НАША ДОРОГАЯ ФРАУ !
ИМЕЮ ПРАВО НА ПОДОБНОЕ ОБРАЩЕНИЕ. ИБО НИ РАЗУ НЕ ПОСЕТИВ ГЕРМАНИЮ, ВСЮ ЖИЗНЬ ПРОВЕЛА В НЕМЕЦКОМ ОКРУЖЕНИИ.
Я родилась в северном посёлке, на территории которого располагалось специальное поселение. Его называли Немецким. Там жили ссыльные "русские немцы". Старожилы вспоминают, что немки, чтобы сберечь одежду, носили чёрные фартуки.
С первым представителем этого народа мне выпало близко познакомиться в детском саду во время выхода на прогулку. Тогда гиперактивное немецкое чудо по имени Оля, перегнувшись через перила лестничной площадки, свалилось на меня, стоявшей внизу. К счастью, озорница не получила серьёзных травм. А я вообще отделалась лёгким испугом.
В школе моя подружка снова попала в переплёт. На коллективном снимке 4б Олечка Фрей стоит боком, так как под левым глазом у неё зреет фингал. Его происхождение память не сохранила.
Когда я бывала у Фрей в гостях, Олечкина мама непременно кормила меня густейшим немецким супом. Угощение мне не нравилось, но я из уважения к хозяйке доедала блюдо до конца.
Из бараков Немецкого посёлка в 1959 году пять семей переселили в новостройку, где получили жильё и мои родители. Поскольку все новосёлы были многодетные, мой "немецкий круг" со временем значительно расширился.
Тогда мы даже не задумывались, почему у наших дворовых друзей такие необычные фамилии: Томас, Бакариус, Кляйн, Крист? Ведь рядом звучали не менее интересные фамилии: Кржижановские, Борские, Гриншпон, Дик, Бац. Позднее присоединились даже Фрунзе!
И никто никогда не упоминал слово "национальность".
В дом на дальнем плане и переселили 5 немецких семей из бараков, с детьми из которых прошли моё детство и отрочество.
А ещё в школе у нас был клуб интернациональной дружбы, в работе которого мы с девочкой из нашего двора по имени Лиля Кляйн, принимали активное участие. Однажды нам даже было доверено вместе с директором встречать гостей из Германской Демократической Республики, а потом сопровождать их на экскурсии по Архангельску. Помню, что наших друзей особенно заинтересовала лютеранская кирха святой Екатерины 1768 года постройки и Немецкая слобода. Вообще в старину Архангельск считали городом с"немецкой физиономией".
Немецкие педагоги ( уже подросшие дети так называемых спецпоселенцев) учили нас и в школе, и в сфере дополнительного образования. Кружок рукоделия вела Эдита Эдуардовна ( с сожалению, не помню фамилии).
Как-то мы с подружками пришли к ней в гости, а когда сняли обувь, выяснилось, что у одной из девочек порвался чулок. ( Колготок тогда не было и в помине). Ну разве могла немецкая душа-аккуратистка игнорировать столь вопиющий факт! Чулок был немедленно приведён в порядок. Понятное дело, под чутким руководством Эдиты Эдуардовны.
Стоит ли упоминать, что это был наглядный урок для всей нашей компании?
В последний раз я видела Эдиту Эдуардовну, уже будучи студенткой. Старенькая, одинокая, хрупкая, она трудилась в Новоапостольской церкви, которую в Новодвинске,выросшем на месте посёлка Первомайский, называют Немецкой.
Волей случая моя первая студенческая практика проходила на малой родине. А первым человеком, который встретил в редакции была машинистка Эрика Васильевна Вижанская.
Яркие карие глаза, ослепительно белая кожа, идеальная причёска и точёная фигура. И кто сказал, что немки не блещут красотой? В нашем посёлке они все сплошь были красотками и составляли серьёзную конкуренцию остальным женщинам.
Когда Эрике приходилось отвечать на вопрос о месте рождения, она всегда несколько смущалась, так как появилась на свет в Берлине в самый разгар Великой Отечественной войны.
После 9 мая 1945 началась репатриация в СССР всех немцев, проживавших до начала войны в Поволжье. Так Эрика с мамой и бабушкой оказались на Севере.Понятное дело, что русское отчество "Васильевна"- это скорее дань новым реалиям, в которой оказалась семья, чем отсылка к имени отца.
Эрика была не просто виртуозной машинисткой, поправлявшей за журналистами их"ляпы". Это был ангел -хранитель редакции. "Новодвинскому рабочему" она служила верой и правдой со дня образования редакции до момента, когда газета перестала существовать как самостоятельный печатный орган. А это больше тридцати лет!
Эта женщина никогда не позволяла себе быть не в настроении или, боже упаси, не в форме. Она никогда никуда не опаздывала. Эта немецкая самодисциплина и педантичность сочетались с абсолютно русским хлебосольством и гостеприимством. Мои коллеги больше всего любили собираться именно в её маленькой, уютной квартире или на даче, которая ежегодно занимала призовые места в конкурсе на лучшее оформление дачного участка.
Мой отец, ветеран Великой Отечественной войны, никогда не говорил плохо о немецком народе, а о "русских немцах", работавших с ним на стройке, отзывался только положительно.
Нашу соседку Ирму Фёдоровну Мишуру иначе как "Ирмушкой" родители между собой не называли. Правда, при личном общении предпочитали официальное обращение. По имени-отчеству.
Когда родители окончательно слегли, именно Ирмушка поддерживала во мне духовные силы, приглашая на прогулки по городу, в строительстве которого она и мой отец принимали активное участие. Это от неё, ставшей на пенсии хранителем городского музея, я узнала историю местного театра, организованного ещё в 1938 году.
Вот в этом деревянном здании клуба проходили репетиции, сюда принарядившиеся поселковые жители приходили на премьеры. С неизменным аншлагом.
Для немецкой спецпоселенки сцена стала подлинной отдушиной. Здесь она могла забыть на время о тяготах жизни.
Девушка в первом ряду справа очень напоминает Ирму, но достоверно утверждать не могу.
До Великой Отечественной войны наш посёлок бумажников был исключительно деревянным. Первые каменные дома появились в 50-ых годах. Ирма Фёдоровна знала историю строительства каждого и охотно делилась со мной. К примеру, каких трудов стоило установить в зале Дома культуры гигантскую люстру, а в фойе постелить паркет.
В детстве этот очаг культуры представлялся мне сказочным дворцом. Впрочем, для людей, только что переселённых из бараков в каменные дома с водопроводом и канализацией, он таковым и являлся.
Да и спустя более чем полвека этот образчик сталинского "барокко" смотрится неплохо.
Именно под сводами его портика мы с подружками ожидали приезда Алексея Леонова, первого космонавта, вышедшего в открытый космос. Алексей Архипович должен был приехать в посёлок на встречу с нашими земляками.
Видели мы я его мельком, но впечатление осталось грандиозное. Почему-то больше всего запомнились развевающиеся полы серо-голубой шинели и поворот головы в сторону сопровождающего его местного партийца.
С началом перестройки начался массовый отъезд советских немцев в Германию. На Севере остались считанные единицы. Однако тяжёлая жизнь в 90-ые годы заставила покинуть Родину и многих русских. Среди них оказался брат моего супруга, обосновавшийся с семьёй в Германии.
В ту пору я зачастую получала зарплату не деньгами, а товарами. Так однажды мне вместо рублей вручили диван.
Мой отец как участник войны получал продуктовые посылки из-за рубежа. Главным образом из Норвегии, но в Немецкой церкви выдавали гуманитарную помощь и из Федеративной Республики Германии.
Однажды в нашей с мужем квартире раздался звонок. Открываю дверь, а на пороге мужчина с чемоданом. А в чемодане-шуба.
Я сначала решила, что обновка моя сшита из волчьей шкуры. Оказалось из опоссума. Но мне в ту пору было без разницы. Главное, тепло. Я этот подарок немецких родственников потом почти 20 лет носила.
Стоит ли после всего вышесказанного удивляться, что канцлер Германии Ангела Меркель - не последний для меня человек на этой планете.
Совсем скоро эта удивительная женщина нанесёт нам свой прощальный визит. И как бы хотелось, чтобы после её ухода с поста канцлера наши отношения с Германией не ухудшились, чтобы мы достроили наконец "Северный поток".
А главное - никогда больше не воевали.
О последнем напоминает школа, рядом с которой сейчас живу. Там после войны жили немецкие военнопленные.