Роман «Звёздочка ещё не звезда» глава 101
Алёнка Ширяева с братьями вернулась домой. Отец продолжал стирать бельё, мать сделала вид, что не заметила возвращение дочери. Тёпка радостно гавкнула два раза и завиляла хвостом. Она подбежала к Алёнке и запросилась к ней на руки, ожидая что ей ещё перепадёт что-нибудь вкусненькое. Алёнка взяла её, Пашка косо посмотрел на сестру, снял пальто, а потом забрал у неё собаку.
— Она моя, — заявил он.
— Хорошо, я не против, — ответила Алёнка ему, — раз она твоя, то значит ты за ней и убирать всё будешь.
— Почему это? — возразил он тут же, — Убираться в доме — это не мужская работа.
— Значит живи в грязи, — решительно ответила ему сестра.
— Вредная ты какая, — фыркнул Пашка.
Мать подтвердила его слова:
— Это точно, вам сестру на курорте как подменили: делать ничего не хочет — хочет права качать.
Алёнка молча помогла раздеться младшему брату, стараясь не обращать на придирки матери.
— А ракушки-то где? — спросил Тёмка, сгорая от нетерпения.
— В чемодане, — пояснила ему сестра, — сейчас разденусь и покажу.
Отец отстирал последнюю партию белья на машинке, а потом деревянными щипцами стал доставать его и пропускать через отжимные резиновые валики. Вода с белья стекала тёмно-серого цвета, Алёнка взглянула и брезгливо сморщилась. Отец заметил её взгляд и спросил:
— Чего лицо скривила?
— Да так… — ушла от ответа Алёнка. В квартире её всё раздражало: особенно выкрашенные тёмно-коричневой краской стены коридора. Вернувшись из санатория, как только она вошла, именно эти стены, ей показались причиной их мрачной жизни.
Отец отжал бельё и довольный тем, что со стиркой он закончил, сообщил:
— Танюша-а! — после того случая, когда он случайно оговорился и назвал её вместо царицы — тигрицей, решил не рисковать и обращался к ней исключительно по имени, — Я всё бельё постирал, воду сливать?
— Сливай, — распорядилась жена, а потом передумала, — Погоди, одно ведро оставь, чтобы зря мыльная вода не пропала, а я курортницу пол мыть заставлю, хоть плинтуса как следует отдраит, чтобы не повадно было матери зубы вставлять.
— Хорошо. Ты вроде пирог стряпать собиралась? — напомнил Иван жене.
— Да, собиралась пирог испечь, им приезд курортницы отметить, да передумала, — нарочито громко ответила Татьяна.
— А есть-то что будем? — огорчённо переспросил Иван.
— Ты меня спрашиваешь? — задала встречный вопрос она таким тоном, что Иван сразу всё понял и спорить не стал.
— Ладно, сам что-нибудь сготовлю.
Алёнка прошла в гостиную. Братья с матерью последовали за ней. Она раскрыла чемодан и молча выложила грамоту. Мать, увидев её оживилась:
— А это ещё откуда?
— Да так, дали в санатории за речёвку, — ответила Алёнка, не вдаваясь в подробности.
— А за речёвки уже грамоты дают?! — переспросила мать недоверчиво.
— Мне дали, я её сочинила.
— А что в письме не написала? — задала вопрос Татьяна с обидой в голосе.
— А зачем? Хвалиться же некрасиво, ты сама мне об этом постоянно твердишь.
Братья поочерёдно разглядывали грамоту, выхватывая из рук друг друга. Татьяна прикрикнула:
— Осторожнее, так и порвать можно, — а потом взгляд её упал на санаторно-курортную книжку, она взяла её в руки, полистала и выговорила дочери, — говорила же тебе, ешь всё что тебе дают.
— А я и ела.
— Ела бы, так не на четыре килограмма поправилась за шестьдесят пять дней, а килограмм на десять, — с укоризной произнесла мать.
— А у нас никто на десять килограмм не поправился. Девочки на два-три кило — не больше.
Мать покачала головой и возмущённо произнесла:
— Вот жульё, деньги за путёвку сдирают, а кормить толком не кормят.
— Кормят, мам, кормят! Нас пять раз в день кормили, куда ещё-то больше? А путёвки у всех бесплатные были, на них даже написано «бесплатно» и на моей тоже так же, — между делом проговорила Алёнка, надеясь, что мать объяснит ей, почему её бесплатная путёвка обошлась ей в двести пятьдесят рублей. Но мать, как ни в чём небывало уверенно заявила:
— Это только для вида на твоей написали, что она бесплатная, а деньги с меня взяли.
Спорить с матерью Алёнка не стала, зная, что к добру это не приведёт.
Алёнка вспомнила про деньги и достала из потаённого кармана, а потом протянула их матери. Мать взяла и обеспокоилась:
— Откуда у тебя деньги?
— Ты же мне двадцать пять рублей сама дала и в письме ещё высылала.
— А что ты их не потратила? Я думала, что ты хоть сувениры какие-нибудь привезёшь.
— А зачем на сувениры деньги тратить — ракушки я бесплатно на берегу моря насобирала. — Алёнка достала газетный свёрток с ракушками и осторожно развернула его. Братья с матерью с нескрываемым любопытством стали разглядывать ракушки. Потом она достала пакетик с песком и бутылочку, из-под шампуни «Лада», с морской водой. — Солёная! Можете сами попробовать, а ещё ей горло полощут, мы в санатории так делали.
Братья чуть не разодрались, выхватывая друг у друга бутылочку. Каждый хотел побыстрее проверить: правда вода солёная или нет. Татьяна прикрикнула на сыновей:
— Тихо вы, разольёте же.
Алёнка вспомнила про конфеты «Взлётные» и высыпав их на диван, важно объявила:
— Из самолёта! Нам стюардессы раздавали, а я есть не стала, решила вам привести. — она улыбнулась братьям, — Вы на самолёте не летали, так хоть конфетки попробуете и сахарок.
— Какой ещё сахарок? — переспросила мать, братья уже делили конфеты.
— Сейчас покажу, нам тоже его в самолёте раздавали, когда мы чай пили, а я чай без сахара пила, братишкам оставила. — пояснила Алёнка и показала две упаковки сахара рафинада «Дорожный».
— Надо же, как культурно запаковали, — удивилась мать и взглянув на дочь, шутя заметила, — ну, ты и куркулиха… — из её уст — это звучало как насмешка. — Кому скажи, не поверят, чтобы дочь сахар привезла, как будто бы его у нас нет.
— Так такого-то же нет! — поддержал сестру Тёмка. — Этот сахар особенный — из самолёта!
Алёнка вытащила из чемодана упаковку сладкой соломки, и сказала:
— Это к чаю! — а потом она протянула матери банку натурального кофе со сгущённым молоком и сахаром, — А это вам с папой, вы же кофе любите.
— Вот, спасибо! — обрадовалась мать, — У нас такого не купишь. — она посмотрела на цену и вслух произнесла, — Рубль девяносто, надо же, и что спокойно продают?
— Да, мам, в обычном магазине купила соломку и кофе, и даже без очереди.
— Живут же люди… — удивилась мать, — А себе-то что купила?
— Трусики две штуки по рубль сорок.
— Зачем это, у тебя же есть?
Алёнка смутилась и призналась:
— Чтобы не смеялись.
— А кто смеялся над тобой? Говори, я весь санаторий по кирпичикам разнесу, ишь чё, взяли моду смеяться.
То, что мать это может сделать, Алёнка не сомневалась, поэтому решила молчать про медсестру Беллу Павловну Печёнкину. Но мать была настроена решительно, и требовала:
— Говори, я всё равно узнаю, тебе же хуже будет.
— Никто не смеялся, мне самой было стыдно. В таких трусах никто не ходит, как у меня, — ответила дочь и опустила глаза.
— И не стыдно, а? Тебе и путёвку надо и трусы сразу, я что деньги-то рисую что ли? Ты ведь у меня не одна, вас вон, четверо. Невелика цаца и в таких могла бы ходить. — Татьяна смотрела на свою дочь и переживала, что она перестаёт ей подчиняться. — Больше никаких путёвок тебе, всё воспитание моё насмарку пошло. Вот так детей доверяешь санаторию, а тебе их портят… Безобразие. Правильно говорят, своих детей надо самим воспитывать. Ну ничего, я из тебя эту дурь выбью.
***
Перед сном Алёнку ждал сюрприз. Она собралась укладываться спать с Прошкой на диване, но мать заявила:
— С Прошкой теперь я сплю.
После посещения Ивана Тигры, Татьяна заняла место дочери на диване и спала с младшим сыном.
— А я где спать буду? — спросила Алёнка не понимая.
— А ты на моём месте с отцом.
Алёнка не сдержалась и выкрикнула:
— Я не буду спать с отцом. Это твой муж, сама с ним и спи.
— Здрасте, приехали… — мать всплеснула руками, — Будешь, ещё как будешь. Ишь моду взяла матери перечить. Вот ремнём отхожу, узнаешь тогда.
— Всё равно не буду — это мой диван и мой Прошка, — стояла Алёнка на своём.
— А я тебе что, на берег под лодку спать идти должна?! — кричала мать возмущённо.
— А это не моя проблема, — заявила Алёнка и удивилась сама себе, что смогла такое сказать матери в глаза.
— Да я тебя из дома выгоню…
— Выгоняй, я в милицию пойду и скажу, что ты меня выгнала, — припугнула свою мать Алёнка по совету Нади Бухариной.
— Иуда ты, вот кто, на родную мать в милицию ябедничать собралась. Вот тебе и санаторий…
Иван, слушая перебранку между женой и дочерью, заметил:
— Танюша, это ещё цветочки, а ягодки впереди, помяни моё слово. Ложись на наш диван, дорогая моя, а мне уж на полу спать придётся.
Татьяна вздохнула и решила простить мужа:
— Будем вместе спать, Ваня, я не такая бессердечная как моя дочь.
© 17.08.2021 Елена Халдина, фото автора
Все персонажи вымышлены, все совпадения случайны
Запрещается без разрешения автора цитирование, копирование как всего текста, так и какого-либо фрагмента данной статьи.
Продолжение 102 Оливия Никитична не терпит возражений
Предыдущая глава 100 Возвращение домой
Прочесть роман "Мать звезды", "Звёздочка", "Звёздочка, ещё не звезда"
Прочесть Не ценишь то, что имеешь - истина проста