Я помню их адреса, коды домофонов, пароли от ноутбуков и планшетов, имена их кошек и собак, «барби» и «кенов», пони и единорогов… Они – «мои дети». Мне танцуют танец маленьких лебедей, для меня плетут фенечки, меня обнимают, тычась подбородком в живот (очень щекотно!) за меня… почти подрались две мамаши. Мне никогда не скажут: «Вы уволены!» Меня не возьмут работать в школу – у меня нет педагогического образования. Да я туда и не рвусь.
Расклейщики против отклейщиков
Помню, как искала своих самых первых учеников. Гоняла по городу в клею и в мыле, замечая только столбы, углы и доски объявлений. В каждом заборе я видела бездарно пропадающее место, где «могла бы быть моя реклама». Когда я, наконец, не справилась с искушением и прилепила туда своё объявление, меня тут же пристыдили: «Девушка, нехорошо!»
Ещё против меня работала целая армия людей, которых мне тогда хотелось называть не очень хорошими словами, хотя в их скромные обязанности входило всего лишь очищать доски объявлений. Но уж слишком ревностно они к этим обязанностям относились!
«А деньги?!»
Потом мои первые ученики, сделали мне такую рекламу по «сарафанному радио», что я только и успевала пихать деньги за уроки в потайной карман своей «походной» сумки. Тратить их уже не было ни времени, ни сил.
Денег, к слову, было мало, только бумажек много: я в ту пору только-только школу закончила, и плата за мои уроки была чисто символической. В первый раз я и вообще забыла, что за это удовольствие мне должны ещё и заплатить: «Ира-а! А деньги?!» - уже в дверях остановила меня мама ученицы. Потом мне самой часто приходилось напоминать: «Марья Ивановна! А деньги?» Иногда дети и родители прибывали в такой эйфории после урока, что даже забывали, что урок этот не бесплатный.
Учительница первая. МОЯ!
Начало моей «карьеры» пришлось на настоящий репетиторский бум. Каждый уважающий себя родитель считал необходимым обзавестись персональным учителем для своего чада. Для одних это был единственный способ сделать «домашку», другие хотели быть впереди планеты всей, а третьи - потому что «у всех репетиторы, а мы чем хуже?»
Некоторые школьные учителя первого сентября даже начинали знакомство словами: «Здравствуйте, дети! А как у кого репетитора зовут?», а записывая на доске домашнее задание, приговаривали: «Всё равно репетиторы делать будут».
Соседи, у которых были дети или внуки, поджидали меня у подъезда, чтоб записаться на занятия, мамаши хвастались друг перед другом, сколько раз в неделю занимается у меня их дитятко. Одна особо активная родительница почти с ногами влезла в мой ежедневник, заподозрив, что я кому-то «отдала полчаса их времени». И чуть ли не подралась за меня на родительском собрании, забыв, что я частный репетитор, но не частная собственность.
Мне бы тогда задрать нос и цены, но я очень скромный человек, к счастью или к сожалению. С некоторыми тогдашними своими учениками и их родителями я рассталась тихо и мирно, а уже в лифте, когда меня никто не слышал, на всю шахту проорала: «Я свободна-а-а!!!»
Книги? Нет, не слышал
«А тебе родители читают?» - спрашивала я у Гриши Петренко-Сидоренко, когда он сам ещё читать не умел. – «Нет, я и от телевизора хорошо засыпаю».
Цитата достойная «Недоросля» Фонвизина, если бы, конечно, в те времена был телевизор.
Терпеливо дождавшись, когда девятилетняя Настя дочитает по слогам что-то вроде: «Мама мыла раму», осторожно интересуюсь: «У вас книги-то дома есть?» - «Книги? У мамы, кажется, где-то там есть… Но мы их в руки не берём».
По шапке
У Насти был большой пёс по кличке Рич. Даже не большой, а просто огромный. Они его сами боялись, что уж говорить про меня. Каждое занятие начиналось с того, что Настина мама неистово орала: «Фу-у-у!» и волоком волокла Рича на кухню.
А однажды Настина мама вошла в комнату посреди урока и, борясь с волнением, трагическим голосом сообщила, что у меня больше нет шапки. Это была моя любимая беретка, на которую мама пришила маленькие пуговички в форме карандашиков. Пёс растерзал её в клочья. Конечно, у меня ещё не раз попросили прощения за непутёвую детину и возместили убытки. Но осадочек остался. А ведь на месте этой беретки могла быть и я сама!
Опережая время
«Я вот тут подумал: а чего медлить-то? Сказал бабушке, и мы пришли» - такими словами встретил меня однажды семилетний ученик, который припылил на мои занятия на два часа (!) раньше.
К счастью в то время я ещё не была репетитором и преподавала не у себя дома, а во дворце культуры. И поэтому им с бабушкой пришлось просто сидеть в полутёмном коридоре и ждать начала занятий, что, кстати, ничуть не поубавило его энтузиазма. Бабушка уже ничему не противилась.
Каждый хочет "ударить в барабан"
Если ты преподаёшь химию, вряд ли каждый встречный - поперечный будет просить тебя что-то наподобие: «Тётенька, выдайте нам брутто-формулу ундекацеротата робинозы. Очень нужно!».
Но стоит только узнать, что ты преподаёшь английский…«А как по-английски будет «шиншилла»? А как «упряжка хаски»? А «розовый единорог»? А как будет «птеродактиль»? «А булыжник?» Не «камень», а именно «булыжник»? «А что написано у меня на футболке?» «А вон на то-о-ой коробке?» И, конечно же, классика жанра: «Ой, ещё забыл спросить, а как переводится: «вевеве…?»
Это знаете, как один музыкант рассказывал - каждый человек без музыкального образования, который оказывался у него у студии, непременно хочет ударить в барабан. Вот с баяном, например, связываться не будешь, если не умеешь. На себя его надевать, кнопочки эти со всех сторон... Да ну! А с барабаном - бабахнул и пошёл с чувством выполненного долга.
«В детстве деревья были большими…»
«А у тебя есть внуки?» - спросил меня однажды шестилетний Никита. - «Пока ещё нет». (Действительно, странно: дожить до восемнадцати лет и не обзавестись парочкой-троечкой внучат). – «А зачем же тогда тебе котик?» Помню, когда мне было четырнадцать, первоклашки спрашивали, есть ли у меня муж и дети. Так что если вы устали повторять родителям, что вы уже « давно не ребёнок», попробуйте поработать репетитором.
Ещё у меня есть: "Полотенце обиды и разочарования, поражения и слёз"