Екатерина II взошла на престол не без трудностей и рано поняла, что жизнь – борьба, особенно если речь идет о жизни коронованной особы. С присущей женщинам дипломатичностью свои реформы она претворяла в жизнь постепенно, но твердо. А еще с истинно женской интуицией догадывалась о том, что общественное мнение – непаханое поле для работы. Так, уже через год после вступления на престол, 15 июня 1763 года, Екатерина издала манифест, фактически ставший началом новой цензурной политики. Текст документа требовал: «Чтоб все и каждый из наших верноподданных единственно прилежал своему званию и должности, удаляясь от всяких предерзких и непристойных разглашений». А еще через 20 лет появился указ о вольных типографиях, в котором Екатерина развила ранее высказанную мысль. Этому документу суждено было сыграть решающую роль в судьбе писателя и философа Александра Радищева, причем роль драматическую.
КНУТ И ПРЯНИК РЕФОРМЫ
В 1783 году, когда появился указ о вольных типографиях, 34-летний дворянин Радищев еще даже не помышлял о «Путешествии из Петербурга в Москву». Тем не менее обессмертившее автора произведение вообще не появилось бы на свет, если бы не злополучный документ, который, с одной стороны, давал возможность заниматься книгопечатанием, не спрашивая ни у кого разрешения, а с другой – грозил ответственностью за издание неугодных императрице книг. «…печатать книги на российском и иностранных языках, не исключая и восточных, – повелевал указ, – с наблюдением однако ж, чтоб ничего в них противного законам Божиим и гражданским, или же к явным соблазнам клонящегося, издаваемо не было; чего ради от Управы Благочиния отдаваемые в печать книги свидетельствовать и ежели что в них противное Нашему предписанию явится, запрещать; а в случае самовольного напечатывания таковых соблазнительных книг, не только книги конфисковать, но и о виновных в подобном самовольном издании недозволенных книг, сообщать, куда надлежит, дабы оные за преступление законно наказаны были». Соблазнительного в «Путешествии из Петербурга в Москву», прямо скажем, мало, зато недозволенного – через край. Еще бы – подвергнуть авторитет просвещенной императрицы сомнению, описав в красках нищету и пороки народа!
Управа Благочиния, которой поручили «вылавливать» вредную литературу, имела крайне опосредованное отношение к культуре и работала вместе с громоздким цензурным аппаратом. Усиление полицейской роли цензуры стало для Радищева толчком к написанию романа, в котором он «прошелся» и по сотрудникам вышеозначенного ведомства: «Один несмысленный урядник благочиния может величайший в просвещении сделать вред и на многие лета остановку в шествии разума; запретит полезное изобретение, новую мысль и всех лишит великого».
ФРАНЦУЗСКИЙ ОПЫТ НА РУССКИЙ МАНЕР
«Путешествие» не было первым издательским опытом Александра Николаевича: воспользовавшись вступлением в силу указа о вольных типографиях, он начал с того, что напечатал «Житие Федора Васильевича Ушакова с приобщением некоторых его сочинений», затем – «Письмо к другу, жительствующему в Тобольске, по долгу звания своего». Широкой известности это ему не принесло, а вот «Путешествие из Петербурга в Москву», напечатанное в 1790 году, буквально взорвало столичное общество.
Идея написать роман появилась у Радищева – в то время сотрудника петербургской таможни – во многом благодаря службе. Однажды среди «коммерческих книг», которые он покупал, оказалась «Философская и политическая история учреждений и торговли в обеих Индиях» французского историка и социолога Г. Рейналя. Его опыт, только на «русский манер», решился повторить Радищев, собрав под одной обложкой и упреки в адрес помещиков, и возмущение цензурными правилами, и описание неприглядной российской действительности.
Рукопись, оконченную к 1788 году, Александр Радищев сначала отнес к издателю, но в публикации ему отказали. Тогда литератор в очередной раз вспомнил указ о вольных типографиях, купил станок и напечатал книгу сам. «Путешествие» вышло без подписи и лихо миновало цензурные запреты: бегло пролистав содержание, обер-полицмейстер Никита Рылеев пришел к умозаключению, что это туристический путеводитель, и спокойно пропустил «Путешествие» в печать. Книгу взялся продавать купец Зотов, и, как многие новинки литературного мира, она вскоре оказалась на столе у императрицы.
«НЕ ИЗВОЛЬТЕ БЕСПОКОИТЬСЯ»
Екатерина II, открыв злополучное издание, пришла в такой ужас, что перечитывала его две недели с пером и бумагой, выписывая наиболее едкие комментарии. Но худшее было впереди – автором книги оказался ее паж, которого всегда отличала примерная служба, за что он не так давно получил орден Святого Владимира. Тираж «Путешествия» был немедленно изъят из всех точек продажи и уничтожен, а автора ждали серьезные испытания…
30 июня 1790 года Радищева арестовали у него дома. Его допрашивал Степан Иванович Шешковский – тайный советник, состоявший «при особо порученных от ее императорского величества делах» и наделенный огромной властью, в том числе – в применении пыток.
Следствие и суд нанесли серьезный удар по здоровью Радищева: в одном и писем он жаловался на то, что находится на грани безумия. Нервное напряжение вылилось в нескончаемую бессонницу, тем более что переживать Александр Николаевич должен был не только за себя, но и за детей, которых он после смерти жены воспитывал один.
Следователь Шешковский был заинтересован не столько в поиске справедливости, сколько в подарках, которые ему передавала свояченица Радищева, постепенно распродавая имущество. В ответ на взятки семья писателя получала от чиновника лаконичную информацию: «Все, слава Богу, благополучно, не извольте беспокоиться». Как-то раз Шешковский проявил чудеса благородства и позволил Радищеву увидеться с одним из сыновей. А судейская машина тем временем готова была вынести смертный приговор…
Указом Екатерины II от 4 сентября 1790 года Радищева признали «виновным в преступлении присяги и должности подданного изданием книги… наполненной самыми вредными умствованиями, разрушающими покой общественный, умаляющими должное ко властям уважение» и приговорили к смертной казни. Александр Николаевич встретил эту новость как освобождение, написал пространное завещание детям и отпустил прислугу на волю. Правда, вскоре императрица смилостивилась и заменила смертную казнь десятилетней ссылкой в Илимский острог. Заключение Радищева продлилось в итоге шесть лет: вступивший на престол Павел I разрешил писателю поселиться в подмосковном имении своего отца под полицейским надзором.
И СНОВА ПЕТЕРБУРГ
Радищеву суждено было вернуться в Петербург только при Александре I.
Император вернул ему чины и дворянские права, а также дал возможность поступить на службу в Комиссию составления законов. Здесь Радищев подготовил проект гражданского переустройства, обещавший гражданские свободы, равенство всех перед законом и независимость суда. Кроме того, Радищев изучал статистику уголовноправовых явлений и, по мнению ряда исследователей, стал основоположником судебной статистики.
Впрочем, развернуться в полную силу освобожденному Радищеву все равно не дали, то и дело напоминая о том, к каким последствиям привело его прошлое вольнодумство. По одной из версий, Александр Радищев, не выдержав напряжения, покончил с собой после замечания, которое ему сделал председатель Комиссии Завадовский.
Впрочем, по свидетельству сыновей, причиной смерти Радищева стало вовсе не самоубийство, а болезнь, которую он «заработал» еще в ссылке. Не менее распространена и версия и несчастном случае: Радищев якобы выпил стакан с «приготовленной в нем крепкой водкой для выжиги старых офицерских эполет его старшего сына». А вот ведомости Волковского кладбища в Санкт-Петербурге сообщают о естественной смерти в результате чахотки…
«Путешествие из Петербурга в Москву» вернулось на книжные полки только во время первой русской революции. От первоначального издания книги уцелело лишь несколько экземпляров, зато труд Радищева долгие годы передавали из рук в руки в списках. В XX веке «Путешествие» включили в школьную программу, а самого Радищева объявили чуть ли не первым русским революционером. По иронии судьбы большевики, можно сказать, сошлись во мнении с Екатериной II, которая назвала Радищева «бунтовщиком хуже Пугачева»…
«Секретные материалы 20 века» №13(373), 2013. Инна Чернецкая, журналист (Санкт-Петербург)