!
В прежней школе постамент был деревянный и почти всегда сухой и чистый: писая в дырку, мы старательно метились, ибо в противном случае, будучи застигнутыми на месте преступления, мы могли получить словесный нагоняй с криком на всю школу от школьной уборщицы бабы Дуси. А кому хотелось, чтобы вся школа знала о том, что ты не можешь попасть в дырку? Особенностью же туалета в новой школе было то, что практически на каждой перемене там было полно народа: там курили, там играли в карты и орлянку, фарцовщики продавали жвачку и фирменные сигареты, а кто-то просто стоял за компанию.
Не страдая в детстве излишней стыдливостью, я все же как-то не решался справлять нужду в присутствии всей этой оравы. Старался дотерпеть до дома (нажив себе таким образом ряд проблем с желудком) или сходить в школьный туалет во время урока. А вот курить туда ходил на каждой перемене...
Курить я начал еще месяца за два до первого класса вместе с одногодком Лешей, родители которого снимали дачу у моей бабушки. С его сестрой Катькой, которая была годом старше нас, мы однажды забрались под крыльцо и показывали друг другу свои пиписьки. Ничего интересного я там у нее не увидел, как впрочем, и она у меня, но это навело на массу новых философских размышлений.
А с Лешкой, который ничего не знал о нашем с Катькой интиме, мы забирались в рощу за деревней и там курили украденные у отца сигареты "Памир".
Думал ли я тогда, беря эту горькую, дешевую сигарету без фильтра, что уже через год с лишним я начну курить в затяжку, заправски пуская дым через нос, а спустя каких-то четыре года буду тщетно пытаться бросить курить из-за вечной отдышки и отставания в росте? Что эта привычка растянется ровно на пол века? Что все закончится почти смертельным диагнозом, вызванном не то работой с химикатами, не то вечным курением по полторы пачки красного "Winston"а в день, а скорее всего и тем и другим сразу. Виню ли я кого-то в этом? Нет, нисколько. Пусть я начал курить в семь, пусть я еще плохо соображал,-- я сделал свой выбор. Очень глупый и неправильный выбор. Но это мой выбор! Он на всю жизнь и за него отвечаю я, и только я, чем бы этот выбор не закончился!
Вы думаете, я был уникален, начав курить в столь юном возрасте?
Когда я пришел в первый класс, курила почти половина класса: четыре человека из девяти, включая меня. В самой школе мы не курили, но по дороге домой обычно забирались под совхозный амбар и там спокойно курили либо мой "Памир", либо "Беломор", который курил отец одноклассника Леньки. Ну а сойдясь с Ленькой и еще несколькими ребятами, близкими по возрасту, я уже стал курить почти регулярно: по дороге в школу, по дороге со школы, и когда гуляли, благо жили мы в деревне и недостатка мест для уединения там никогда не было в любое время года. Я умудрялся курить так, что родители до пятого класса даже не подозревали, что я курю.
Примерно в то же время вдруг снова начал курить мой дед. Он курил когда-то, потом бросил. А тут выпил лишнего и попросил сигарету. Так и пошло. Но он стал курить более дорогие и престижные болгарские. Поскольку самому ему ездить в магазин за сигаретами было лень, он обычно посылал меня, давая в качестве вознаграждения деньги на лимонад и сладости и снабжая меня запиской примерно такого содержания:
"Прошу продать моему внуку Павлу сигареты "Варна".
Подпись.
Особенностью этих записок было то, что в них никогда не прописывалось количество пачек и дата. Продавцы обычно эту записку возвращали мне после прочтения вместе с проданными сигаретами, и таким образом, она становилась безвременным carte blanche, которым можно было пользоваться неограниченное количество раз в самых разных магазинах, покупая любое количество сигарет.
Так я перешел на болгарские. "Варна" вскоре из продажи исчезла и я стал курить "Опал", "Интер", "Родопи", "Вегу", "Феникс"...
Когда сейчас я порой слышу от престарелых ровесников брюзжание по поводу молодежи, дескать курят, пьют пиво, матерятся, мне всегда хочется спросить: а сами то лучше были в их возрасте? Курение в детстве в те времена было в порядке вещей даже в большей степени, чем сейчас. Другой вопрос, почему начинали курить в школьном возрасте? Хотели стать или казаться взрослее? Едва ли это точный и правильный ответ. Скорее, это был такой своеобразный и плохо осознаваемый способ приобщиться к некоей подростковой субкультуре, выходящей далеко за рамки требований школы. Сигареты(особенно, иностранные), длинные волосы, брюки клеш, магнитофоны с записью иностранных рок и поп групп, гитара-- все это было атрибутами культуры, которая соперничала с той, что безуспешно пропагандировали советские средства массовой информации, школа и комсомол.
В самом курении была какая-то своя философия, свой образ жизни и форма приключения. Если бы нам не запрещали курить, и покупать сигареты было бы так же легко, как мороженое, я, думаю, курильщиков было бы значительно меньше. Но уже сама процедура доставания (таскание у родителей, покупка в магазинах, стреляние у подвыпивших взрослых...), и сам поиск места, где можно было безнаказанно покурить, все это создавало дополнительную ауру таинственности и приключения.Таскание сигарет из дома у родителей мы никогда не воспринимали как воровство. Я ни разу не украл ни дома, ни где-либо даже копейки или какой-нибудь ценной вещи, а вот когда таскал сигареты пачками у отца или деда, совесть и природная честность благоразумно закрывали глаза или куда-то отворачивались. Я умудрялся таскать сигареты у деда буквально из-под носа, проявляя едва не навыки профессионального вора. Он лежал на тахте, а я садился к нему рядом так, чтобы закрыть собой обзор пачки, лежащей на табурете. Затем, отведя невзначай руку за спину, я ловким движением втыкал заготовленную заранее иголку в фильтр и совершенно бесшумно вытаскивал сигарету из пачки. Затем так же бесшумно бросал ее на пол. Потом, делая вид, что у меня зачесалась нога, я незаметно запихивал сигарету в носок и приступал к следующей сигарете. Вытянув из пачки таким образом всего несколько сигарет (дед никогда их не считал, но пропажу сразу большого количества непременно заметил бы), я спокойно удалялся восвояси.
Если дед покупал сразу блок, то ему из десяти пачек доставалось примерно восемь. А если он был навеселе, то я мог "разбогатеть" сразу на несколько едва открытых пачек, которые дед по пьяне разбрасывал по всему дому.
Покурить в школьном туалете, за углом школы, когда в любую минуту мог пойти кто-то из учителей, это ли не интересно и увлекательно? А став чуть постарше мы, бывало, соревновались в отваге, закуривая у всех на виду посреди городской улицы.
Мы постянно хвастались друг перед другом кто какие сигареты курил: понятно, что сигареты, которые продавались в любом магазине и ларьке, курили все. Но вот сигареты, привезенные из других городов, которые в местных магазинах никогда не продавались, а тем более, сигареты из-за границы (болгарские и кубинские мы за иностранные не считали), и были предметом наших "состязаний". Особо ценились сигареты с необычными рисунками на пачках (типа верблюда на пачке "Camel") или сигареты с необычным фильтром или необычной расцветки. Самым большим для меня праздником были приезды к деду родственников из Москвы. Они были из семьи высокопоставленного дипломата (генконсул в одном из европейских городов) и значительную часть жизни проводили на Западе. Они привозили к нам какую-то одежду(иногда и мне что-то перепадало, что вызывало дикую зависть у приятелей), жвачку, спиртное и конечно же сигареты деду аж целыми блоками. И тогда знакомые ребята в деревне вдруг переходили на Marlboro, Winston, Kent...