С недавних пор я передвигался по городу с оружием - золотым «Стечкиным». Это было опасно, поскольку любой тупой служака легко мог увидеть во мне национального предателя. Но я не боялся ни тупых служак, ни предателей. И знал, что настоящая беда случается, когда тупые начинают искать предателей, и не хотел быть мишенью для всяких там Борманов и Сяв, маргиналов и отморозков.
В лобовое стекло колотил стылый октябрьский дождь, из динамиков долбил в мозг обозреватель «Эха Москвы», который как из крупнокалиберного пулемёта плевался очередями пророчеств.
- Закроют частные заправки! – говорил он.
- Ликвидируют обменные пункты! И вообще, запретят хождение валют! Любых валют!
- Фондовые биржи… Их не будет! – рыдал он. - Мелкие частные банки… Их не станет.
- Предприятия-экспортёры… Национализация!
- Государственное регулирование цен на основные продукты питания!
- Отставка правительства! Затянуть пояса!
- Президентское правление…
- Прямое президентское правление!
- Царь! Царь! Царь!
Патронную ленту заклинило - передатчик вырубился, в эфире повисла потрескивающая тишина. «Вот так, - думал я, объезжая застывший посреди проспекта бронетранспортёр. – Сначала по радио объявляют, что дважды два - пять. Ты удивляешься. Потом начальник подтверждает в прямом эфире, что дважды два - пять, приводя мутные и никому не понятные доказательства. Ты возмущаешься. Говоришь, что дважды два - четыре. За это тебе дают по голове специально обученные люди с дубинками, отвозят в отделение по контролю за арифметикой и с помощью дубинок объясняют, что дважды два - пять. Ты выходишь просветлённый и уверовавший… Неужели так и будет?»
Сквозь дождь и пробки добрался до места обитания Вождя – что-то вроде гостиницы на окраине города. Собственно, это была даже не гостиница в полном понимании этого слова – бывшая заводская общага, комнаты которой сдавались внаём. Клоповник, где отродясь не было ремонта, а душ – единственный на все четыре этажа. Обычно такие здания ждут своего дядю, который их купит и перестроит в какой-нибудь офисный центр.
Но дядя не успел прийти, инвесторам в кризис вообще не климат. И поэтому бабло рубил комендант общаги, безотлучно живущий на вахте первого этажа. Суровый угрюмый мужик, он заколотил все выходы из здания, став фактически цербером себя самого и своего заработка. В каморке у него имелось всё необходимое для жизни, включая холодильник и унитаз. Из-под диванной подушки зловеще поблескивало лезвие топора, одним видом обещая неприятности незваным гостям.
Да! Вождь мог обосноваться только в таком месте! Дав церберу денег, узнал, где живет Вождь. Мужик деликатно подцепил купюру двумя пальцами, убрал в карман бушлата.
Поднялся по заплеванной лестнице, отыскал нужную комнату. Вождь открыл сразу. Та же седая грива волос, упрямое выражение на лице, бес в глазах. Но плечи заметно потеряли командный разворот, словно орёл сложил крылья.
- Что надо? – буркнул он.
- Поговорить.
- Не о чем разговаривать, - он хотел захлопнуть дверь, но я сунул ногу в проём.
- Дайте двадцать минут!
Он меня впустил, конечно. Но скрип зубов, кажется, был слышен даже этажом ниже. Я словно вернулся в Красноармейск: стол, стул, развернутая тетрадь, накурено – хоть топор вешай. Рядом металлическая кровать, заправленная серым одеялом. На неё-то я и присел.
- Недавно видел Светлану, - сказал я.
- И что?
- Я в курсе, кем она вам приходится.
Он промолчал.
- Знаете, я, кажется, придумал формулу правильного мироустройства. Хотите послушать?
Вождь вернулся за стол, к своей папиросе.
- Как сейчас строится мир? – задал я вопрос и сам стал отвечать: – Предположим, имеется фабрика, на которой работает тысяча человек. Там делают тысячу неких вещей. И это обходится в условную тысячу рублей. Допустим, хозяин автоматизирует производство – оставляет на фабрике только двести человек, которые делают ту же тысячу вещей, издержки падают до пятисот условных рублей. Обычный среднестатистический капиталист радуется навару, а восемьсот человек отправляются на улицу. Что они там будут делать? Бить баклуши, однозначно. А что если вовлечь их в производство и обслуживание всего того, что понастроено вокруг фабрики? И не просто вовлечь, а промотивировать вовлечение, чтобы у них был интерес заниматься своим делом. Хочешь хлеб печь – пеки. Хочешь вести спортивную секцию – веди. Умеешь плотничать – плотничай. А кто-то откроет магазин товаров местного производства. Свобода творчества!
Вождь молчал.
- Понятное дело, всем этим проектам нужно предоставить преференции, помочь с логистикой, - продолжал я. - Фабрикант, что характерно, находится в своеобразной «доле» этих малых бизнесов, получает еще одну статью дохода и четко прописанную ответственность. Хочешь сократить рабочие места на фабрике? Придумай столько же диверсифицированных.
- Ты хочешь переделать государственные законы?
- Нет, только изменить правила игры. Пусть фабрикант будет тем самым барьером, который контактирует с государством. Все остальные проекты – как бы внутрикорпоративные, со своими правилами: люди просто сели за стол и договорились. Это не единоличный бизнес, но и не коммуна. А может быть, совершенно новая формация, которая сможет двинуть что-то вперёд – без тунеядства и тупого потребления.
Он схватил тетрадь, потряс ею перед моими глазами.
- За свою жизнь исписал три десятка таких тетрадей. Анализировал Маркса, Энгельса… Пытался политэкономию к делу приспособить. Думаешь, всё зря?
- Без изумрудов, конечно, зря.
- Так… - бросил он тетрадь обратно. – Кто тебе про камешки рассказал?
- Разве неправда?
- Кто?!
- Да какая разница, кто! - разозлился я. – Страна камнем идет на дно, а вы конспектики пописываете. Дело надо делать, дело!
- Какое?
- Да любое! Которое дает конкретный эффект. Время нынче такое, что умение сварить из металла скамейку ценится выше, чем умствования по Марксу и Энгельсу.
- Много ли ты сам наварил?
- Тем, что я наварил, можно спасти хотя бы один город. Сан-сити, например.
- А чем он лучше Красноармейска?
- Вы же хотите, чтобы у вашего зятя было всё хорошо?
- Чего-чего? – вытаращился он.
- То самое!
Вождь взял со стола кружку, хлебнул. Вид у него в этот момент был довольно ошарашенный.
- А я-то думаю, чего она возле тебя трётся! Спелись, значит…
- Дедушкой будете!
Он поперхнулся чаем.
- Че-го? Ах ты негодяй!
Он нервно забегал вокруг стола, разгоняя сизый дым. Вдруг остановился, жалобно спросил:
- Что станет с Красноармейском?
- А что там сейчас?
Вождь помрачнел.
- Плохо. Бригадиры превратились в паханов, мечта – в помойку.
- На что живут люди?
- Лес, огороды…
- Зимой лес с огородами не спасут, - заметил я. – Замёрзнут ведь.
- Надеюсь на губернатора!
- Чиновников такого ранга интересует только один предмет – его кресло. Разве кто-то почесался, когда погибал Сан-сити?
- Да, - помрачнел Вождь. – Даже наоборот… Задурили мне голову, ох задурили…
- Комаровский с Вадимом?
- И они тоже… Так что там с формулой?
- А давайте станем совладельцами наших городов?
- Чего? – изумился он. – Каких городов?
- Сан-сити и Красноармейска.
- Красноармейск-то тебе зачем?
- Тайга, можно лес заготовлять. В земле, если хорошенько пошарить, наверняка полезные ископаемые найдутся, производство какое-нибудь наладить… Всегда найдется тема, на которой можно заработать.
- Но Сан-сити уже не существует!
- А Красноармейск существует что ли?
Вождь думал пять минут. На шестой махнул рукой:
- Согласен!
- Тогда поехали!
Он накинул куртку, похожую на армейский бушлат, и оглядел комнату. Я видел, как его взгляд задержался на тетради. Вождь сделал шаг к столу, но взял не тетрадь, а пачку папирос.
- Поехали! – повторил он.
Мы спустиились по лестнице, миновали цербера, а на выходе из общаги упёрлись в плотно припаркованный к ступенькам «пазик». У автобуса заранее открыты дверцы, слева и справа стояло по крепышу. В автобусной глубине сидел Вадик и призывно манил пальцем.
- Ко мне, ко мне! – говорил он. – Проходите, не стесняйтесь!
Мы переглянулись.
Попались!
***
Пистолет с телефоном отобрали сразу. У Вождя ничего не забрали – гол как сокол. И везут наверняка в какие-нибудь пампасы для последнего и решительного разговора. Я заранее прикинул перспективы, и мне стало грустно.
Но «пазик» двигался в центр. Я скосил взгляд на крепышей. Рослые мужики, с характерными залысинами, какие бывают у мужчин с переизбытком тестостерона. Глаза абсолютно пустые – как у профессиональных спецназовцев, ветеранов всевозможных войн. Я не хотел надолго задерживать на них взгляд – сразу обдавало стылостью, как от могилы.
«А ведь это они пристёгивали меня к коряге», - вдруг подумал я и понял, что Вадим тоже их побаивается, словно ветераны сопровождали не только меня, но и вице-губернатора – чтобы не вильнул куда в сторону.
- Куда едем? – поинтересовался я.
- Чего? – переспросил Вадик.
- Куда едем?
Он только рукой махнул, лицо его посуровело. Автобус свернул на улицу с мраморным зубом Дома правительства. Еще поворот, въехали на парковку. Ввиду важности объекта здесь дежурили аж два БТРа. На броне курили солдаты в касках, бронежилетах, с автоматами на коленях. При виде вице-губернатора никто не вспомнил о субординации – время, похоже, было такое, когда оружие главнее чиновника.
Нас повели не в правительственное здание, а в соседний «Хайятт» - тот самый, где я беседовал со спецпредставителем. «Что за «представитель» ждет на сей раз?» - гадал я и грустил ещё больше.
Знакомый мраморный рубикон, знакомый лифт. И даже этаж, похоже, тот же. Один боец остался в коридоре, второй сопроводил нас в помещение с огромными (в пол!) окнами. Оно было совершенно пустое, если не считать эха и длиннющего стола – он сверкал так, будто его драили круглосуточно. На лакированной поверхности бородавкой выделялась пепельница. Мы сели возле неё, сокурсник занял позицию возле окна.
Вождь достал было курево, но Вадик его обломал:
- Курить нельзя!
Приказ эхом отозвался в апартаментах. Вождь побагровел, сдерживая закипающую злость, затолкал папиросу обратно в пачку.
- И долго нам тут сидеть? Чего ты сюда привез? Зачем?
- Ждите, - последовал ответ. – Вам всё объяснят.
Ожидание затянулось минут на тридцать – нас выдерживали, как вино. Наконец дверь отворилась, вошёл мужчина лет пятидесяти пяти. По-хозяйски придвинул стул, вальяжно развалился – да, это Большой Начальник.
Холёное загорелое лицо, характерная щёточка усов под носом. Минуту или две он молчал, пристально разглядывая меня – как диковинного мотылька, случайно залетевшего в его персональный лес. Вождь, похоже, его вовсе не интересовал.
Змей Апоп – вдруг понял я. Этот мужчина и есть мой ментальный противник. Тот самый, который выпивает воду подземного Нила до капли. И мне нужно победить его с помощью Ра и других богов – иначе новый день не наступит.
Начальник вздохнул, как перед тяжелой, но необходимой работой. Закурил длинную чёрную сигарету - в мою сторону поплыло облачко тяжелого дыма.
- Что у него в карманах? – спросил он.
Вадим передал мой «Стечкин».
- Тяжелый… - взвесил Начальник пистолет в руке. – Действительно, из золота… Зачем он тебе?
- Так… - неопределенно ответил я. – Память.
- Выйди в коридор, - велел он Вадику. – Покури там.
Я перехватил отчаянный взгляд, который он послал боссу. Но тот был невозмутим – пришлось выйти.
- Нужно решить проблему, - продолжал усач, как только закрылась дверь. - В сферу моих интересов попала крупная сумма денег, но одновременно возникло и препятствие к их получению. Я хочу устранить проблему, и мы разойдемся, как в море корабли… Что скажешь?
- Скажу, что деньги мои. У меня их украли.
- Может, и украли… Но мне-то они по нормальным каналам пришли – почти как бизнес. По идее, могу документы показать, что ООО «Амиго» должно моим структурам.
- Я таких бумажек могу понаделать полный чемодан, - усмехнулся я. – Или даже вагон.
- Хочешь смейся, хочешь нет, но формально я прав. И любой суд выдаст нам исполнительный лист в адрес ООО «Амиго».
- Чего же не выдал тогда?
- Владелец фирмы умер.
- Погодите, а какое юридическое отношение я имею к ООО «Амиго»? Как я понимаю, со Светой вы уже договорились, она же наследница.
- Мне тоже так казалось! – воскликнул Начальник. - Но Светлана неожиданно потребовала на подписание документов присутствие Виктора Сергеевича. Собственно, Вадим за ним и поехал. А там ты. И похоже, чего-то мутишь. Или уже намутил… Так ведь?
- Ничего я не мутил, - буркнул я.
- А чего же она упёрлась? Я знаю, ты можешь повлиять на наследницу. Отдай контору по-хорошему, не вынуждай к крайним мерам.
- Не понимаю, к чему такой длинный путь? Потолкуйте с Банкиром, он переведет бабки куда надо.
- Нам важна формальная сторона дела, чтобы всё было чики-чики.
- Вы с Вадиком впополаме что ли? Тоже в швейцарской пенсионной программе?
- Вадим Николаевич на зарплате. Как формальной, так и неформальной. Цифра хорошая, но не доля.
- Погодите, - вдруг дошло до меня. – Так это вы всё придумали!
- Что именно придумал?
- Да вообще всё. Отобрать мой город. Закрыть меня в тюрьму. Втравить моего зама в аферу. Грохнуть его, когда тот стал не нужен. Украсть мои же собственные деньги… Кто это всё придумал?
- Сначала Вадик тебя зацепил. Я про Сан-сити узнал, когда каша уже кипела. Идиотизм, согласен. И надо было тебя оставить в покое. Тем более, что ты никому не мешал. В работе моей масса формальных моментов, которые приходится соблюдать. Если сказал «а» - даже случайно, придется произнести и следующую букву. Протокол! Вот и пришлось придушить тебя. А потом выяснилось, что ты при деньгах. Что касается твоего парнишки… В чистом виде эксцесс исполнителя – у Мамонова была другая задача, но тупой кретин всё перепутал.
- Зачем же таких придурков нанимаете?
- Не то чтобы я его нанимал… Скорее, Мамоныч косяки отрабатывал. Болван, но преданный – сделает всё, что прикажу. Но и я в ответ слово держу – Виктор Сергеевич не даст соврать.
- Вы знакомы? – спросил я Вождя.
- Да, - сквозь зубы процедил тот. – Знакомы…
- Ещё бы! – усмехнулся Начальник. - Я же и покупал изумруды в Красноармейске. Собственно, я единственный, кто мог их купить в то время. Другие бы рассчитались пулей. Интерес оказался взаимным: Витька без проблем продал камни, я же нормально поднялся. Очень они меня тогда выручили, эти камешки.
- А потом что, появились другие источники?
- Если идти в ногу с властью, она умеет быть благодарной. И проще получить от неё эту благодарность, чем изобретать криминальные ходы.
- Значит, теперь вы изумрудами не занимаетесь? И ничего-ничего не воруете?
- Конечно, нет! – пыхнул он дымом. – Давно передал Виктора Сергеевича с его брюликами на сопровождение Комаровскому, даже особо обозначил, чтобы тот не кинул. И дела в Красноармейске действительно шли хорошо – пока камешки не закончились. Что касается того, что ты называешь воровством, на самом деле это не воровство. Это дань. Оброк. Налог. То, что отличает тебя и власть. Я вправе тебя убить, разорить, уничтожить – потому что я главный. Потому что я власть, а не ты. Я беру своё по праву сильного. А ты – тля. Корм, понял?
- Много людей так думало, - заметил я. – Гитлер вот, например.
Начальник утопил в пепельнице чёрный окурок и взялся за «Стечкин» - оттянул затвор, заглянул в ствол. - Вот скажи, ты смог бы убить человека?
Я промолчал.
- Не смог! – убеждённо сказал Начальник. - Потому что люди в мире делятся на две категории: хищники и корм для них. Главные и подчиненные. Цари и рабы. С веками ничегошеньки не изменилось, разве что добавились телевизор и двигатель внутреннего сгорания.
- А без категорий никак нельзя? Почему обязательно нужно кому-то грызть глотку?
- Хочешь поиграть в добрячка? Все большие деньги всегда достаются кровью. Насилием и кровью! Ты! – он повернулся к Вождю. – Вспомни, сколько людей положил твой краснознаменный кумир! Сколько расстреляли, сожгли, перевешали? Мир устроен именно так – победитель забирает всё. И власть так устроена, что даром её никто отдаст, нет таких добрых дядь. Власть – её берут, как бабу.
- Правда в том… - начал было я, но Начальник меня оборвал:
- Правды вообще нет. Всё зависит от того, покупаешь ты или продаёшь.
- А кого убил Стив Джобс? – вдруг спросил я.
- Кто?
- Джобс, создатель самой дорогой корпорации планеты. Он кого убил?
- При чем тут Стив Джобс?
- По вашей логике, раз он главный в бизнесе, значит, должен был перемочить кучу народа. Но не перемочил. Вопрос: почему?
Начальник криво усмехнулся, сунул «Стечкин» за пояс.
- Вот ты и подумай. С корешем своим. Скоро сюда ещё одного человечка привезут – тогда и потолкуем по существу… Ты хоть понял, с кем говоришь-то?
- Да, Начальник, - ответил я. – Отлично всё понял.
Низкие сиреневые тучи плыли за окном. В стекло снежной крупой ударил порыв ветра.
«Рановато что-то для октября», - подумал я.
И знаете, так мне не захотелось сегодня умирать!
***
Когда начальник с пустоглазым бойцом вышли в коридор, щёлкнул замок – нас заперли. Первым делом я подскочил двери, чтобы проверить, получится ли взломать. Но та оказалась такой массивной, что о взломе не могло быть и речи. Помещение казалось пустым, но я решил полностью его обшарить – вдруг что-то найду.
Коллега по несчастью раздражал своим спокойствием.
- Что вы сидите как истукан? – рявкнул я. – Делайте хоть что-то!
Но Вождь только курил папиросы.
- Слушай, они хотят Свету сюда притащить?
- Кого же ещё… - ответил я.
- Рыжий, отдай им деньги, - вдруг сказал он.
- Вот так просто взять и отдать?
- Жизнь дороже.
- Знаете, как говорят бандиты? – спросил я. - Ограбления бывают двух типов: удачные и когда остаются свидетели. Даже у вице-губернатора, на мой взгляд, шансов не густо, а мы-то вопрос решённый – грохнут при любых раскладах. Как я понимаю, у Большого Начальника сегодня последняя гастроль – завтра улетит за кордон, и терять ему нечего. На моей памяти людей валили за гораздо меньшие суммы… Так что времени у нас с гулькин нос.
- Я старый человек, - сказал Вождь. – Девчонку жалко…
- А себя не жалко? – огрызнулся я. – Целую жизнь убили, и на что?
Пока он курил, я закончил обыск. Безрезультатно, увы. Наверное, уже от отчаяния вытряхнул содержимое карманов куртки на стол: бумажник, ключи от квартиры, блокнот, ручка – подарок Коршуна… Ручка?
Нажал кнопку, на потолке появилась чёткая красная точка. А что, если… Я подошёл к окну и внимательно посмотрел на соседнее здание – там в каких-то десяти метрах бурлила канцелярская жизнь.
Чиновники ходили туда-сюда.
Чиновники носили друг другу бумажки.
Чиновники звонили по телефонам.
Чиновники тыкали пальцев в экраны смартфонов и планшетов.
А один пил что-то возле окна.
На него-то я и навёл свой лазерный «прицел». Поначалу он даже не понял, что это за пятно на пиджаке. Попытался стряхнуть. А когда сообразил, что пятно как бы не пятно – сразу занервничал. Ещё бы: фильмы про наёмных убийц все смотрели. Уронил чашку, споткнулся, свернул чей-то стол, упал за тумбочку.
Я вел красную точку следом. Стекла «Хаятта» тонированные, но для лазерного луча это не представляло никакой преграды. Меня никто не видел – это создавало интригу и побуждало потенциальные «цели» реагировать соответствующим образом – собственно, именно на это я и надеялся.
Представляю, как чиновник орал на всю канцелярию:
- Снайпер! Там в окне снайпер!
Все, кто только ни был в том помещении, полегли врассыпную. Спустя минуту кто-то догадался выключить свет. Разобравшись с одним отделом, я переключился на другой. Я вел себя как мальчишка, гоняя пузатых мужчин по кабинетам. Кажется, даже хохотал, не обращая внимания на реплики Вождя. Да пофиг, думал я, орудуя лазерной ручкой. Имею я право поразвлечься, напоследок?
Я «разгромил» таким манером два этажа, когда в дверях апартаментов щелкнул замок – вернулись Большой Начальник с Вадиком. Как и обещалось, приехали не одни. С собой привезли «ещё одного человечка» - Светлану. Она не выглядела напуганной – всё как обычно.
Мы с Вождем вернулись за стол. Девушку посадили рядом.
- Подпишем бумаги? - потёр ладони Начальник. – Надеюсь, без осложнений?
Вице-Вадик разложил документы, ручку. Но каратистка действительно упёрлась.
- А где гарантии?
- Чего? – ошалел босс.
- Где гарантии, что нас выпустят живыми?
- Что это за разговорчики вообще?
Света мотнула головой в сторону пустоглазого:
- Из-за него. И второго ещё – в коридоре. Это убийцы.
Большой Начальник ласково улыбнулся:
- Девочка, мы же договорились!
- Света, подписывай… - тускло пробормотал Вождь. – Пусть подавятся…
- Папа…
Я впервые услышал, как она назвали Вождя папой.
- Они обманывают? Красноармейску ничего не достанется?
Вот тут Большой Начальник расхохотался. В его исполнении это выглядело устрашающе. Он запрокидывал голову, широко открывая рот, в котором можно было пересчитать все до единого зубы. Кончик его длинного языка смотрел вверх, как у змеи – складывалось такое впечатление, что тебя хотят сожрать. Когда мне в детстве читали сказку про золотой ключик, я представлял себе Карабаса-Барабаса именно таким уродом.
- Идите к чёрту, - чётко проговорила девушка. – Я ничего не буду подписывать.
- Не хотелось бы обострять ситуацию… - процедил Начальник. – Но вопрос придётся решить.
Бывают такие ситуации, когда человек идет вразнос. Кто-то начинает бухать (я в период черноокой Анжелы), кто-то начинает играть (да-да, я про Мента), а кто-то готов убивать – как Большой Начальник сейчас. И все эти слова, бумага и ручка – вроде как часть обряда. Ты можешь соглашаться, можешь не соглашаться – обряд всё равно состоится.
Как бы в доказательство Начальник вытащил «Стечкин». Достал обойму, задумчиво глянул в ствол.
- Три патрона… - произнёс он. – Подходит количество, как считаете?
- Смотря для чего… - ответил я, в горле почему-то запершило.
- Рыжий и старый… - Начальник медленно водил стволом пистолета между мной и Вождем. – Кого мне шлепнуть, девочка, чтобы ты была посговорчивей?
Наступила пауза, на излёте которой вдруг тонко-тонко задрожали стаканы на столе. Послышался еле уловимый гул – будто откуда-то приближался огромный-преогромный танк. Начальник бросил взгляд на Вадика – тот в ответ пожал плечами. Ветеран помалкивал. Гул стал ещё громче, и я вдруг догадался, что это такое. Взял Свету за руку и сжал пальцы.
- Никогда не убивал человека, - Начальник произнёс фразу с некоторым удивлением. – Но всегда хотелось попробовать: как оно бывает?
- Что ты задумал? – тихо спросил Вождь.
Начальник остановил ствол на нём, а сам перевёл взгляд на Светлану.
- Подписывай!
Света потянулась за ручкой, и в этот момент вырубилось электричество. Я сдернул девушку на пол, ну и сам, соответственно, упал туда же. Прямо над головой грохнули три выстрела подряд – оглушительные, как удар грома. Потом кто-то заорал. Раздался треск. Опять что-то грохнуло, рядом что-то упало. Отстрочила сухая автоматная очередь – кажется, в этот момент я слегка оглох.
Когда электричество и слух вернулись, первое, что я увидел – в метре на боку лежал Вождь. Пуля вошла ему под правый глаз, отверстие было очень аккуратным и выглядело как черная точка с ровной окантовкой. Глаза его были открыты, я смотрел в зрачки и не мог сообразить, живой на меня смотрит человек или мёртвый. Так и пялился на Вождя, пока меня не поднял какой-то здоровяк в черной униформе, в маске, закатанной на лоб – поднял одной рукой, как щенка.
Как филин, я крутил головой. Света рядом. Глаза её по величине походили на мои, но девушка была жива и здорова. С Вадиком тоже всё в порядке – его держал за шиворот другой здоровяк. Рядом хрипел скрученный в кольцо ветеран. Рука его была сломана – это было заметно по неестественному положению кости. А вот Большому Начальнику не повезло – чья-то пуля пробила ему грудь, он стремительно терял кровь и сознание. Но никто не пытался его оживлять, про него забыли, как ненужную вещь.
- Рыжего отпустить! – скомандовал знакомый голос.
Захват мгновенно ослаб. Я повернулся и увидел родную физиономию Вилкина.
- Капитан, откуда ты взялся?
- Стреляли… - по-киношному отшутился он. – Кстати, поздравь, меня представили на майора.
- Карьера, брат, карьера!
- Карьера, да… - он наклонился, подобрал золотой «Стечкин». – Геркин?
- Да.
- Слышал про этот ствол… И про то, что тебе подарили, тоже слышал.
Я промолчал.
- С лазером ты ловко придумал, молодец! Когда пришёл сигнал, я сразу на тебя подумал…
Света обхватила себя руками – похоже, её трясло.
- Оружие я заберу, - объявил Вилкин. – Вниз не ходи, вертолёт на крыше, можно лететь. Я недавно был в Сан-сити, шантрапа оттуда ушла, посадочные огни до сих пор горят – прикинь, какая надёжная техника!
- Куда лететь? – не сразу понял я.
Поскольку вокруг лакированного стола кипели страсти, капитан отвёл меня к окну. Достал вчетверо сложенные документы и протянул мне. Я развернул бумаги и не поверил своим глазам: мне возвращали Сан-сити!
- Вилкин! Как так получилось?
- Бонус тебе от Владлена Михайловича… Помнишь такого?
- Помню… - пробормотал я. – Капитан, а президент случайно не отказался от своего поста?
- А что? – усмехнулся он. – Уже что-то слышал?
- Так, сон однажды приснился…
- Из управления час назад сообщили, что твои победили.
- Какие «мои»?
- Такие же шизанутые инноваторы. Или думал, один такой чудо-юдо в государстве?
- Думал, - сознался я. – А разве ещё есть?
Поскольку он промолчал, я задал вопрос:
- Вилкин, а кого победили?
- Понимаешь, было две экономические концепции: мобилизационная и модерн. Есть, конечно, и третий путь, суть которого тупо в ничегонеделании, но его сразу рубанули – и так с нефтью напряг. Мобилизационный вариант подразумевал имперский курс, военные приоритеты, «твёрдая рука» - ну, ты понял. Звучит мощно, но в таком случае пришлось бы закрыть весь бизнес, границы, вырубить интернет – мало бы кому понравилось.
- А второй вариант?
- Про себя я называю его сингапурским. Всю старую гвардию нулевых отправить на пенсию. Предпринимателям - реальные льготы и преференции. Начинающим бизнесменам – налоговые каникулы. Половину чиновников сократить, документооборот сделать электронным. Власть должна стать ответственной. За проволочку с документами – система штрафов. Ну и ещё много чего позитивного…
Я показал капитану повёрнутый вверх большой палец.
- Весь день там решали, как жить дальше, - Вилкин поглядел наверх. - И наконец-то решили.
- Вилкин, а кто именно решал? Премьер? Президент? Кто рулит темой?
- Чувак, это протокольные фигуры. Темой рулит система – та самая, что сложилась в девяностые и нулевые. Сейчас она опять мутировала, что-то исторгла из себя, что-то вобрала. Жизнь есть жизнь. Железного занавеса давно нет. Все только делают вид, мол, «мы» и «они». На самом деле живут в одном дружном мире: бизнесмен к бизнесмену, сенатор к сенатору… Главное, что сейчас они договорились по-мирному. Начинается другое время. Скажу откровенно: я рад. Очень бы мне не хотелось командовать расстрелами…
- А если бы пришлось командовать?
- Командовал бы…
- И что скажут об этом по телевизору? – кивнул я на окончательно затихшего Большого Начальника.
- Не надо топтаться на костях - по телевизору скажут, что сердце не выдержало. И кстати…
Он подозвал брюнета в военной форме с эмблемой войск связи. Брюнет был выбрит до синевы.
- Вот, познакомься, - представил его Вилкин. – Семён по фамилии Любимый.
Я вытаращил глаза, а Семён подал руку: взгляд его был прямой, рукопожатие крепкое.
- Он из управления протокола, - объяснил капитан. – Ты всё равно с ним столкнёшься.
- Какого-какого управления?
- Особого… В общем, если что – звони Семёну.
Я перевёл взгляд на замороженную Светлану и спохватился:
- Погоди, а как быть с Вождем?
- Не беспокойся, всё решим, - капитан подтолкнул к выходу. – Иди, не до вас сейчас…
В коридоре было полно людей в черном «спецназовском» камуфляже. Среди них пролетали метеоры в штатском – кто-то вроде Вилкина, как я понимаю. Камуфляжные спецы расступились, освобождая проход к лифту.
Когда хромированные дверцы сомкнулись, нервы у Светы сдали – она зарыдала. Я обнял её, приговаривая:
- Ну хватит, родная, хватит… Всё кончилось… Всё уже кончилось…
На крыше было так ветрено, словно природа хотела выдуть остатки дурости из этого здания. В огнях посадочной площадки стоял наш «Робинсон» - сверкающий, как игрушка. Из кабины пилот махал нам рукой.
Мы добежали до машины, забрались внутрь - сразу же включился двигатель. Сколько мы именно летели, не помню. Темнело, вверху плыли чёрные облака, внизу – россыпи огоньков. Света прижалась ко мне так, словно я стал единственным якорем в дивном новом мире. Впрочем, наверное, так оно и было…
«По идее, мне повезло, – думал я. – Пропёрло. Оказался в нужное время и в нужном месте. А поверни Амон-Ра колесо судьбы чуть дальше, что бы сталось? Могли ведь и башку прислать. И пожалуй, даже не лошадиную… Жизнь состоит из миллионов структурированных случайностей, связанных полотном судьбы. Кто ткёт это полотно? Акционерное общество «пятьдесят на пятьдесят» - половину творишь сам, другую половину – Амон-Ра, или иная высшая сила. Что происходит, если не дорабатываешь со своим пакетом акций? Всю очень просто: Амон-ра спланирует судьбу вместо тебя, хорошо или плохо получится – это уже его бизнес, обижаться бессмысленно. Иначе говоря, то, что я сейчас лечу в Сан-сити на собственном вертолёте – именно моя заслуга, Амон-Ра лишь благосклонно согласился: стараешься, парень, царапаешься. А кто старается и царапается, в итоге получает заслуженное: всегда, всегда…»
Когда вертолёт провалился в воздушную яму, я непроизвольно глотнул, преодолевая приступ тошноты. В наушниках раздался голос пилота:
- Идем на посадку!
Под нами горели зеленые огни Манджет. И знаете, так в этот момент мне стало тепло и спокойно – словами не передать. Такое случается, когда после долгой разлуки возвращаешься домой. И каждая клеточка восторженно поет: домой, домой, домой, домой!
«…И вновь возродится Апоп, но вновь Ра вступит с ним в сражение. И так будет без конца, потому что таков закон существования: не может Тьма помешать Свету, не может Смерть не бороться с Жизнью, но победы никому не одержать – Свет и Жизнь неистребимы…»
Слава тебе, Амон-Ра!
(с) моё
