Израиль всех уравнял, - сетует моя подопечная Соня. Она уже почти 30 лет живёт в стране. Из своей выстроенной системы ценностей и устройства быта она попала сразу в другое время. Потеряла все связи и опоры, на создание которых ушло немало лет в том городишке, где прошла ее взрослая жизнь.
Соня работала швеей в ателье и при абсолютном дефиците тех лет обшивала всех значимых людей. Брала работу на дом. Пальто, шубки, костюмы - что-то подгоняла, обновляла.
Больничный, путевка в лагерь для детей, ковер на стену - много чего добывалось стрекотанием ее машинки.
Весь город знал, - с гордостью говорит Соня.
А сюда даже машинку не привезли.
В Израиле Соня сразу попала на пенсию. За свои болезни получила от соцслужбы помощницу - метапелет.
А, как на грех, на соседней улице живут ее бывшие земляки. Семья потомственных алкоголиков, что среди евреев средней полосы, оказывается, не редкость. Схоронив своих пьющих мужей, женщины зажили, по их понятиям, на полную катушку.
Гелевый педикюр и маникюр, нарощенные волосы, много золота на руках, в ушах и на шее. Косметические процедуры, поминки в ресторане, кожаные сумочки. И даже метапелет им дали!
Как-будто они знали, что такое новое платье! Уборщицей в больнице была, обеды домой носила! - Соне обидно. Ее дочери не носят золота, не наращивают ногти. Да и сама она ничего этого не делает. Но ведь могли бы, - успокаиваю я ее. Зато у них прекрасные мужья и дети. Это ненадолго успокаивает Соню.
Израиль всех уравнял, - соглашаюсь я. Знаю, как в 90-е годы прошлого века - время большой волны репатриации - профессоры подметали улицы, а инженеры грузили кирпич.
Что ж, и сегодня даун шифтинг неизбежен.
- Пойдем, дорогая, надо принять таблетки. - говорю я Соне.- И что будем на завтрак?