Песня, которая предлагается вашему вниманию, часто приписывается Владимиру Высоцкому – на основании расхожего, но ошибочного мнения, что Высоцкий чужих песен не пел. Но это не так – Владимир Семенович исполнять чужие песни любил и делал это великолепно, используя в полной мере свой талант актера. И даже, пожалуй, режиссера.
На уважаемом сайте bards.ru эта песня указана, как «исполняемая» В. Высоцким, и указано, что автор слов и музыки неизвестны.
Однако авторы слов и музыки как раз очень известны. Просто с их именами эту «типичную одесскую песню» не связывали.
Автором слов был поэт Владимир Гариевич Агатов (настоящее имя Вэлвл Иси́дорович Гуре́вич) – автор великой песни «Темная ночь» и не менее известной и исполняемой «Шаланды, полные кефали». Его перу принадлежит еще много произведений, в основном – песен. И еще ему приписывается авторство слов песни А. Вертинского «Кокаинетка». Но тут возникают некоторые сомнения. С одной стороны – на некоторых программках напротив названия этой песни стояло «В. Агатов». И многие исследователи допускают, что они могли быть знакомы – оба были уроженцами Киева и вращались в одних и тех же кругах. Однако Агатов был младше Вертинского на 12 лет, он родился в 1901 году. И таким образом получается, что «Кокаинетку» он написал в 15–16 лет. К тому же Вертинский не упоминает его авторство в своих мемуарах. Но вообще писать Владимир Агатов начал рано. И не только стихи. Он был журналистом-фельетонистом, и, видимо, успешным – заметки 18-летнего автора были напечатаны в сборнике «Стихи и песни о русской революции», авторами которого были известнейшие поэты того времени: А. Блок, А. Белый, З. Гиппиус, Максим Горький, С. Есенин, Н. Клюев, В. Маяковский. После революции В. Г. Агатов переехал в Одессу, где работал в газете «Гудок» в то время, когда там работали Валентин Катаев, Ильф и Петров, Лев Славин, Эдуард Багрицкий. Позднее работал в московских изданиях «Правда», «Огонек», «Рабочая Москва». И сделал себе имя как поэт-песенник.
Вот одна из первых его песен, довольно известная в прошлом, да и сейчас еще иногда исполняемая в передачах, посвященных «дворовым песням», – «Чайный домик» (музыку написал Юлий Хайт):
Чайный домик, словно бонбоньерка,
В палисаднике цветущих роз,
С палубы английской канонерки
Как-то раз зашел сюда матрос.
Перед ним красавица японка
Напевала песни о любви.
И когда закатывалось солнце,
Долго целовалися они.
А наутро рано у причала
Канонерка выбросила флаг.
Отчего-то плакала японка,
Отчего-то весел был моряк.
Десять лет, как в сказке, пролетели.
Мальчик Билли быстро подрастал.
И глазенки серые блестели,
Он японку мамой называл.
– Где наш папа? – спрашивал малютка,
Теребя в руках английский флаг,
И в слезах ответила японка:
– Твой отец английский был моряк.
Наливай в бокал вина покрепче!
Много роз цветет в моем саду.
От вина становится мне легче,
Я в вине забвение найду.
И, извините, не могу удержаться – вот второй вариант исполнения – легендарный Аркадий Северный. В ролике не видно, к сожалению, самого исполнителя, но голос, манера... В общем, харизма есть харизма.
Можете убедиться в расхождениях с исходным текстом. Что вполне естественно – песня стала «народной», и каждый исполнитель считал ее «своей», добавляя или изменяя слова по собственному разумению.
Еще одна знаменитая, хотя сейчас почти забытая, песня на стихи Агатова – танго «Воспоминание» композитора М. Блантера, написанное в 1939 году.
С первых же дней войны Агатов ушел на фронт, служил военным корреспондентом. В 1942 году, получив отпуск, приехал в Ташкент навестить жену и сына, которые находились там в эвакуации. Но режиссер Леонид Луков, снимавший в Ташкенте фильм «Два бойца», каким-то образом узнав о его приезде, буквально снял поэта с поезда и, не дав увидеться с родными, отвез на киностудию, по дороге объяснив проблему: никак не получалось убедительно снять сцену написания солдатом письма. Режиссер решил, что помочь может песня. Композитор Никита Богословский написал мелодию, и теперь вся надежда была на Агатова – нужен был хороший текст.
Стихи были написаны почти сразу без помарок, и так же - в один дубль была снята сцена с письмом. Снята так, что веришь ей и сейчас.
Существуют разные версии появления второй песни в этой киноленте – про Костю-моряка. По первой Леонид Утесов, получив от Никиты Богословского ноты новой песни, без разрешения авторов песни и съемочной группы, публично исполнил «Темную ночь» и даже записал на пластинку еще до выхода фильма на экраны. Таким образом, премьеры песни в кино не получилось, была утрачена «новизна», и режиссер попросил поэта и композитора написать еще одну песню, характеризующую героя Бернеса – одессита Дзюбина. По другой версии, такая песня предполагалась в картине изначально, но так как «Темная ночь» получилась иной, лирической, пришлось писать еще одну – «одесскую». У Агатова уже были подходящие стихи, написанные в годы работы в одесском «Гудке». Правда, их пришлось немного переделать – изначально они посвящались социалистическому соревнованию рыболовецких бригад. Кто бы сейчас мог подумать, правда? А вот Никите Богословскому «одесская» тема никак не давалась. Тогда Луков дал объявление в газете, что требуются люди, знающие одесские песни. Богословский переслушал множество исполнителей одесского фольклора и написал-таки песню, достойную войти в этот фольклор.
Говорят, что первый тираж пластинок с «Темной ночью» был отправлен в «переплавку» из-за брака – в одном месте слышался шорох. Оказалось, что работница фабрики звукозаписи слушала эту песню и плакала. И одна слезинка попала на восковую матрицу, с которой печатался тираж. Так как Марк Бернес вслед за Утесовым записал в 1943 году грампластинку с «Темной ночью», непонятно, про какую запись речь идет в этой истории. Но в любом случае она говорит о впечатлении, производимом песней.
В 1949 году Агатов был арестован. Было ли причиной его прямодушие, или любовь к анекдотам, неизвестно. Но в лагерях он провел 7 лет. По счастью начальник политотдела лагеря оказался интеллигентным человеком и настоящим офицером, благодаря его покровительству, Владимир Агатов был назначен руководителем (одновременно директором, администратором и завлитом) лагерного театра. Прибывшая в тот же лагерь Татьяна Окуневская называла его «всемогущим Володей». Он организовал женский хор, для чего отыскивал в соседних лагерях и переводил к себе в лагпункт (другими словами, спасал от голода и издевательств) талантливых исполнителей. Здесь и балетмейстер из Днепропетровска, и «первая скрипка» из Театра Советской Армии, и профессор Таллинской консерватории.
А песни его сочинения звучали в каждом бараке, и не только в их лагере... Неизвестно, когда были написаны стихи песни про закусочную в центре Молдаванки, с которой я начала рассказ. Может быть, до войны, в пору, когда начинающий, полный надежд журналист Агатов жил в Одессе. А может быть, гораздо позже, в лагере – ведь иногда воспоминания вдохновляют сильнее свежих впечатлений. Разные источники датируют текст по-разному: то 1940, то 1950 годом. Но музыка у этой песни довоенная, заимствованная у известного американского композитора Шолома Секунды.
В какой-то степени он был земляком Агатова – Секунда родился в Украине, в Херсонской губернии. В 1907 году их семья переехала в США. Мы обязаны Шолому Секунде многими, многими известными мелодиями. И даже если вы не знаете имени этого композитора, его сочинения вы, поверьте, не раз слышали и сами напевали. Это он – автор знаменитой песни «Бай мир бисту шейн», у нас переродившейся в не менее знаменитую «В Кейптаунском порту», а также песни «Моя еврейская девушка», российским слушателям знакомой как «Москва златоглавая». А в песне «Ох, уж повезло косому Ваньке» использована его мелодия из песни «Одесса-мама» (впервые записана на грампластинке 1948 г. фирмы «Colubia» (США) № 8247-F, исп. «Peisachke» Burstein в сопр. орк. п/у Ш. Секунды). Когда и кем было придумано объединить стихи Агатова и музыку Секунды, неизвестно.
Ох, уж повезло косому Ваньке.
Удачный, падла, сделал он рывок.
Открыл закусочную в центре Молдаванки,
Туда стекался весь блатной народ
Припев:
Алёха жарил на гитаре,
Шумел, гремел посудою шалман
В дыму табачном, в сумрачном угаре.
Там пел один одесский уркаган:
А пам-па-райрам, пам-па-райрам
А пам-па-райгам, пам-па-ри-руа
Ох, уж повезло косому Ваньке,
И подавал он блюдами обед.
В углу сидела шалава его Клавка,
Официантом был Иосиф Швед
В углу стояла огромная фигура,
То вышибала Костя Геморрой.
И кто себе позволил «коци-моци»,
Тот вылетал, душа с него долой.
Это первоначальный вариант. Высоцкий пел уже другой текст, явно изменявшийся не одним исполнителем.
Алёшка жарил на баяне,
Звенел посудою шалман,
<И> в дыму в табачном, как в тумане,
Плясал одесский шарлатан.
На эту дело он угробил тыщу триста,
Купил товару, самогонки и вина.
К себе позвал Алёшу c Жорой - гармонистов,
И курва-Машка с гитарою пришла.
Как главный штымп, он занял место у прилавка
И заправлял немало очень вкусных блюд.
На кухне жарила его подруга Клавка,
Официантом был Алёшка Вундертут.
Устал Иван Блатной крутить своё кадило - <да-да!>,
Поставил самогонный аппарат.
Однако, эта установка намудрила,
И он пошел работать в мясокомбинат.
В 1956 году Владимир Агатов освободился и был полностью реабилитирован. Его восстановили в Союзе писателей, он вернулся к работе, сочинял песни. Но здоровье его было подорвано. Владимира Гариевича не стало в 1967 году. На его памятнике на Новодевичьем кладбище выгравирована строчка его бессмертной песни
«Темная ночь, только пули свистят по степи…»