– Николай Максимович, вы действительно известный человек и это факт, это не хвастовство. Слава, на ваш взгляд, как на вас повлияла? Она дает вам силу или, может быть, в чем-то портит?
–Вы знаете, есть вещи, которые безумно помогают, когда надо оформить документы, не только тебе, но организации или твоим знакомым – и ты приходишь, а там километровые очереди, и если бы делать все по чесноку, допустим, не то что по чесноку, а просто так вот, то можно неделями этим заниматься. Но у людей есть уважение к тебе за то, что ты сделал в жизни.
Вы знаете, я как-то давал интервью тут и мне когда что-то говорили, почему я так считаю или так считаю, вы поймите, получить звание с фамилией Иван Иванович Иванов в России очень легко. А стать самым молодым заслуженным, самым молодым народным, будучи Николаем Цискаридзе – это очень непросто. Значит, что-то человек должен был из себя представлять.
Но меня очень хорошо научили, вот в театре нет мужчин и женщин, мы артисты, здесь есть ранг. Закончился театр, дверь зала туда, я вышел в публику – все. И другое дело, что первое время очень радует, когда тебя все узнают, когда у тебя берут автографы, и мне очень понравилось в юности еще фраза Владимира Владимировича Познера, что если каждый день по телевизору показывать лошадиный зад – то и он станет популярным.
Дело в том, что никогда не надо путать славу, известность с популярностью. И я очень это хорошо понимаю. Для меня великий человек – это Гагарин, это Королев, Ира Роднина, которая три раза олимпиаду выиграла. Да, может быть, это мои друзья большие, я с Ирой очень дружу и я ее обожаю, но я понимаю, что этот человек сделал.
Конечно, у меня есть достижения в моей профессии в театральной, и я прекрасно понимаю, а тем более когда уже 8 лет прошло и интерес ко мне как к артисту не гаснет, а только усиливается, когда я иногда выхожу на сцену в игровой роли, вы не представляете, что в театре происходит, как принимают до сих пор. Это очень приятно.
Потом, вы знаете, дело в том, что спасение утопающих дело рук самих утопающих. Надо самому себя все время трезвить. Я считаю, что сейчас – самое то время, когда понять, что доктор – самая главная профессия на земле и самая нужная. И я много раз говорил, что если бы я начал путь заново с опытом прожитых лет, я бы хотел быть только одним – оперирующим хирургом. Я бы никогда не пошел в искусство.
– Николай Максимович, я знал одного человека, очень уважаемого еще в давние советские времена, он мне говорил (он был старше меня, ветеран и т.д.): запомни, каждый труд почетен, кроме бесплатного. Вы каким отношениям больше доверяете? За интерес и такую мотивацию, либо когда есть ресурс, подписал договор, спрашиваешь ответа, отчета и по-разному?
– Смотря какая это профессия. Есть профессии, где договор необходим, и я как трудовик, как юрист, магистр трудового права, вам могу сказать, что без договора в принципе жить нельзя. Даже очень часто договор надо составлять на бесплатную услугу, потому что у меня было несколько раз в жизни, пример вам приведу – когда я выступал бесплатно, мне только оплачивали перелет.
Вот я отдавал весь свой гонорар, допустим, работникам театра, меня налоговая инспекция в определенные дни брала за одно место и говорила: пожалуйста, заплатите. Я говорил, я вообще все сделал бесплатно. Мне говорили, как? А вам купили билет? Я говорю – да. А мне говорят – а это доход. Ну, в общем, и так далее. Из-за того, что были договоры составлены неправильно, налоги были принимающей стороной заплачены неправильно, а даже за благотворительные выступления налоги платить надо, оказывается.
Понимаете, есть много моментов, когда надо подумать, прежде чем вступать в конверсацию с государством.
А что касается... Знаете, я считаю, что благотворительность может быть исключительно тихая. Я иногда совершаю какие-то поступки, но я про них рассказывать не люблю, я ненавижу, когда кто-то об этом сообщает. Вы знаете, когда у меня тут был какой-то момент такого отчаяния, надоела мне ректорская работа, просто надоела, надоели мне проверяющие и эти все нормы, которые надо заполнять постоянно. И когда от тебя все время что-то требуют, а придешь во все министерства, лежат эти стопки бумаг – и ты понимаешь, что их никто никогда не читал, к ним не притрагивались. А ты потратил и весь твой коллектив потратили, допустим, 3–4 недели, чтобы вот эти все формы заполнить, перепроверить и т.д. И тебе все время еще говорят: мы вас оштрафуем, мы вас оштрафуем. Я, в общем, собрался послать все к чертовой бабушке. А мне кто-то говорит из знакомых: а куда ты пойдешь? Я говорю, есть хоспис, там нужны работники. Я по крайней мере буду знать, что приношу пользу.
Знаете, я когда-то участвовал в благотворительном спектакле, когда создавался хоспис в Москве первый. Я с этого момента... Как у меня появляется что-то лишнее, ну не лишнее, выигрыш... Я им отправляю. Для меня люди, которые там служат, – они, наверное, самые правильные. И мало того, многие служат бесплатно. И тем более вот опять-таки в пандемию это все возымело еще больший смысл.