Действие первое. Он.
Он сел в поезд, который начал двигаться со скоростью 50км\ч. и только спустя двадцать минут начал свое движение чуть быстрее – 62км\ч.
Ехать осталось всего каких-то девять часов и он сможет снова ступить на землю, которую давно хотел бы позабыть. Вспомнит запах старого города, каким он его еще может помнить. К сожалению, время неумолимо жестоко, и из того города, каким он его запомнил, он окунется в реальность, потому что от воспоминаний мало что осталось. Все изменилось. Он сам изменился.
Поудобнее разместившись в своем кресле, он достал из рюкзака книгу «Опасные связи» Шодерло де Лакло. По его мнению, эту книгу просто обязан прочитать каждый, кто хоть когда-то сталкивался с проблемами абсолютно любых взаимоотношений между людьми. Будь то друг, враг, любовник или родитель. Он анализировал каждую прочитанную им страницу. И «Опасные связи» - не исключение. Скорее, книга и толкнула его к тому, чтобы он сидел здесь прямо сейчас и наконец разобрался со всем, что тяготит его многие годы.
Он дошел до 55 письма.
«От Сесили Воланж к Софи Карне.
... Я даже думаю, что, когда любишь, это распространяется и на дружбу. Однако моя дружба к тебе нисколько не изменилась: все - как было в монастыре. Но то, о чем я тебе говорю, я испытываю по отношению к госпоже де Мертей. Мне сдается, что я люблю ее скорее, как люблю Дансени, чем, как тебя, и иногда мне хочется, чтобы она была им. Может быть, так получается оттого, что это не детская дружба, как у меня с тобой, а может быть, и оттого, что я часто вижу их вместе и получается, что я как бы ошибаюсь. Словом, вся суть в том, что они оба делают меня счастливой, и в конце концов я не думаю, чтобы мое поведение было очень дурным. Вот почему лучше всего для меня было бы, чтобы все оставалось, как оно есть, и меня удручает только мысль о замужестве, ибо если господин де Жеркур действительно такой, как мне говорили, - а я в этом не сомневаюсь, - я просто не знаю, что со мной будет. Прощай, милая Софи, я по-прежнему нежно люблю тебя».
Шумно выдохнув, он перечитал эти строки еще раз и, положив закладку обратно в книгу, отложил ее в сторону. Подперев ладонью щеку, пустым взглядом уставился в окно. «Это так странно, - подумал он, - я сижу, не двигаюсь, а мир за окном кружится, вертится, словно ему все не по чем. Многие думают, что у природы нет чувств, она пустая и ей, в общем-то, все равно, как с ней обращаются и какова ее дальнейшая судьба.»
Судьба?
Ну нет уж, об этом как раз-таки и стоит задуматься. Жаль, что нельзя писать подобные письма в будущее к нашим потомкам, которым наверное также будет плевать не только на природу, но и на письма и жизнь в целом.
Снова сбился с главной мысли, в этом вся его проблема. Слишком много думает и слишком мало времени на то, чтобы наконец-то все расставить по полочкам в своей голове. Или просто полок для этого мало?
Черт, вот опять. Надеюсь, вы не поставите его в упрек за то, что он с одной мысли перескакивает на другую.
Начнем все заново.
Он – без имени, прямо сейчас едет в поезде со скоростью 62 км\ч, толком не зная зачем и почему. Пока что 62 км/ч.
Скорее всего, он просто избегает ответов на данные вопросы или просто на просто боится. Будь, что будет. Первый шаг сделан. Вопрос уже таится в другом: «А сможет ли он найти то, что ищет?»
«Прощай, милая Софи, я по-прежнему нежно люблю тебя».
Всплывают в его голове последние строки недавно прочитанного письма, и он прикрывает глаза, невольно окунаясь в воспоминания, которые он хотел бы давным-давно похоронить.
Он представляет красный лак на ее ногтях, и как она своими худощавыми пальцами обвивает бокал с красным полусладким. Они чокаются бокалами и первый раз искренне улыбаются друг другу. Ее простыни тоже красного цвета, в которых он нежится, а она злобно открывает алого цвета шторы, впуская в комнату первые лучи солнца.
Он вспоминает, как хватает канцелярский нож и, не раздумывая, проходит лезвием по своей линии жизни. Она у него короткая, поэтому он продлевает ее. Режет он не очень глубоко, ведь он не какой-нибудь самоубийца, хотя желание «исчезнуть» у него возникают довольно часто. Но это все равно не самоубийство. Он протягивает ей свою окровавленную ладонь и ждет. Она лукаво улыбается и берет тот же нож, проводит точно такой же порез на своей ладони и пожимает его руку. Они улыбаются вдвоем, потому что кровь тоже – красного цвета.
С каким цветом у вас ассоциируется дружба, спрашивал я.
Цвет ее – красный.
-Почему именно красный? – как-то спросила она, доставая из пачки уже вторую сигарету, которую она сейчас выкурит. Зажигалка ее тоже красного цвета, и красные кеды – тоже на ней. Он хитро улыбается в ответ и глубже запихивает руки в карманы.
-Даже не знаю, - отвечает он и отводит взгляд на небо. «Жаль, что оно тоже не красное» , - думает он про себя, но он ей не скажет об этом.
«Ради тебя мне хочется делать хорошие вещи».
Он приоткрывает глаза. Рядом с ним размещается женщина, как это говорят? В самом расцвете сил? Кажется, что так. Она кладет свою небольшую дорожную сумку под сиденье и садится рядом, глубоко вздохнув. Ее шелковистые волосы цвета раннего полуденного солнца плавно рассыпались по плечам. Женщина поправляет одну прядь себе за ухо, в котором заблестела маленькая сережка с изумрудным камешком. От нее пахнет яблоками вперемешку с ванилью и цитрусами. «Необычный, но приятный запах», - отмечает он про себя. Еще и пяти минут не прошло, а он еще не чувствует того, что тело, сидящее рядом, его бесит.
Он снова отворачивается к окну, но тут его внимание привлекает то, что в отражении он видит, как женщина поворачивается в его сторону и пристально смотрит на книгу, лежащую у него на откидном столике. Переводит взгляд на него и снова на книгу.
«В этой книге -, если можно так назвать то, что вы читаете, - будет хоть одно имя?» - вдруг спросите вы. Я думаю что ответ будет таким:
-Не думала, что кто-то еще из молодежи читает такие книги, - женщина по-доброму улыбается и переводит взгляд на него. – Сейчас это и вправду большая редкость.
Он поворачивается к ней и в ответ легко улыбается. Пожимает плечами и отвечает своим самым лживым счастливым голосом:
-Да, мэм, вы правы. Именно поэтому очень многие люди считают меня странным и не спешат со мной знакомиться, и даже заводить семью. Поэтому мне ничего и не остается, кроме как читать все подряд, чтобы забыть о своем одиночестве.
Женщина слегка рассмеялась и прикрыла ладошкой рот. Он почувствовал себя не в том веке, в каком он сейчас находится. Странное ощущение, но ему это нравится.
-То, что вы странный, я уже сразу поняла. Но меня это нисколько не пугает. У меня сын тоже такой, немного с «приветом».
-Сочту за комплимент.
На этой ноте повисла тишина. Была ли она неловкой или наоборот немного театральной было непонятно, поэтому он снова отвернулся в окно.
Он всегда жалеет о своих словах, были поданы они хорошо или плохо. Он полный неудачник, только и думал он об этом. В груди что-то сжалось, и он знал, что это: это новая порция ненависти к самому себе начала прогрессировать. И так каждый чертов день. Рано или поздно стакан наполнится настолько сильно, что начнет переливаться и заполнит все вокруг себя. Не только определенную область в груди. Интересно, что тогда с ним станет?
И когда вообще все это началось? Он ни раз задавал себе этот вопрос. Он всю жизнь был ненастоящим. Он и сейчас ненастоящий. То ли дело было в одиночестве, которое он чувствует даже тогда, когда весь мир танцует вокруг него самого, то ли от того, что в детстве он забыл вылезти из своего маленького крошечного мирка, в который он сам не знает, как он попал. С ним все не так. Он устает быть счастливым у всех на глазах. Он не чувствует себя счастливым.
Ну вот. Снова эта ненависть к самому себе переходит все границы. Он сжал свои кулаки так сильно, что ногти стали впиваться в ладони. Прикрывает глаза и пытается представить что-нибудь хорошее. Поэтому он представляет ее.
«Прощай, милая Софи, я по-прежнему нежно люблю тебя».
«Хорошо, что ее не зовут Софи», - усмехнулся он про себя, и сконцентрировал свое внимание на ее силуэте. Как ее длинные тонкие пальцы умело достают сигарету из пачки. Она даже не понимает, что ее любое движение – это чертово произведение искусства. Вот она держит сигарету между пальцев, стряхивает пепел. Такое ощущение, будто она все эти обыденные движения оттачивала годами, либо она сошла с картины самого неизвестного художника, который рисовал ее руки так долго, что в итоге умер от этой красоты.
Либо же, она сошла с самих небес.
Он снова усмехнулся своим бредовым наблюдениям. Скажи он это кому-нибудь вслух – точно не так бы его поняли. Может быть поэтому он и ведет отшельническую жизнь, меняя города, страны, имена, любовниц.
Но о ней он не забывал никогда.
Он начал представлять ее плечи. Ее маленькие, хрупкие плечи на которых очень часто был накинут кардиган. Иногда он сползал, и ее плечо открывалось. Он также не мог оторвать от них взгляда. Всегда боялся до них прикоснуться. Дотронется – сломает. Он очень любил их целовать, и нежно, еле касаясь, массировать.
Его кулаки немного разжались, оставляя на ладонях радужку от ногтей.
Чувство саморазрушения у него так и не пропало и кажется уже никогда не пропадет. Он болен. Он опасен. Ему проще разбиться самому о стену, чем ему помогут.
Но для начала.
Интересно, она его ждет? Когда-нибудь
ждала?
-Кстати, меня зовут Софи, - сказала женщина, сидящая рядом. Он постарался вернуться к реальности и вновь окинул ее взглядом. Она по-доброму ему улыбалась, и в руке она держала плитку молочного шоколада, протянув ему, спросила. – А Вас как?
Он усмехнулся, но не считал это каким – то знаком, однако от шоколада он не отказался. Он отломил небольшое количество, посмотрел на Софи и тихо произнес, поднеся шоколад к губам:
-У меня нет имени.
Поезд по техническим причинам совершает остановку, и машинист приносит свои извинения.
Наконец-то он сможет выйти покурить.