90. Древние, как мир, понты. Опусы Монтеня, Книга Первая, Глава III (см. начало), 2-е Продолжение, т.е. уже третий раз про - НАШИ ЧУВСТВА УСТРЕМЛЯЮТСЯ ... (см. Пред. и Предпред.)
1. Понты, те же бабки
«Вряд ли хоть кто-нибудь может с корнем изъять и вырвать себя из жизни».
Сам того не сознавая, всякий предполагает, что от него должно нечто остаться, и он не может полностью отделить себя от протертого трупа и отрешиться от него (по-Монтеню из Лукреция). Как-то, кое-чего из прошедшего (почему и только эти примерчики, да ладно, при(с)годится).
Бертран Дю Геклен Коннетабль Франции в 1370-80 годах, «фельдмаршал» времен Столетней войны, приравнен к «девяти героям» (идеальных образцов рыцарства), как десятый. Придумали так, умер при осаде, но дожидались победы, чтобы в гроб ключ положить? Позже тоже «рычарство»?
Кондотьер Bartolomeo d'Alviano (1455-1515) – командир наемников или предводитель шайки «на службе» Дожа и Teodoro Trivulzio (1458–1531) тоже кондотьеро, но работал на французского Людовика XII.
Случилось, первый при Брешии* погиб, а доставить тело в Венецию, можно через земли враждебных веронцев. Советовали испросить разрешение. Однако второй заявил: "Не подобает, чтобы тот, кто при жизни никогда не боялся врагов, высказал после смерти страх перед ними". Получилось, Такого пропустили!? И кто молодец!
(*) - "La Leonessa" или Брешиа, «Достойная льва львица» - “Brixia Fidelis fidei et Iustitiae”
Воздвиг я памятник вечнее меди прочной
И зданий царственных превыше пирамид;
Его ни едкий дождь, ни Аквилон* полночный,
Ни ряд бесчисленных годов не истребит.
Нет, весь я не умру, и жизни лучшей долей
Избегну похорон, и славный мой венец
Все будет зеленеть, доколе в Капитолий*
С безмолвной девою верховный ходит жрец.
(*) - Северо-восточный ветер, греческий Борей,
(*) - И холм, и храм, древнейший - Капитолийская триада (Юпитер, Минерва и Юнона), символ власти, силы и бессмертия Рима.
Я — памятник отцу!
Юдоль его отмщу.
Счета его оплачиваю, врагов его казню.
Он для меня как бог.
По-своему подобью слепил меня, как мог, и дал свои надбровья.
Я памятник отцу!
Сам в форме отточу, сам рядом врою лавочку.
Чтоб кто-то век спустя нашел плиту.
Согбенная юдоль.
Угрюмое свечение.
Забвенною водой набух костюм вечерний.
В душе открылась течь и утешаться нечем.
Прости меня, отец, что памятник не вечен.
Я — памятник отцу!
Я лоб его ношу и жребием своим вмещаю ипостась,
Что не досталась кладбищу: Отец, да – Дух и опа - Сын.
2. И про трофей V/S триумф
Трофей или тропеум – античное сооружение, сакральным объектом, а не «добыча». Сначала столб или дерево на который воины Греции и Рима после победы вешали доспехи побеждённого, как знак победы на этом поле - вотивный, посвятительный характер.
Говорят, про Офриала - спартанца, который остался на поле без сил после битвы с аргосцами, которые ушли готовить праздник. А Офриад ползком повесил щит на дерево, написав своей кровью на щите: «Спартанцы — Зевсу, в дар от своей победы». Так случилась победа!
Трофеи считались неприкосновенными - отмечались имена и победителей и побежденных.
Плутарх закрепил Фемистокла словами: «спать ему не дает трофей Мильтиада» (на поле Марафонской битвы).
Мильтиад (ок. 550-489 гг. до н.э.) «родитель» победы: «Если же мы сразимся с врагом, прежде чем у кого-либо возникнет гнусный замысел, то мы одолеем, так как ведь существует же божественная справедливость»
А еще, македонская легенда - про льва с Олимпа, который когда-то опрокинул их трофей и исчез. Поняв такое знамение, далее македонские трофеями не увлекались.
Тогда и сейчас, Трофей Августа, под Ниццей)!
Однако греки продолжали – Трофей важнее результата!), и Монтень напоминает про: Никия (ок.472-413 год до н.э.) из Афин, «деятель» сразу после Перикла, не проигрывал, но при осаде Сиракуз, без желания, попал в плен и казнен и про Агесилая II (ок.442-ок.358 до н.э.) - царь Спарты с 401 года до н.э. и их выбор («сомнительные» мотивы и поступки, ну как передают) – Трофей ценней Победы.
Эти обычаи могли бы казаться странными, если бы людям всегда и везде не было свойственно не только простирать заботы о себе за пределы своего земного существования, но, сверх того, также верить, что милости неба довольно часто следуют за нами в могилу и изливаются даже на наши останки.
А римляне придумали – Триумф (квадрига белых лошадей и т.д.)
Трудно ль триумф описать, если ты его видел воочью?
Что рисовать и как, память подскажет руке.
Я же в стихах только то закрепил, что жадное ухо выхватило из молвы, мне заменявшей глаза.
Можно разве равнять рассказом рожденное чувство с жарким порывом, какой зрелище в нас возбудит?
Золота блеск, серебра и пурпура — все, что пленяло
Взоры, а я не видал… мне не об этом тужить!
Образы стран, племен и сражений видом своим песню питало б мою.
Лица пленных царей, зеркала их дум затаенных, мне помогли бы сложить лучше об этом стихи;
А всенародный восторг, упоенье, рукоплесканья самый косный дух воспламенить бы могли. (конечно, Овидий см. Ковбойское)
Конечно смотреть, !ТО!