Дани я проводил до машины и мы распрощались. Н-да, время пролетело быстро. Развернулся и поплёлся к воротам. Внутри было темно. Странно, только что же выходил, всё в порядке было. Вошёл внутрь, начал шарить по стене в поисках выключателя, но не успел найти его, как зажёгся свет. Передо мной стояла вся наша команда, победно взметнув руки вверх, будто я только что пересёк финишную ленту в качестве чемпиона, я аж отпрыгнул назад. Все дружно захохотали, вот чумовые! Я повертел у виска пальцем, но не тут-то было. Мишка подхватил меня, будто я и не весил ничего и сжал в медвежьей хватке, что дыхание перехватило. Потом поставил на пол:
- Молодчага! – и хлопнул меня по плечу, думал на ногах не устою.
- Наконец-то растаял, - подмигнул Сергей.
- Ну, и как девчонка, хороша? – поинтересовался Игорь.
«Вы все с ума сошли? Заняться нечем»? – спросил жестами. На самом деле вряд ли понимали в точности, но суть наверняка уловили.
- Не, ну мы ж за тебя болеем. А то всё ходил, страдал, а тут вишь, какая оказия, - пробубнил Мишка.
«Это не соревнование», - разозлился я, «болели» они, понимаешь.
- Да ладно тебе, - примиряюще проговорил Костя. - Ты против, что ли?
«Спасибо, за поддержку», – злость сменилась усталостью. - «Я пойду».
- Конечно, давай, топай, - они все дружно направились ко мне и каждый хлопнул по плечу, а Мишка ещё и руку сжал, вот медведь, не зря его родители Михаилом нарекли.
На этот раз сон отправил меня сначала в интернат. Ирина Львовна снова и снова заставляла меня повторять дактиль, то есть жестовую азбуку, я старался, но пальцы никак не слушались.
Хотелось сделать четко, так же как она, но ни в какую. Я начал раздражаться и злиться. Сжал пальцы в кулаки, из глаз брызнули слёзы, слетел со стула, только бы она не видела предательской воды из глаз и выбежал из комнаты. Собственно, тогда я и сбежал первый раз из интерната. Провёл целый день на вокзале, стащил какой-то бутерброд в киоске, но вечером появился на пороге бабулиной квартиры. Она схватилась за сердце, видимо что-то прокричала, появился дед, увидев меня, он схватился за ремень, отходил меня весьма прилично, так что я буквально сесть не мог. Прочитал, насколько я тогда мог понять, лекцию о дисциплине и послушании, а также о том, как важно учиться и этим же вечером отвёз меня обратно в интернат. Так закончился мой первый бесславный побег.
Проснувшись, я потянулся и уставился в потолок. Вот интересно, что же мной тогда двигало? Нет, чтобы грызть гранит сурдо-науки, так нет. Мало того, я ещё и спорил, раз меня и так понимают, в смысле артикуляции, то на фиг мне сдался жестовый язык. То, что не понимал других я, на тот момент мною не учитывалось. В общем, малолетний кретин. Ирина Львовна тогда меня прикрыла, не стала докладывать наверх. Но со мной провела довольно серьёзную разъяснительную беседу. А заниматься стала со мной ещё и дополнительно, так что у меня пальцы к вечеру болели страшно. Она была права, конечно, мне нужно было навёрстывать сверстников, чтобы начать общаться с ними, обратной-то дороги всё равно не было. Вот тогда и проявилась Лена, она не слышала почти с рождения, но могла говорить, хоть и плохо, но всё-таки это большой плюс. На мои неуклюжие попытки разговора жестами, смеялась и поддевала меня постоянно, может, так извращённо выражала симпатию? Но отчасти благодаря ей, я действительно начал пахать над учёбой, сидел и отрабатывал жесты до посинения. А вот Пашка потом встал на мою защиту, и в итоге мы весьма сдружились. Собственно, другие побеги были менее короткими по дистанции. Было одно место на территории интерната, корявая такая берёза, росла практически у самого забора. Ствол её причудливо изгибался, образовывая как будто сиденье. Вот там я и нашёл для себя отдушину. Мог сидеть часами и смотреть сквозь прутья на дорогу и редко проезжавшие машины. Пытался вспомнить или не забыть звуки, которые они производили. Вот и не надо это вовсе, а тем не менее, выбросить это из головы не мог. Да и по сей день не могу. А тогда ещё временами накрывал этот выводящий страх от тишины и невозможности услышать свой собственный голос. В общем, углублялся в себя, перемежая эту медитацию периодическими вспышками злости, о причине которых нетрудно догадаться. Но и жесты там тоже отрабатывал, куда ж без этого.
Ох, ладно, надо вставать. Откинул одеяло, десяточек отжиманий, приседания, жаль гантели дома. И когда маманя свалит, интересно? Вот ведь, у меня к ней ни злости, ни ненависти не было уже. Только какое-то тупое чувство раздражённости, к тому, что мешается под ногами. Может это неправильно? Ответа у меня не было.
Костик просунул голову в дверь:
- Дай чайку-то попить.
«Без проблем, заходи», - показал я. Костя включил чайник и повернулся ко мне.
- Сегодня работы много, так что давай, встряхнись, из головы выкинь лишнее и за работку, за работку. Там, кстати, интересную машинку пригнали, прям для твоей коллекции, - проговорил он.
«Хорошо, посмотрю».
Все знали, что мне интересно было заниматься с неординарными машинами, однажды довелось покопаться с «Феррари», не новой естественно. Один помешанный, купил себе её в Италии, привёз сюда, чтобы здесь её посмотрели, перебрали, поскольку она была не на ходу. Справились, такая ласточка получилась.
В этот раз пригнали раритетную «Победу». М-да, что ж с этим металлолом сделать-то можно? Дядька, далеко так в возрасте, пригнавший её уговаривал Сергея взяться за ремонт. Сергей помахал мне рукой. Я подошёл:
- Вроде не рассыпается, железо в норме, даже странно, - задумчиво почесал он нос. - В принципе можно взяться, или может, посмотришь её ещё?
«Посмотрю, позже дам ответ».
Дядька с удивлением на меня уставился. Потом обратился к Сергею:
- А другого механика у вас нет? Только глухонемой?
- Вы не волнуйтесь, уважаемый, он же с машиной вашей не разговаривать будет, согласны? – снисходительно проговорил Серёга.
- А, ну да, конечно, конечно, - засуетился клиент и пошёл к стойке, за которой сегодня восседала Лариса «Распрекрасная».
Да, косность мышления некоторых наших граждан, меня всегда и удивляла и ставила в тупик одновременно.
**
Даниэла написала мне сообщение первой. Хорошо, что мне Петрович, года три назад отдал свой старый ноутбук, всё-таки для меня это было большое подспорье. Я тогда сразу же зарегистрировал ящик и первым в моём списке был Пашка. Сейчас же мои чаяния были направлены только к одному человеку – к ней.
«Привет, ещё не спишь»?
«Ещё нет, и ты меня опередила».
«Я старалась».
«Дани, ты можешь встретиться в пятницу. У меня выходной в этот день»?
«Могу, только встречай меня после работы».
«Договорились. Адрес, пожалуйста, и время. Дани у меня к тебе просьба. Есть ли у тебя возможность какого-либо спокойного места для наших экзерсисов»?
«Есть, у меня дома».
Вот как? Неожиданно. И чересчур для меня сейчас.
«Э, нет. Я не готов знакомиться с твоей семьёй, извини», - с задержкой напечатал я.
«Вообще-то я живу отдельно, у меня маленькая квартирка, зато своя, вот».
«Это меняет дело, но ты не говорила», - уже с облегчением ответил ей.
«А ты не спрашивал».
Наша переписка длилась, наверное, часа два. За это время она просветила меня по поводу своего имени, оказывается её отец родом из Латвии и имя выбирал он. Правда потом, благополучно ретировался на свою историческую родину, и сейчас семья Дани была в следующем составе: мать, работала бухгалтером. Отчим, партнёр в юридической фирме - солидно, конечно. Младший брат, ещё школьник. Она сама, закончила институт и работала помощником архитектора в бюро.
Когда же она спросила о моей семье, я замешкался, потом написал, что у меня есть мать, которую вижу редко, ну и собственно, двоюродный дядька, ставший для меня кем-то вроде папы и мамы в одном лице и закрыл эту тему, не хотелось портить такой вечер.
Испортил очередной сон, напомнивший о встрече с одноклассниками, ещё из той жизни. Пересёкся я с ними, наверное, где-то после года в интернате. Не ожидал совсем, что после этого буду их ненавидеть. И причиной тому снова будет глухота. В тот момент, я реально был рад встрече с ними, особенно с моим тёзкой и соседом по парте. Пока не понял и не получил от них по полной, на что ответить, ясное дело, не мог. Показал только всем известный неприличный жест, явно не входящий в мою нынешнюю программу обучения и свалил. После этого сидел несколько часов на подоконнике в соседнем подъезде, поскольку маман была с очередным мужиком. Пялился в окно, бездумно следя за бесшумной жизнью. Надеясь на то, что такой бы она была и для обычного человека, благодаря стеклу. Тогда я ещё хотел видеть мать, но она, в очередной раз, забыла о моих каникулах и моём приезде из интерната. После этого, к ней я уже не стремился, остыл, мне стало безразлично и, в общем-то, и не видел её до сих пор. Стал проводить выходные либо в интернате, либо с Петровичем, что оказалось даже полезнее.