Рассматривая различные традиции мира, — как западные, так и восточные, — Юлиусу Эволе было что сказать и о традиции Ислама, преобладающей в областях между этими двумя регионами. В своей ценной статье «Ислам глазами Юлиуса Эволы» итальянский мусульманин Клаудио Мутти отдает дань уважения своему идейному отцу в том, что касается взглядов последнего на Ислам.
Среди аспектов, на которые он обращает внимание в работе Эволы, — "прямая связь исламской традиции с самой Примордиальной традицией, что делает Исламнезависимым как от иудаизма, так и от христианства — религий, характерные темы которых Эвола отвергает (например, первородный грех)"(1).
Этот вывод очень важен, поскольку он показывает, насколько Эвола не только отвергал тех, кто хочет отделить Ислам от Примордиальной традиции как нечто "чуждое", но даже то, что Эвола считал его в некоторых аспектах превосходящим все другие традиции.
Поэтому с самого начала мы не должны совершать ошибку, рассматривая Ислам как отдельную культуру. Его стоит рассматривать скорее как фильтр культур, который неизбежно принимает окраску людей, принимающих его, нисколько не умаляя его послания. После этой краткой, но важной предыстории исламской традиции, давайте теперь рассмотрим, как Эвола рассматривал различные аспекты Ислама.
Ислам как традиция
Эвола характеризовал Ислам как "традицию более высокого уровня, чем иудаизм и религиозные верования, завоевавшие Запад" (2).Несмотря на то, что Ислам как послание, основанное на Коране и Сунне [или пути Пророка Мухаммада (мир ему)], появился относительно недавно, Эвола однозначно относит его к непосредственным проявлениям Примордиальной Традиции.
Ислам как выражение исконного din al-fitra, или естественного пути, является отражением подлинной Традиции, выраженной во всем Коране (3). Он признает духовные основы человечества едиными, а различные традиции мира —локальными выражениями общего первоисточника:
«Человечество! Мы создали вас из мужчины и женщины и разделили вас на народы и племена, чтобы вы познали друг друга…» (4).
Пророк Мухаммад (мир ему) рассматривается мусульманами как последний в ряду 124 000 Пророков, каждый из которых был послан к отдельному народу и племени:
«У каждой общины есть Посланник. Когда же приходил Посланник, между ними все решалось по справедливости, и с ними не поступали несправедливо…» (5).
Хотя их послания различались в зависимости от времени и места, основной идеей оставалось поклонение Единому Богу как основе человеческих начинаний. Мухаммад (мир ему) был не только последним Пророком, но и тем, чья сфера деятельности была универсальной, так что Коран определяет его как посланного "как милость для всех миров" (6).
Есть ряд аспектов, которые Эвола выделяет как явные свидетельства связи Ислама с Традицией:
«Хотя Ислам считает себя религией Авраама и именно ему приписывает основание Каабы (в которой мы снова находим тему "камня" или "символ центра"), тем не менее, верно, что: (а) он справедливо претендует на независимость как от иудаизма, так и от христианства; (б) Кааба с ее символизмом центра действительно имеет еще более древнее происхождение, которое даже невозможно точно датировать; (в) в эзотерической исламской традиции основной точкой отсчета является аль-Хадир [Хидр] — популярная фигура, воспринимаемая как превосходящая библейских Пророков и предшествующая им» (7).
Действительно, исламская традиция отождествляет основание Каабы с Адамом (8). Есть также интересные свидетельства того, что священный город Мекка был описан в Библии (9), таким образом, связывая окончательное Учение с более ранними библейскими Пророками. Что касается того, что Эвола называет "символизмом центра", то это интересно сравнить с легендой о Граале, как пишет шотландский суфийский шейх Абдалкадир ас-Суфи (он же Ян Даллас):
«... Как западный мир, неудовлетворенный духовно, потянулся за Римом и папой, чтобы найти источник исцеления в гробнице Спасителя в Иерусалиме, как, неудовлетворенный даже там, он бросил свой тоскующий взгляд, наполовину духовный, наполовину физический, еще дальше на Восток, чтобы найти первичную святыню человечества, так и Грааль, как говорят, был отозван с нашего циничного Запада на чистую целомудренную недостижимую родину всех народов. И так, Грааль был не чем иным, как Черным камнем Каабы, центральной святыни самой большой в мире религии, очищенного от иудео-христианства — Ислама. Мекка названа в Коране Матерью городов и, следовательно, "местом рождения всех народов", а Ислам — "первичным святилищем всего человечества". В одном из углов Каабы находится Черный камень, к которому каждый мусульманин подносит губы и целует его в момент, когда прибывает запыленным и измученным паломником, целует, словно утоляя жажду…» (10).
Таким образом, Святой Грааль можно рассматривать как метафору духовного поиска, который в Европе восходит к дохристианским индоевропейским и другим коренным традициям. Конечно, не случайно кельтские, германские и иберийские племена, как правило, принимали гностические и унитаристские формы христианства, которые можно проследить по остаткам Первобытной традиции:
«Согласно чистой доктрине худа, или древнего руководства, придерживающегося со времен нашего отца Адама (мир ему), гнозис находится в руках Пророка того времени.... В течение шестисот лет [до появления Пророка Мухаммада] существовала еще живая христианская гностическая традиция» (11).
Суфизм же является носителем первозданной духовной мудрости, заключенной в последнем послании той Традиции, которой является Ислам. Внутренняя мудрость передавалась Пророками гностическим общинам, а с окончанием линии пророчества она перешла к духовному полюсу эпохи, или кутбу. Легенду о Хидре можно рассматривать в том же свете, что и "зеленого человека", который передавал мудрость искателям в средневековой Европе (12). Как мы увидим позже, Ислам и особенно суфизм сыграли важную роль в формировании европейского рыцарства.
Пророк Мухаммад (мир ему) призывал других к поклонению Единому Богу. Другимисловами, к восстановлению первозданного Завета Аласта (13). С этой целью он также разослал письма лидерам, в том числе византийскому императору Ираклию. Хотя он воздержался от принятия Ислама, в глубине своего сердца Ираклий почувствовал тягу к нему и сохранил письмо в золотой шкатулке, которая передавалась по наследству и породила легенду о том, что пока сохраняется это письмо, сохранится и царство. Один исламский ученый также отождествил это письмо со Святым Граалем (14).
Доктрины
Затем Эвола переходит к духовным доктринам Ислама, высшим столпом которого является свидетельство о том, что существует только Один Бог, Которомуследует поклоняться, не придавая Ему никаких сотоварищей. Ислам отличается от всех других верований тем, насколько абсолютна его доктрина Божественного Единства, или Таухид:
«Ислам также отверг не только идею Искупителя или Спасителя, которая занимает центральное место в христианстве, но и посредничество касты священников. Представляя Божественное в терминах абсолютного и чистого монотеизма, без "Сына", "Отца" или "Богоматери". Каждый мусульманин отвечает непосредственно Богу и освящается через Закон, который пронизывает и организует жизнь радикально унитарным образом во всех ее юридических, религиозных и социальных разветвлениях…» (15).
Как мы увидим, Эвола также восхищается Исламом за его действие и выделяет именно таухид:
«Таухид — это не просто монотеизм, это не просто метафизический принцип. Аллах находится за пределами того, что Ему приписывают, следовательно, за пределами логоса. Аллах —не монотеос, не политеос, не тритеос, не а-теос. Аллах не является ни тео-логическим, ни онто-логическим. Аллах не является ни теорией, ни принципом. Аллах не содержится в каком-либо определении…» (16).
Ислам — это не просто религия, ограниченная царством идей и принципов, а скорее дин или "высшая мудрость", органичная во всех смыслах этого слова. Это жизненная сделка между человеком и его Господом, простота которой служит его величайшей силой. Французскому анархисту Гюставу-Анри Жоссо, принявшему Ислам и ставшему учеником алжирского суфийского наставника шейха Ахмада аль-Алави, она, безусловно, понравилась как "самая рациональная религия в мире", потому что в ней "нет ни тайн, ни догм, ни священников, ни почти никаких церемоний" (17).
Традиция ученых-воинов
«Как и в случае со жреческим иудаизмом, центр в Исламетакже состоял из Закона и Традиции, рассматриваемых как формирующая сила, которой, однако, исламские первоисточники обеспечили более чистый и благородный человеческий материал, сформированный воинским духом…" – пишет Эвола (18).
Одной из отличительных особенностей Ислама является доступ к мудрости Закона, или Шариата, такой, что каждый искренний искатель имеет в себе потенциал стать ученым в области права. Именно в этом и состоит главная задача суфизма —вооружить ищущих Знания средствами для победы над собственным эго и через это — над внешними врагами. Именно поэтому суфийские шейхи всегда были на передовой борьбы с мирскими врагами так же, как они давали мудрость, необходимую ищущим Знания для победы над своими внутренними духовными врагами:
«Только в Исламе есть такие люди, как накшбандийский шейх Шамиль ад-Дагестани, который вел длительную войну против русских на Кавказе в XIX веке; Сайид Мухаммад 'Абдулла ас-Сомали, шейх ордена Салихийя, который возглавлял мусульман против англичан и итальянцев в Сомали с 1899 по 1920 годы; кадирийский шейх 'Усман ибн Фоди, который вел джихад в Северной Нигерии с 1804 по 1808 годыдля установления исламского правления; кадирийский шейх Абд аль-Кадир аль-Джаза'ири, который возглавлял алжирцев против французов с 1832 по 1847 годы; даркавийский факир аль-Хадж Мухаммад аль-Ахраш, который сражался с французами в Египте в 1799 году; тиджанийский шейх аль-Хадж 'Умар Тал, возглавлявший исламский джихад в Гвинее, Сенегале и Мали с 1852 по 1864 годы; и кадирийский шейх Ма'аль-'Айнайн аль-Кальками, который помог организовать сопротивление мусульман французам в северной Мавритании и южном Марокко с 1905 по 1909 годы.
Среди суфиев, чья миссионерская деятельность исламизировала целые регионы, такие люди, как основатель ордена Санусийя Мухаммад 'Али Сануси, чьи усилия и джихад с 1807 по 1859 годы укрепили Исламкак религию народов от Ливийской пустыни до Африки к югу от Сахары; [и] шазилийский шейх Мухаммад Ма'руф и кадирийский шейх Увайс аль-Барауи, чьи усилия распространили Ислам на запад и вглубь от восточноафриканского побережья» (19).
Хотя это сложный вопрос, суть которого была искажена как исламофобами, так и экстремистами-ваххабитами (20), мы должны также предостеречь от тех модернистов, которые подрывают Ислам и стремятся "умиротворить" его в угоду своим сионистским и глобалистским хозяевам, чтобы приспособить его к глобальной банковской системе. Но как следствие этого, они также отрицают духовную борьбу, поскольку эта первозданная мудрость противоречит любому потребительскому видению, которое они поддерживают. Как пишет Эвола:
«Ислам представляет собой традиционную полноту, поскольку Шариат и Сунна, то есть экзотерический закон и традиция, имеют свое дополнение не в смутном мистицизме, а в полноценных инициатических организациях (турук), которые классифицируются эзотерическим учением и метафизической доктриной Высшей Личности (таухид)…» (21).
Не случайно те же модернисты, как правило, являются теми же людьми, которые стремятся исказить суфийский путь, считая, что он не входит в рамки ортодоксального Ислама. Действительно, существует определенная параллель между ваххабитами и востоковедами, которые стремятся отрицать, что суфизм основан на Пророческой Сунне и Исламском Шариате. Суфизм — это исполнение Таухида, очищение своего низшего "я", или эго, и возвышение души для достижения истинного гнозиса, или ма'рифа в исламской традиции.
Четыре стадии понимания в суфизме — это (1) Шари'а, закон, который является основой для следующих трех стадий и обеспечивает руководство в этом мире; (2) тарика, внутренняя практика, которой обучает шейх, прошедший истинный путь посвящения; (3) хакика, внутренний смысл практики и руководства, найденных в Шариате и тарике; и (4) ма'рифа, высшая стадия, или гнозис, который является высшей мудростью или знанием духовной истины. Это более глубокий уровень познания, чем хакика, и это высшая ступень Реальности, которой достигают немногие, хотя каждый обладает потенциалом (22).
Великий суфийский имам Джунайд из Багдада, который действительно определил суть суфизма до такой степени, что даже современные искатели называют себя «следующими по пути Джунайда», сказал:
«Конечно, все пути (турук) перекрыты, кроме тех, кто следует по стопам Посланника Аллаха (да благословит его Аллах и приветствует), тех, кто следует его Сунне и его тарикату».
Одним из поздних суфиев, ступивших на этот путь ученого-воина, или то, что Эвола назвал бы "аскетизмом действия", был шейх Усман дан Фодио из Западной Африки. Он определял ученого-воина как того, кто живет в простоте и среди людей, как все истинные захиды (люди аскетизма) и аулия (приближенные к Аллаху). Они шли по Его пути и на деле воплощали Коран в своих поступках.
Умма как раса духа
«Именно через священную войну, а не через проповедь или миссионерскую деятельность, Ислам получил внезапное, огромное распространение, положив начало империи халифов, а также создав единство, характерное для расы духа, а именно — умму, или исламскую нацию…» (23).
Эта духовная нация, называемая Уммой, является — во всех смыслах этого слова — самым полным выражением расы духа, поскольку она основана на Идее, которая превосходит и преодолевает кровь:
«Идея — только Идея — должна быть нашей истинной родиной. Важно не то, что мы родились в одной стране, говорим на одном языке или принадлежим к одной расе; скорее, общая Идея должна быть тем фактором, который объединяет нас и отличает от всех остальных…» (24).
Как сказал Клаудио Мутти об исламской позиции в отношении расы:
«Ислам радикальным образом утверждает превосходство духовного фактора над биологическим; но это не означает, что Исламвообще не признает расовых различий и не учитывает их. Исламская доктрина относительно этого аргумента синтетически выражена в следующем кораническом стихе: «Среди Его знамений —сотворение небес и земли, и различия ваших языков и цветов…» (XXX, 22). Таким образом, Исламсчитает "языки и цвета", то есть факторы культурной и расовой идентичности, "божественными знамениями"» (25)
Примечания
(1) Claudio Mutti, “Islam in the eyes of Julius Evola,” February 11, 2007, <www.claudiomutti.com/index.php?url=6&imag=1&id_news=130>.
(2) Julius Evola, Revolt Against the Modern World, Rochester, Vermont: Inner Traditions International, 1995, p. 245.
(3) The Noble Qur’an: A New Rendering of its Meaning in English, Norwich, UK: Bookwork, 1420/1999.
(4) Qur’an, Sura Al-Hujurat, 49:13.
(5) Qur’an, Sura Yunus, 10:47.
(6) Qur’an, Sura Al-Anbiya, 21:107.
(7) Revolt Against the Modern World, p. 244.
(8) Согласно традиции, Адам впервые построил Каабу, но она была разрушена, пока пророки Авраам и Измаил позже не восстановили фундамент. В этом смысле Кааба является не только первозданной, но и отражением так называемой "авраамической традиции", и, таким образом, ее местоположение как места поклонения предшествовало ее нынешнему статусу в исламе.
(9) В Библии Макка упоминается как место в "пустыне Парана" (Бытие 21) и как место, где Авраам построил "дом Божий" (Бытие 35:15, 28:18). Пророк Давид говорит о "Бакке" (Псалом 84:6), параллель отмечена в Коране (Сура Аль-Муддаттир, 74:1-3).
(10) Ian Dallas, The New Wagnerian, Freiburg Books, 1990, p. 171.
(11) ibid., pp. 288-289.
(12) Pierre Ponsoye, L’Islam et le Graal: Étude sur l’ésoterisme du Parzival de Wolfram von Eschenbach, Paris: Donoel, 1958.
(13) Qur’an, Sura Al-A’raf, 7:172-173.
(14) Shaykh Riyadh ul Haq, al-Tajrid al-Sarih, Lesson 7.
(15) Revolt Against the Modern World, p. 244.
(16) Umar Ibrahim Vadillo, The Esoteric Deviation in Islam, Cape Town: Madinah Press, 2003, p. 332.
(17) Dépêche tunisienne, 10th February 1913.
(18) Revolt Against the Modern World, p. 244.
(19) Shaykh Nuh Keller, Reliance of the Traveller: A Classic Manual of Islamic Sacred Law, Beltsville, Maryland: Amana Publications, 1997, p. 863.
(20) Как и во многих других вопросах, между исламофобами и ваххабитами больше общего, чем различий. Каждый из них придерживается монолитного взгляда на ислам, отрицающего его истинные внутренние духовные реалии, превращая его в идеологию и представляя интерпретацию ислама, противоречащую классической науке, на которой зиждется эта вера. Коран является идеальным лекарством от обоих этих недугов.
(21) Revolt Against the Modern World, p. 244.
(22) James Fadiman and Robert Frager, Essential Sufism, San Francisco: HarperSanFrancisco, 1997, pp. 12-13.
(23) Revolt Against the Modern World, p. 244.
(24) Evola, Gli uomini e le rovine, Roma: Edizioni Settimo Sigillo, 1990, p. 41.
(25) “Interview with Claudio Mutti,” Junges Forum, no. 3, January 2005, <http://www.regin-verlag.de/index.php?id=3,12,0,0,1,0>.
Автор: Шон Джобст (Sean Jobst)
Перевод: телеграм-канал «Минарет Свободы»
Опубликовано (по всем вопросам): muslimlife.info
Читать также:
Юлиус Эвола и Ислам. Часть 2
