Как однажды казахи просили афганского Ахмад-шаха Дуррани защитить их от агрессии Китая (события 1762-64 гг.). И он защитил!
Дүние — кезек.
Жизнь переменчива (казахская поговорка).
Предводитель правителей — украшение Ислама! (туркменский поэт Махтумкули об Ахмад-шахе Дурранийском)
Случались весьма тяжелые события в истории Отечества… Не надо историю страны изображать в розовом цвете, в пафосном виде, будто все и всегда было "ура, ура!". Было немало исторических периодов, когда не мы, а нас гоняли и дали, как сидоровых коз по этой Великой Степи. Вот один из таких драматических эпизодов обострения среднеазиатско-китайских отношений, когда впервые после знаменитой Таласской битвы VIII века (арабы в союзе с тюрками-карлуками прогнали китайцев из Средней Азии, освободив Семиречье) вновь возникла угроза насильственного присоединения Средней Азии и части Казахстана к Китаю.
Почему-то именно такие поучительные факты не попадают на страницы наших школьных и вузовских учебников, и не жалуются вниманием историков вообще. Спасибо некоторым востоковедам, в частности, казахстанскому доктору К.Ш. Хафизовой за перевод и скрупулезное изучение китайских источников, которые частично пролили свет на эту проблему (сборник уникальных документов «Цинская империя и казахские ханства» и др.).
Это было в середине XVIII века. Цинский Китай, уничтожив джунгар и подчинив Восточный Туркестан, вплотную приблизился к Казахскому ханству (впрочем, единого государства казахов тогда уже не было, в Степи царила раздробленность). Почувствовав слабость и раздробленность мусульман-казахов, местного тюркского сообщества, Китай вновь попытался распространить свою политическую власть на казахское и киргизское Семиречье и Ташкентско-ферганский регион.
Все в ужасе замерли от вызывающего поведения на международной арене Китая, когда цинские войска, наступая вглубь Казахской степи, уже открыто требовали от испуганных наших ханов срочно обеспечить их провожатыми и вьючными животными, верблюдами для продолжения своей военной кампании, а именно — движения цинских войск в сторону Туркестана и Ташкента.
…Как писал академик В. В. Бартольд, XVIII век был критическим для всего мусульманского мира. По мнению Чокана Валиханова, в это столетие особенно тяжелым было положение Казахстана, который оказался перед дилеммой "быть или не быть", ибо страна находилась в огненном кольце, вражеском окружении, будучи атакована с востока, севера, запада (джунгары, китайцы, русские казаки, волжские калмыки), и только юг оставался спасительным тылом и давал некоторую надежду. Не случайно в роковом 1723 г. поток наших беженцев и отступающие под натиском джунгар казахские войска двигались именно на юг, найдя пристанище в Южном Казахстане и Средней Азии. Между прочим, под невиданным миграционным давлением пришлых казахов в городах Мавераннахра в 20-х гг. XVIII в. начался продовольственный кризис, голод, многие коренные жители были вынуждены, в свою очередь, уйти на юг, в пределы Афганистана, Ирана и др.
То есть: в действительности, в роковом XVIII веке у нас на карте была вражеская дуга, полукруг, а не кольцо (как представляют иногда в наших учебниках истории). Потому что юг, т.е. мусульманский мир — при всей своей деградации, достаточной агрессивности некоторых среднеазиатских ханов и беков (прежде всего речь идет о Коканде, Хиве, буйности туркменских племён) — все же особенно перед угрозой кафиров с севера и востока обычно затихал, вспоминая о тюркской и мусульманской солидарности, также прекрасно понимая, что катастрофа казахов совершенно не выгодна Центральной Азии.
В целом, мусульманское самосознание все еще играло тогда роль сдерживающего механизма, так или иначе в подсознании каждого мусульманина был записан код, запрет, что нельзя убивать брата по вере и пр. За весь период казахско-джунгарских войн из Средней Азии к казахам поступало оружие, материальная помощь. В сочинении «Убайдулла-наме» (XVIII в.) хорошо передаются настроения среднеазиатских мусульман, которые были напуганы вестями о джунгарах, выражали свою солидарность с казахами, сострадали им за то, что эти неверные, "волки в человеческом облике" (как называет мусульманский летописец джунгар, калмыков) чинят зверства в Казахской степи. Автор возносит молитвы Всевышнему, надеясь, что удастся по Воле Бога изгнать врагов из земель мусульманских.
Как уже сказано, узбеки, таджики, туркмены и другие народы южных регионов Центральной Азии хорошо осознавали, что многочисленные и воинственные казахи трех Жузов выступают для них живым щитом, защищающим от иноверцев, что казахи в силу географического расселения (а это судьба — такдир) в случае чего всегда первыми принимают смертоносные удары от чужих цивилизаций, поэтому из их среды рождается очень много бахадуров (батыров).
Но силы казахов тоже были не безграничны, они иссякали… Даже эти храбрые степные волки были уже измотаны многовековой войной с несметными полчищами кочевников-ламаистов. По информации историка и поэта Шакарима, казахи потеряли в войнах с джунгарами 2/3 часть своей численности. Также казахский народ в течение XVII-XVIII вв. в целом огрубел: тотальная милитаризация общества, непрекращающаяся "мясорубка" в Степи неизбежно вели к деградации культуры, религии, языка, этикета, деформации нравов. Утрачивались многие духовные достижения прошлых столетий, а именно эпохи кочевой идиллии и мусульманского ренессанса Золотой Орды…
На основе ментального кризиса среди казахов-кочевников плодилась разобщенность, распространялись пессимизм, упаднические настроения, стали часты конфликты и взаимные обвинения группировок, родов, социальных сословий. Многие стали думать, что султаны — аристократическое сословие чингизидов — выродились, что ханы продажны, и уже не являются носителями кут, т.е. Божественной благодати, харизмы (и только появление на небосклоне казахской государственности Абуль-Мансура, т.е. Абылай-хана вновь возродило веру и надежду на рождение великих правителей).
В 60-е годы казахами Среднего Жуза правил Абуль-Мамбет-хан, ему помогали в управлении Казахской степью Абуль-Мансур, Абилпеиз (Абуль-Феис) султаны. Младший Жуз "приватизировал" Абуль-Хаир-хан. В целом, казахи были растеряны, дезориентированы. В это время вдобавок к проклятым джунгарам головной болью для Казахстана стали и наступающие казачьи войска, агрессия царизма. Россия, фактически вынудив казахов северных и западных областей признать подданство, и прикрываясь этим, стала строить военные укрепления и крепости, захватывая часть этнических территорий казахов. На самом деле царизм, так же, как и Китай, думал лишь о том, как бы вдоволь "полакомиться" от "пирога" разваливающейся на их глазах Туркестана, мусульманской Центральной Азии.
В таких условиях грянула открытая внешняя агрессия цинского Китая. Про такие ситуации предки-казахи образно говорили:
«Мұртқа өкпелеп жүргенде сақал шықты»
«Обижался на усы, а тут еще и борода выросла»,
а еще:
«Жығылғанның үстіне жұдырық»
«Колотить упавшего».
Китайские отряды, пересекнув границу Восточного Туркестана (Джунгарии), незаконно вторглись в казахские владения, требуя от местного населения содействия и предоставления продовольствия и транспорта для захвата Средней Азии.
И в этот трагический час центральноазиатской истории правители среднеазиатских ханств, казахские ханы (во главе с Абуль-Мамбетом и Аблай-султаном), киргизы, уйгуры (восточно-туркестанские эмигранты), таджики, каракалпаки, туркмены, впервые забыв о мелких разногласиях и этническом эгоизме, стихийно формируя антицинский альянс, оперативно посылая друг другу тайных гонцов, проведя экстренные переговоры и совещания, приняли совместное политическое решение — обратиться за помощью к могущественному шаху Афганистана Ахмад-шаху Кандагарскому (Дурранийская империя).
…Да, в роковой час любой казах оставляет свои ложные сказки, срочно вспоминает Аллаха (Алла Тагала), начинает лихорадочно бормотать слово "бисмилля", искать своих единоверцев во всем мире. Это — инстинкт подсознания, это код Корана, приказ аруахов из глубин "коллективного бессознательного".
Вообще, это был удивительный исторический прецедент в условиях небывалой эскалации международной напряженности в тогдашней Центральной Азии. Сейчас такая расстановка сил кажется невозможным, совершенным абсурдом. Однако в ту эпоху Афганистан, единственная сильная империя, могущественный сосед, действительно смог сказать свое веское принципиальное слово в защиту единоверцев и соседей. Направив ноту протеста, Афганистан пресек агрессию цинского Китая.
Временно оказавшись лидером антикитайского альянса мусульман Центральной Азии, Ахмад-шах Дуррани заступился за мусульман всего региона, включая казахов. После резкого демарша кандагарского мусульманского Льва, опасаясь и не желая столкновения с империей-соперником, тем более с юга уже были стянуты афганские подразделения, китайский Дракон, поджав хвост, начал отступать и больше открыто не вторгался в пределы мусульманских территорий Западного Туркестана (т.е. Казахстана и Средней Азии), сохранив за собой контроль лишь восточно-туркестанских земель.
Для осмысления всего этого, то есть уроков истории, надо понять, что она, история, всегда динамична, циклична, парадоксальна, непредсказуема. Казахи говорят: «Дуние кезек» (в смысле: «Жизнь переменчива» — «Все меняется»). В XVІІІ веке афганский правитель Ахмад-шах был самым сильным центральноазиатским правителем, негласным лидером Азии. Сам шах, великий полководец, был весьма образованным, религиозным человеком, претендовавший не только на светскую, но и духовную власть.
Дурранийское государство было могучей мусульманской империей, в которую входили тогда Пенджаб, Кашмир и др. области. Легендарные воины Ахмад-шаха, в основном пуштуны, имели большой военный опыт и закалку (войны против маратхов и др.). Лидер афганцев носил титул "султан-и Сулайман-фар" ("султан блистательный, подобно Соломону") и др. Ахмад шаха почитал и воспевал в своей оде туркменский поэт — великий Махтумкули. В частности, есть у него строки:
«Предводитель правителей — украшение Ислама!»,
«Если перед тобой простерт Иран — за тобой стоит Туран!».
По инициативе казахских ханов были проведены и двусторонние переговоры. В 1762-1764 гг. был обмен посольствами между Казахским ханством и Афганской империей. Казахи во главе с Абуль-Мамбетом и Абылай-султаном спешно занялись также отправкой послов в Османскую империю. Однако из-за географической удаленности и сложной ситуации Османской империи контакты казахов и турок-осман не имели продолжения и эффекта.
А вот соседний Афганистан действительно оказал нам, повторимся, реальную помощь, его благородный правитель показал пример мужества, честности и мусульманской солидарности. Реакция шаха была прямолинейной и недвусмысленной: Дурранийское государство отправило в Пекин своего посла, угрожая войной. Заступаясь за единоверцев, в своем письме богдыхану Ахмад-шах, в частности, написал буквально следующее:
«Чин является одной страной. Мачин, Кашгар, Яркенд, Андижан, Коканд и всех казахов ты называешь своими. Но ведь они — наши, мусульмане. По какой причине они могут принадлежать тебе!?» (из сборника «Цинская империя и казахские ханства», т. 1, стр. 48).
Вот так, молитвами и общим духовным воодушевлением народов, демаршем афганского шаха удалось остановить в 60-е годы XVIII века начавшуюся было военную экспансию цинского Китая в Центральной Азии.
Что мы можем сказать еще? Пусть воздастся тысячекратно душе великого Ахмад-шаха Дуррани от Милосердного и Справедливого Аллаха за этот яркий, благородный поступок истинного мусульманского правителя, о котором мы рассказали и вспомнили. И да удостоится благородная душа шаха, как и души наших казахских мусульманских ханов-патриотов той эпохи — Абуль-Мамбета, Абуль-Мансура, Абуль-Феиса, Абуль-Хаира, Йулбарса (Джолбарыс) высочайшего уровня Божественного Рая — Джаннат уль-Фирдаус!
Автор: Назира Нуртазина, доктор исторических наук, профессор КазНУ им. аль-Фараби (Алматы, Казахстан)
Источник
Опубликовано (по всем вопросам): muslimlife.info
Мы в соцсетях:
Facebook
Telegram
Instagram
Youtube
VK